Жюльетта Бенцони - Констанция. Книга первая

— Успокойся, Марсель, — Этель клала свою руку на плечо брата и крепко сжимала пальцы, — лучше скажи, как ты себя чувствуешь.

— О, чувствую я себя прекрасно! Я давно уже не спал в чистой сухой постели, давно так вкусно не ел и давно на меня так приветливо никто не смотрел.

Марсель подмигнул Лилиан. Та залилась румянцем и засуетилась у стола, убирая пустые блюда.

— Марсель, не смущай мою дочь. Она очень молода и падка на комплименты.

— Мама, мама, зачем , ты так говоришь? — вновь вспыхнула и залилась румянцем Лилиан.

— Я говорю правду, дочь. Я знаю Марселя, он всегда нравился женщинам, как замужним, так и молоденьким. Он привык кружить им головы, а потом оставлять.

— Это правда. Марсель? — поинтересовалась Лилиан.

— О, да, если моя сестра говорит обо мне так, то это чистая правда. Тем более, Этель никогда не врет, этим она отличалась от меня всю жизнь.

— А ты, Марсель, любишь приврать? — хохотала Лилиан, ставя перед родственником большое блюдо с мясом и подкладывая ему самые лакомые куски пирога.

— Жизнь — не такая простая штука, как я думал раньше. И я сам не знаю, почему у меня все пошло на перекосяк, почему я стал жестоким, почему ненавижу подлецов и люблю честных людей.

Вдруг Филипп насторожился. Он приложил палец к губам и подал всем знак замолчать. Было слышно, как потрескивают поленья в очаге, как шумит за окнами ветер, как булькает вода в котлах.

— Что такое, Филипп? — насторожился Марсель Бланше, хватаясь за оружие.

— Мне показалось, что я слышал топот лошадей, — негромко, но испуганно произнес Филипп.

— Лошадей? Неужели они выследили? Неужели они знают, где я прячусь?

Этель испуганно вскочила из-за стола, подбежала к окну, приоткрыла ставни и выглянула на улицу.

— Да нет, все спокойно.

— А я уже испугался, — откладывая пистолет в сторону, сказал Марсель Бланше, — думал, что накликал на вас беду. Как же вы жили, сестра, все эти годы? — поинтересовался Марсель.

— По-разному, брат. Тяжело жили.

— А как ваши соседи?

— Кого ты имеешь в виду? Реньяры?

— Ну да, — кивнул Марсель, его губы нервно дернулись.

— Будь они прокляты, эти Реньяры. И дал же нам бог таких соседей!

— Что, они все продолжают бесчинствовать?

— Да, Марсель, да. На них нет никакого удержу. Они не боятся ни королевских солдат, ни судьи, ни прокурора. Они потеряли стыд и совесть. Вот Филипп видел, как они выгнали крестьян со своей земли. Представляешь, Марсель, те уже лет восемьдесят арендовали их землю, построили дом, завели скот, собирали хороший урожай, честно рассчитывались с Реньярами. А старший сын Гильома, Виктор, почему-то посчитал, что они платят мало и налетел с бандой своих

Головорезов и с братьями, забрал скот, весь урожай и выгнал из дому невинных людей.

— Дьявол! — прорычал Марсель Бланше и сильно ударил кулаком по столу. — Да будь у меня несколько смелых людей, я бы в два счета разобрался с этими ненавистными Реньярами. Филипп, ты бы помог мне?

Лицо Филиппа стало жестким. Он утвердительно кивнул. — Конечно. Конечно бы помог, дядя! Я ненавижу Реньяров всем своим сердцем, ведь они убили моего отца!

— Я знаю это, успокойся, Филипп. Придет твой час и ты с ними разберешься. А сейчас я пойду посмотрю, как там моя лошадь.

Марсель Бланше поднялся из-за стола, поблагодарил сестру и Лилиан за кров и хлеб, а потом направился в конюшню.

Его гнедой жеребец по кличке Мен громко и радостно заржал, почувствовав, что к воротам подходит хозяин.

— Ты мой хороший, хороший, — негромко прошептал Марсель, доставая из кармана хлебную корку, обильно посыпанную солью. — Вот, я принес тебе угощение, — и он протянул на ладони хлеб своему коню.

Тот влажными и мягкими губами принял угощение, стал тереться своей мордой о плечо Марселя.

— Хороший, хороший, — приговаривал Марсель, поглаживая упругую шею животного.

Конь стриг ушами, косил своим темным влажным глазом и нервно стучал копытом о землю.

— Что, хочешь сказать, что ты застоялся и тебе пора на просторы? Хочешь порезвиться, промчаться, как ветер по холмам?

Конь в ответ радостно заржал.

— Видишь, я знаю тебя, могу угадывать все твои мысли. Да и мне, поверь, не сидится в доме, хочется на простор, хочется на свежий ветер.

Конь принялся теребить рукав куртки Марселя.

— Ну, ну, успокойся, мой хороший, — мужчина провел по крутому крупу ладонью, — ты славный конь, очень славный.

Дверь конюшни приоткрылась и порог переступил Филипп.

— Какой у тебя замечательный конь, Марсель!

— О, да, это мой самый лучший друг. Он еще ни разу меня не предал и я, поверь, не брошу его ни в какой беде.

— Замечательный конь, я бы тоже хотел иметь такого верного друга.

— А ты попробуй, подойди, возьми его за повод, попробуй!

Филипп смело подошел к лошади и только лишь протянул руку, как конь шарахнулся в сторону.

— Видишь, он не любит чужих.

— А ты попробуй ударить меня, Филипп, попробуй.Ну ударь меня в грудь! — предложил Марсель своему племяннику.

Филипп недоуменно пожал плечами.

— Зачем, дядя?

— Ну ты попробуй, я тебя прошу.

Филипп замахнулся, но не успел нанести удар, как конь взвился на дыбы и грудью оттолкнул Филиппа. Тот отлетел в угол конюшни и растянулся на соломе.

Марсель Бланше расхохотался.

— Видишь, как он оберегает своего хозяина! Он дважды спас мне жизнь. Представляешь, один раз он вытащил меня из болота. Я думал, что уже пришло время отдать богу душу. Я не мог сам выбраться из трясины и тут слышу, мой конь бегает по берегу, стучит копытами и жалобно ржет.

— И что тогда, дядя?

— Как что, я позвал его, крикнул: Мен, иди сюда. И он двинулся через трясину ко мне. Я уцепился за повод и мы вдвоем смогли выбраться. Если бы не он, то не стоять бы мне здесь, а тебе не разговаривать со своим дядей-разбойником.

— А второй раз? — вставая с соломы и отряхиваясь, поинтересовался Филипп.

— Второй раз тоже было довольно рискованное приключение. За мной гналась дюжина солдат. Патроны у меня кончились и рассчитывать мне было уже не на что. Только он мог меня спасти. И я наклонился к его шее и попросил: Мен, Мен, спаси меня! И представляешь, Филипп, конь помчался будто бы у него выросли крылья. Он даже не касался земли или мне так показалось. Хоть солдаты все время были за моей спиной, я слышал выстрелы, слышал их крики, а тут Мен помчался так, что они сразу же отстали, и я смог переправиться через горную реку и выбраться на другой берег.

— А солдаты, дядя?

— Солдаты смотрели на нас, будучи уверены, что мы с Меном утонем. Они даже не стреляли, жалели патроны.

— И Мен тебя вытащил?

— Конечно же вытащил. Хороший, — сказал Марсель и погладил голову коня, а потом нежно провел ладонью по шелковистой гриве. — Он в самом деле умный, красивый и быстрый конь. Он, наверное, самый быстрый конь в округе и очень предан мне. Он даже слушается моего голоса. Ты не поверишь, но это так.

Филипп пожал плечами, действительно не веря в то, что говорил Марсель.

— Вот смотри, я тебе сейчас покажу. Мен, на колени! — негромко сказал Марсель Бланше.

И конь, вначале глянув на Филиппа, потом на своего хозяина, тотчас опустился на колени.

— Вот видишь!

— Да, — изумленно воскликнул Филипп, — мне бы такого коня!

— А зачем тебе такой конь?

— Я бы тогда тоже никого не боялся.

— А разве ты кого-то боишься, племянник? Филипп неопределенно пожал плечами. Его лицо стало строгим и суровым.

— Да, я хотел бы поквитаться с нашими врагами, я хотел бы застрелить Виктора Реньяра, всех его братьев. А самое главное — я с удовольствием бы пустил пулю в старого Реньяра, который застрелил моего отца.

— Ты так говоришь, племянник, как заправский стрелок. А наверное, и пистолет толком не умеешь держать в руках.

— Да, мне редко приходилось держать в руках оружие. Но думаю, если бы я попал в руки к хорошему учителю, я овладел бы этим искусством.

— Что ж, Филипп, хороший учитель стоит перед тобой, лучшего тебе не отыскать. Пойдем, я научу тебя стрелять.

Филипп, обрадованный предложением Марселя, покинул конюшню.

— Иди в дом, неси пистолет. И захвати мою кожаную сумку, она вся набита оружием.

Через несколько минут Филипп вернулся с кожаной сумкой через плечо и с двумя пистолетами в руках.