Обведя всех вокруг осоловелым взглядом, он пробормотал:
— Что, еще никакого результата?
Старуха де Андуйе воззрилась на него с явным негодованием.
— Замолчите, — прошипела она. — Вы мешаете медиуму входить в контакт с духами.
Граф Калиостро по-прежнему размеренно покачивался, едва заметно шевеля губами. Со стороны он был больше похож на благоверного мусульманина, возносящего свои молитвы аллаху. Не хватало только корана и четок.
Краем глаза Констанция заметила, как Бомарше снова начинает улыбаться. Судя по всему, ему очень тяжело давалось молчание в такой ответственный момент, и знаменитого писателя таки и подмывало отпустить очередную шутку по адресу графа Калиостро. Скорее всего, так и произошло бы спустя несколько мгновений, если бы стол вдруг не начал покачиваться. Вначале Констанции показалось, что кто-то случайно толкнул стол ногой, однако движение повторилось, затем снова и снова. Крышка стола задрожала. Дрожало и маленькое фарфоровое блюдечко, на котором лежали руки гостей. — Дух здесь, — отчетливо произнес Калиостро. За столом воцарилось изумленное молчание, поскольку никто не смел произнести ни слова. Даже остряк Бомарше больше не отпускал шуточек. Подрагивание стола и блюдечка было слишком похоже на правду.
Наконец госпожа де Сен-Жам, как одна из наиболее осведомленных в спиритических сеансах участниц сегодняшнего вечера, с затаенной опаской спросила:
— А чей это дух, граф?
По-прежнему не открывая глаз, Калиостро откинул голову назад. Казалось, губы его совсем не шевелятся, однако голос звучал четко и внятно. Однако тон его изменился, и Констанция поначалу даже подумала, что говорит кто-то другой. Да, похоже, что дух вселился в самого графа Калиостро и через него общался со всеми.
— Спрашивайте, — произнес Калиостро. Стол неожиданно перестал дрожать, и Констанция с отвращением почувствовала, как пальцы ее, покрывшиеся липким горячим потом, словно приросли к блюдечку. Ей ужасно хотелось убрать руки под стол, но она боялась, что это нарушит ход сеанса и заставит дух покинуть тело графа Калиостро.
Тем временем госпожа де Сен-Жам оглядела испуганным взглядом всех собравшихся. До тех пор, пока граф Калиостро был здесь, был самим собой, она чувствовала себя одной из участниц сеанса и не более того. Теперь же, когда в тело медиума вселился дух, она осталась распорядительницей вечера.
— Кто будет спрашивать? — с надеждой спросила госпожа де Сен-Жам.
Несколько мгновении никто не изъявлял особого желания общаться с духом. Наконец, кардинал де Роан выглядевший спокойнее всех, произнес:
— Что ж, давайте попробую я. Госпожа де Сен-Жам, подскажите мне, что положено делать в таких случаях. Говоря по правде, я тоже волнуюсь и поэтому все позабыл.
Хозяйка салона растерянно похлопала глазами, а потом, словно что-то вспомнив, быстро сказала:
— Сначала мы должны узнать, чей этот дух. Потом можно спрашивать обо всем, что угодно. Но по-моему, обычно он говорит в ответ лишь одно слово — либо да, либо нет. Еще он может называть какие-нибудь имена.
Кардинал де Роан собрался с духом и слегка подрагивающим голосом спросил:
— Скажите, гм… э-э… как ваше имя?
Калиостро чужим голосом ответил:
— Ришелье…
Лишь краем глаза Констанция успела заметить, как побелело лицо кардинала де Роана, когда он услышал, что с ним будет общаться дух его великого предшественника. Да, несмотря на то, что прошло почти полторы сотни лет после смерти Армана Жана дю Плесси де Ришелье, его имя вызывало трепет у французов, особенно у тех французов, кто посвятил свою жизнь служению церкви и государству. Каждый из них мечтал о той карьере, которую удалось сделать честолюбивому молодому человеку из семьи небогатого провинциального дворянина.
Кардинал де Роан наверняка был из тех, кто служил богу и Франции, имея перед глазами пример кардинала Ришелье.
И вот сейчас — его дух здесь. Его дух говорит устами графа Александра де Калиостро, который сидит на стуле, далеко откинув голову назад.
Кардинал де Роан долго молчал, пока наконец графиня де ла Мотт, сидевшая справа от него, не толкнула великого капеллана Франции локтем под бок.
— Спрашивайте же.
Кардинал не нашел ничего другого, как спросить:
— Так вы здесь?
Калиостро даже не вздрогнул.
— Да, — только и ответил он.
Кардинал де Роан снова надолго замолк, видимо глубоко пораженный происходящим. Графине де ла Мотт пришлось снова толкнуть его.
— Спросите дух кардинала Ришелье, видит ли он нас.
— Видите ли вы нас? — беспрекословно повторил де Роан.
На это последовал столь же незатейливый ответ:
— Да.
— Спросите у него, знает ли он нас? — продолжила графиня де ла Мотт.
— Знаете ли вы нас?
Сейчас кардинал де Роан был похож на обыкновенную марионетку, которая разговаривает голосом кукловода, дергающего ее за нитки.
— Да.
Графиня де ла Мотт на мгновение задумалась над следующим вопросом, и этих нескольких секунд хватило для того, чтобы в разговор вмешалась госпожа де Сен-Жам.
— Спросите у него, не хочет ли он сообщить что-нибудь кому-нибудь из нас?
Когда кардинал повторил вопрос следом за госпожой де Сен-Жам, Калиостро-Ришелье чуть заметно шевельнулся на стуле.
— Да.
Все сидевшие за столом, кроме графа Калиостро, передававшего мнение духа кардинала Ришелье, открыли глаза. В неясных отсветах пламени были заметны явные смятение и даже испуг на некоторых лицах. Констанции показалось, что больше всех происходившему в этой комнате сопережили кардинал де Роан, ее сосед справа, и Луиза де Андуйе. С девушкой все было понятно — такое переживание было слишком сильным для ее неустойчивой нервной системы. Впрочем, и по поводу кардинала тоже все было ясно. В конце концов, он общался не с духом Клеопатры или Карла Смелого, а с духом человека, занимавшего почти то же положение, что и сам кардинал де Роан. Почти — но не такое же. Ришелье был некоронованным властителем Франции на протяжении двух десятков лет.
Наверняка об этом же мечтал и кардинал де Роан. Однако вряд ли его мечтам суждено было сбыться.
Хотя — кто знает. Ведь кардинал де Роан вполне может спросить у духа кардинала Ришелье о том, чем обернется для него будущее. Но хватит ли у ныне живущего великого капеллана Франции на это смелости?
Госпожа де Сен-Жам снова напомнила о себе.
— Мы должны узнать, для кого есть сообщение у духа кардинала Ришелье.
— Но как? — спросил де Роан.
— Именно так и спросите.
Кардинал де Роан судорожно сглотнул.
— Я обращаюсь к вам, дух кардинала Ришелье. Скажите, для кого из здесь присутствующих у вас есть сообщение?
Калиостро неожиданно начал дергаться и бессвязно мычать. Графиня де Андуйе растерянно пробормотала:
— Он уходит от нас…
Калиостро по-прежнему мычал и дергался.
— Нет, нет, — громким шепотом воскликнула госпожа де Сен-Жам. — Он, наверное, хочет, чтобы его спросили по-другому. Наверное, нужно называть фамилии. Слышите, ваше высокопреосвященство? Назовите чью-нибудь фамилию.
Кардинал де Роан бросил беглый взгляд на Ташеретту де Андуйе и, даже не спрашивая ее разрешения, произнес:
— Графиня Ташеретта де Андуйе.
Старуха не знала, возмущаться ей или радоваться до тех пор, пока Калиостро не изрек:
— Нет.
Кардинал де Роан перевел взгляд на внучку пожилой графини:
— Луиза де Андуйе.
Калиостро задрожал.
— Да.
Констанции показалось, что Луиза сейчас упадет в обморок. Лицо ее смертельно побелело, губы превратились в подобие двух тонких ниточек, а глаза стали закатываться. Похоже, что лишь усилиями бабушки, которая наверняка наступила внучке на ногу под столом, Луиза смогла удержаться.
Кардинал де Роан неожиданно осекся.
— О чем же мне дальше спрашивать?
Ответом ему было продолжительное молчание. Граф Калиостро по-прежнему сидел, откинувшись на стуле. Временами его руки подрагивали. Первой пришла в себя бабушка Луизы.
— Спросите его, что ждет мою внучку в будущем?
Кардинал повторил вопрос, и все стали с напряженным вниманием ожидать ответа графа Калиостро, точнее, духа кардинала Ришелье, проводником которого стало тело итальянца.
Калиостро едва заметно качнулся на стуле. Изо рта его вырвалось нечто нечленораздельное. Издав какие-то булькающие звуки, он умолк. Ташеретта де Андуйе стала в удивлении вертеть головой.