Скарлетт Эдвардс - Контракт

Дотрагиваюсь руками до шеи и чувствую незнакомый предмет на коже. Почему я не заметила его раньше?

Я бегу к мраморной колонне, чтобы попытаться разглядеть мое отражение: это черный ошейник вокруг моего горла. Касаюсь его одной рукой. Он гладкий и плоский и сделан из какой-то матовой пластмассы, как края экрана монитора.

Он не тугой или неудобный.

Это пугает меня. Если это служит предписанием в письме, то к нему должно быть что-то еще. Я должна его снять.

Хватаюсь за края, ища зажим, который открывает его, но не нахожу его.

Ошейник гладкий снаружи и внутри. Похож на цельный кусок пластмассы. Я провожу пальцем вокруг оправы внутри, и, не находя несоответствий, делаю то же самое снаружи. Снова, ничего не чувствую.

Нет никакой трещины, никакого края, ничего, чтобы указывало, как его на меня одели. Я зажимаю все пальцы между кожей и пластмассой и тяну со всей силы. Ошейник на немного сгибается, но не поддается.

- Черт возьми!

Кричу я и пробую еще раз.

Тяну изо всех сил, которыми Бог наградил меня, но этого недостаточно. Пробую еще раз, снова и снова.

Ничего не получается.

Начинаю задыхаться, напряжение вызывает учащенное дыхание. Я опускаю руки. Это – просто дурацкий, безвредный маленький кусочек пластмассы. Почему я хочу его снять?

Потому что наличие чего-то чужеродного прикасающегося к твоей коже, вызывает отвращение.

Голос как всегда прав. Но что я могу сделать? Ошейник обязан быть частью игры, в которой я - невольный участник. Похититель скорее всего и ждет такой моей реакции. Он — я точно уверена, что именно - “он”, как следует из письма, хочет, чтобы я чувствовала страх.

Но я не доставлю ему такого удовольствия. Я возвращаюсь к письму и продолжаю читать:

… приветствую Вашу проницательность! Вы должны знать, что это необычный ошейник. Он содержит в себе небольшой чип и два электрода. Они активируются в тот момент, когда Вы пересекаете пределы своей безопасной зоны.

Нить вокруг Вашей ноги приблизительно оценивает расстояние, на которое Вы можете продвигаться мимо мраморной колонны. Не пересекайте пределы, и с вами все будет в порядке. Мне сказали, что удар током, исходящий из ошейника, не убьет, но может быть вполне неприятным.

Ебанный в рот!

Мой позвоночник выпрямляется, и я забываю, как дышать. Теперь у ошейника есть значение. Такое ощущение, будто живая змея обернута вокруг моей шеи.

Широко открыв глаза, я смотрю на ногу. Часть нити все еще находится там, но она не привязана к колонне.

Я разорвала ее, как идиотка.

Как далеко я могу отойти? Мне снова придется привязать нить — если только я не найду способ снять ошейник с моей шеи.

Еще одна мысль приходит мне в голову. А что если это блеф? Есть ли на самом деле электрод у ошейника?

Это настолько тонко. Откуда он получает питание?

Я встаю. Если предположить, что ошейник - фальшивка, а столб - центральная точка …, и в это я по его мнению должна поверить? В письме говорится, что за занавесом есть дверь. Это мой единственный путь к свободе, и я буду дурой, если останусь здесь, и не проверю.

Я не могу доверять ничему, что говорится в письме, но, также я не могу пойти на поводу у отчаяния. Мой единственный вариант - это оспорить все, что брошено в меня. Если, как предполагается, это война интересов, то парень выбрал не ту девочку.

Я беру часть нити, связанную с колонной, сжимаю её кулаке и направляюсь к длинному, опущенному занавесу. Держу голову высоко. Моя свободная рука чешется стащить ошейник, но я его не трогаю. Если мой похититель наблюдает за мной, а я уверена что так оно и есть, поскольку вокруг меня наверняка есть скрытые камеры— я не могу позволить ему увидеть то, как я колеблюсь.

Я делаю глубокий вдох и иду к занавешенной стене. Целеустремленно иду вперед. Я не сомневаюсь. Я не вернусь. Страх небольшого шока не будет препятствовать мне, проверять истинные пределы этой тюрьмы.

Нить натягивается, и я останавливаюсь.

Пока неплохо.

Следующие несколько шагов определят все.

Я смотрю в пол, чтобы отметить мое положение. Возможно, он хочет держать меня в невидимой клетке?

В клетке моего собственного воображения?

Да, не повезло.

Я отпускаю нить и твердо ступаю вперед.

Ничего не происходит.

Рискну еще раз.

Снова, ничего.

Уголок моей губы дергается, в намеке на улыбку. Я не позволю себя обманывать. Но, я еще не дома и не свободна.

Занавешенная стена – еще в тридцати с лишним шагах от меня.

Я делаю еще два шага вперед, и, когда ничего не происходит, начинаю идти более активно.

Моя прогулка обрывается острым небольшим ударом под левым ухом.

Это поражает меня. Похоже, что в ошейнике действительно есть ток.

Я напрягаюсь и жду большего.

Когда второго удара не следует, я позволяю улыбке перерасти в удовлетворенную ухмылку. Я была уверена, что в ошейнике не может содержаться достаточно тока, чтобы причинить мне боль.

Что, батарейка кончилась?

Очень довольная собой, я иду к занавесу, и к своей надежде на освобождение.

Сильный удар тока пронизывает меня. Целую секунду я стою выпрямившись во весь рост, но затем мои ноги начинают подкашиваться.

Ток вливается в меня. Я мечусь из стороны в сторону, как подкошенная. Жестокие конвульсии содрогают мое тело.

Все, что я чувствую - это боль, боль, боль.

Я ощущаю, как источник тока обтягивает мою шею. Я беспомощна против борьбы с этим натиском. Моя голова вертится на земле, волосы падают на лицо. Визг звучит в ушах, и я отчаянно надеюсь, что этот жалостный звук принадлежит не мне.

Глаза закрываются, и все вокруг чернеет.

Настоящее время - октябрь 2013

Я просыпаюсь с удушьем и вытягиваюсь в струнку.

Вода. Мне нужна вода!

Мой мозг потихоньку начинает распознавать, где я нахожусь, поскольку я чувствую себя больной. Я не могу остановить рефлекс. Я поворачиваюсь и меня начинает тошнить. Меня рвет, пока все содержимое моего желудка не извергнуто. Но этого видимо недостаточно. Мои кишки продолжают сокращаться, вызывая рвотные позывы снова, и снова, и снова.

Желчь обжигает горло. Слезы текут по лицу. Вся спина в поту. Я очень слаба, и это так убого. Меня вновь тошнит от гнилого запаха. Такое чувство, что мой живот вывернут наизнанку. Внутренности болят.

Когда судороги окончательно проходят, уверенная в том, что худшее уже позади, я падаю в обморок. Я подгибаю колени и сворачиваюсь в комочек, плотно прижимая руки к груди. Это наиболее защитная позиция, которую я знаю.

Запах моей рвоты заполняет меня. Это настолько противно, что меня чуть снова не начинает рвать. Я переворачиваюсь на другую сторону, чтобы уйти.

Я в шоке, когда вижу мраморную колонну в дюйме от носа. Я была так далеко, когда потеряла сознание из-за…

Это значит, что кто-то вошел сюда и перетащил меня.

Еще большее отвращение наступает от воспоминания об авторе того письма. Я начинаю плакать. Что еще он успел сделать со мной, пока я была без сознания?

Моя блузка взмокла от пота. Я не избавиться от этого запаха. Дыхание и того хуже, на языке так и вертится ужасный привкус.

На удивление я не обмочилась.

Справиться. Я не могу справиться. Я не могу справиться с этим.

Ты можешь, внутренний голос подсказывает мне. Ты делала это раньше. Помнишь?

Я закрываю глаза и дрейфую далеко к месту, где боль не такая ужасная…

Одиннадцать лет назад – 2002

Лето. Мне двенадцать лет. Мама и ее друг отправились к домику у озера. Я исследую леса поблизости. Здесь, я могу быть сама собой.

Я воображаю, будто я – известная исследовательница, которая впервые открыла новую землю. На деревьях висят экзотические фрукты синего, как небо, цвета и на вкус, как карамель. Кусты в поле образуют логово лисы матери. У нее есть пять щенков, чтобы позаботиться о её последнем выводке. Они постоянно голодные, поэтому она обитает поблизости, чтобы кормить их фруктами.