А может и нет. Мне до сих пор хотелось, чтобы он предложил работать на него, несмотря на то, что он все время меня подводил. Думаю, мне хотелось, чтобы он доказал своими действиями, что любит меня, словно он приходил на каждый мой день рождения и школьный спектакль. Мама всегда говорила, что он меня любит, но я не видела этих доказательств. Когда я закончила университет, и он не предложил мне работу, я перестала отвечать на его редкие звонки. И теперь мы общаемся с ним только через его адвокат.
— Это пенис? — спросила я Грейс, пока мы стояли перед холстом на выставке в Нью-Джерси, на которую она убедила меня прийти. Помещение было совсем не красивым, не гламурным, как в галереи в Челси, огромный склад в промышленной зоне. Я была уверена, что если мы усиленно будем всматриваться в окружающую обстановку, то обнаружим где-нибудь труп.
— Нет, это не пенис. Зачем моему парню рисовать свой гигантский член?
— Мужчины странные существа. И они все одержимы своими пенисами, — ответила я. Мне казалось, что это было очевидно. Я всегда удивлялась, почему мужчины-художники рисовали свое барахло. Мне почему-то казалось, что у Ван Гога было много рисунков своего пениса, спрятанных где-то на чердаке.
— Многие великие художники предпочитали рисовать красивых женщин, — сказала Грейс.
— Именно. Потому что они были одержимы своим пенисом. Дело закрыто.
— Как у тебя дела с твоим боссом-засранцем? — спросила Грейс, когда мы подошли к постаменту с пустым прямоугольником из плаксиглаза.
Я не рассказывала Грейс, что с Максом мы обнажились. Как я могла ей все объяснить, когда сама не понимала, как такое случилось? Она думала, что я полностью чувствую себя растерянной.
— По-прежнему засранец. — И это было правдой, тем более теперь, когда он игнорировал меня после того, как мы были голыми.
— И что ты собираешься делать? — спросила она.
Я пожала плечами и сделала глоток теплого белого вина.
— А что я могу сделать? Я постараюсь стать толстокожей и выстоять. — И попробовать не трахнуть его снова. Беру свои слова назад, определенно, ни за что не больше не трахаться с ним. Я не сказала Грейс, что он жил в этом же здании, что и я. У меня не было причин скрывать эту информацию, но по какой-то странной причине мне не хотелось с ней делиться.
— Великолепно. Это что же, мне придется два следующих года выслушать твои стоны о нем?
— Ты завела разговор об этом, я же мирюсь постоянно с твоими разговорами. — Я покрутила пальцем в воздухе, а затем внимательно стала вглядываться в коробку из плаксиглаза перед нами. Было такое впечатление, будто кто-то украл произведение искусства, которое должно было находиться внутри. — Они ничего не забыли туда положить? — поинтересовалась я.
— Нет, предполагается, что это обратит внимание телевидения и общественности, которая будет обсуждать это произведение в сети и поможет что-нибудь продать. — Грейс соединила брови. — Мне так кажется… или они просто забыли.
Мы захихикали, и нас прервал новый парень Грейс, Дэмиан со своим очень высоким другом.
Глаза Грейс заблестели, когда она произнесла:
— Харпер, это Джордж.
У Джорджа было одно из тех лиц, которые люди обычно называют дружелюбными. Пять и десять футов, шатен, с короткой стрижкой, в синей рубашке на пуговицах и джинсах, он был довольно привлекательным. В нем не было ничего, отчего бы я немедленно нажала бы на красную кнопку и выбежала за дверь, что происходило довольно-таки часто, когда Грейс знакомила меня с мужчинами.
— Джордж, это Харпер, моя лучшая подруга. Составишь ей компанию? Пока Дэмиан отведет меня посмотреть его гравюры. — Грейс взяла под руку Дэмиана, оставив нас с Джорджем одних в полном смущении.
И слово «подстава» эхом отозвалось по всему огромному пространству.
Разве мы не могли остаться и поговорить?
— Простите Грейс. Она сильно ушиблась головой, — произнесла я.
— В детстве? — спросил Джордж.
Я покачала головой.
— Нет, мне кажется каждый раз, когда пытается меня подставить.
Он засмеялся.
— Да, она настоящее стихийное бедствие. — Последовала некомфортная тишина, прежде чем Джордж сказал:
— Вы наслаждаетесь искусством?
— Честно говоря, нет. Я его не понимаю. — Я поморщилась, глядя ему в глаза.
— Слава Богу, я не единственный, — ответил он с улыбкой. — Не говорите Дэмиану, что я так сказал, но какого хрена? Вы были в черной комнате? — Он указал на пространство в отделенной части склада. — Там полно женщин, которые хватаются за голову и кричат.
— Правда? — заинтригованная, поинтересовалась я. — Может там женщин тошнит от плохих свиданий? Простите, исключая присутствующих, конечно.
Он снова засмеялся.
— Возможно. Я никого там не узнал, так что надеюсь, что там нет моих бывших. — Он подмигнул и впервые в моей жизни у меня не возникло ужасного желания, прикрыть ему глаз, потому получилось очень мило. — Еще коктейль?
— Мне понравился здесь бар. — Мы двигались в сторону самой большой толпы людей, которая похоже имела исключительно коктейльный вкус к искусству. — Итак, расскажи мне о себе. Твоя мама была поклонницей?
— Нет, меня назвали так в честь моего дедушки, не Джорджа Майкла. Хотя я фанат, особенно в его светлый период жизни.
Не так много людей заставляли меня смеяться. Возможно, наше знакомство не будет худшей подставой в мире. Мы забрали наши коктейли и нашли свободное место, вдали от толпы и искусства.
— Я архитектор из Огайо, и я не люблю кошек. А ты?
— Я из Сакраменто, — ответила я. — Мне тоже не нравятся кошки, и я исследователь в консалтинговой фирме.
— Грейс сказала, что ты недавно в городе. Ты переехала из-за работы?
— Частично. — Мой переезд был полностью связан с King & Associates. Я бы переехала куда угодно, чтобы работать с Максом Кингом. — И жить в Нью-Йорке.
— И теперь, когда ты все это осуществила, получила то, что хотела?
— Я не могу никак поладить со своим боссом.
— О, — сказал он, кивая. — А разве кто-нибудь может? Разве это не аксиома, что ты ненавидишь своего босса? Разве он не встает между тобой и твоей привычкой шариться по интернету?
Я наклонила голову.
— Он мне не нравится, не потому что он не дает мне пошариться по интернету. Мне нравится то, чем я занимаюсь. Мой босс резкий и грубый. — И великолепный. — И высокомерный. — И безумно хорош в постели. — И неблагодарный. — И целуется так, как будто в институте это была его специализация. Макс Кинг был именно тем мужчиной, который имел полное право быть одержимым своим пенисом.
У Джорджа появились ямочки на щеках, когда он улыбнулся.
— У меня своя фирма. И я тут поймал себя на мысли, может тоже один из парней, который на меня работает, вот так стоит на вечеринке и говорит обо мне тоже самое.
Я поморщилась.
— Боже, прости меня. Я уверена, что это не так…
— Не думай об этом. Как я уже сказал, мне кажется, что это часть работы — некоторые люди никогда тебя не полюбят.
— Ты не против этого? — искренне заинтересовавшись спросила я.
— Я могу сказать, что думал об этом. Неважно согласен ли я, это все равно происходит, так ведь? Не все тебя любят, разве нет?
Я засмеялась.
— Эй, ты знаешь меня всего несколько минут и думаешь, что меня многие ненавидят?
— Ничего личного. Когда ты подписываешь чек на чью-то зарплату, все только увеличивается. Обычно, если ты не ладишь с каким-то человеком и, у тебя с кем-то нет химии, ты стараешься избегать его и не встречаться. Но на работе ты просто вынуждена проводить с ним время, поэтому ты больше чувствуешь насколько этот человек тебе не нравится.
На самом деле, в этом был определенный смысл, но он не встретил конкретного придурка Макса Кинга.
— Может быть.
— Как ты отнесешься, если я попытаюсь отвлечь тебя от работы на этой неделе и приглашу на ужин, чтобы доказать, что не все боссы злые?
Я прикусила край своего пластикового стаканчика.