Донна Валентино - Королева его сердца

– Ты нужен мне, – еле вымолвила Глори таким слабым шепотом, что невозможно было его услышать.

Он услышал. Но вместо того чтобы удержать этого человека рядом с Глорианой, эти слова заставили его еще больше отдалиться.

– Я стал нужен тебе меньше. Разве ты не помнишь, что сказала мне о человеке, которого ты надеялась в один прекрасный день встретить?

«Если мужчина действительно любит женщину, он отказывается ради нее от всего, и никак иначе. Вот чего я жду, Данте». – Глориана прекрасно помнила эти когда-то произнесенные ею слова.

Данте кивнул, как будто услышал их тоже:

– По-видимому, Глориана, твое ожидание закончилось.

Глориана распахнула дверь фургона и несколько раз глубоко вдохнула предрассветный воздух.

– Жаль, что здесь нет петуха.

– Мм… – мирное посапывание Мод сменилось недовольным ворчанием. – Глори, какого дьявола? Еще и солнце не встало…

– Я знаю. Хорошо, что я проснулась, иначе мы приступили бы к работе слишком поздно. Миссис Блу уже готовит на костре завтрак.

Глори оставила Мод продирать глаза в фургоне. В этот день ей не хотелось терять ни минуты. Она отыскала свой костюм для роли Энни Оукли, с короткой разрезной юбкой, в которой ничто не стесняло бы ее движений. Нужно было принести воды и натаскать дров. Она сама их разожгла, нагрела воды и стала выскабливать кухонный стол. Пожалуй, она сорвет с окна эту дурацкую коровью шкуру и впустит в комнату солнечный свет, чтобы было лучше видно паутину, убрать которую нужно первым долгом. Предстояла очень большая работа, если им действительно хотелось навести порядок в доме. В доме, где изо дня в день готовят пищу и едят, беседуют и встречают восход солнца. В доме, в котором можно надолго поселиться, вместо того чтобы всю жизнь трястись в вагоне, грохочущем на стыках рельсов. В доме, принадлежащем ей, а не какой-нибудь суетливой флоридской вдове – хозяйке пансиона, чье лицо превращалось в сморщенную сливу, если Глори осмеливалась поставить на стол вазу с букетом полевых цветов.

Глориане предстояло научиться наводить чистоту, потому что раньше она этим никогда не занималась.

Покончив с приготовлением завтрака, миссис Блу стала ей помогать, а потом к ним присоединилась и Мод, проявившая удивительные способности орудовать метлой. Миссис Блу что-то радостно напевала, а Глори с Мод то и дело заливались смехом и подняли такой шум, что нанятые для охраны ковбои еще долго после того, как был выпит весь кофе и съеден завтрак, разъезжали верхом взад и вперед мимо дома, напоминая мух, кружащихся над хорошо завернутым сладким пирогом, приготовленным на десерт. Мистеру Блу приходилось то и дело смущенно покачивать головой, слушая их смелые шутки и веселый смех, зажегшие в их глазах озорные огоньки. Всех мужчин-соседей притягивало к себе это неуемное женское веселье.

Всех, кроме одного. Данте явно был намерен придерживаться своего решения есть отдельно. И жить отдельно от них тоже – Глори понятия не имела, где он спал в эту ночь.

Она дала себе слово не думать о нем, но когда миссис Блу усадила ее на стул и придвинула к ней чуть ли не мешок кукурузы цвета темного сапфира, поручив ей размолоть зерно между двумя каменными жерновами, она и вовсе не смогла отделаться от мыслей о Данте за этой монотонной работой. Его присутствие поднимало настроение Глори, как горячий воздух заставляет подниматься воздушный шар, переполняя ее чувствами и вселяя стремление взлететь на вершину счастья. Он с самого начала придавал ей смелости, защищал, воодушевлял и верил в нее. Глориана знала, что когда он осуществит намерение вернуться в свою эпоху, настроение ее упадет, как камень на дно колодца. Если бы только он остался с нею… они навсегда взлетели бы на вершину счастья вместе.

Мод молола кукурузное зерно, что-то удовлетворенно бормоча.

– Ты не поинтересовалась, как он выглядит?

– Что ты имеешь в виду?

– Да тот дом, который твой папа строил для твоей мамы. – Мод вытряхнула намолотую кукурузу, кучка которой оказалась обескураживающе маленькой. – Бьюсь об заклад, что он перестал делать что-либо по дому после смерти жены, и неудивительно, что твоя мать также ничего здесь не делала, когда приезжала его навестить. Но теперь дом выглядит не так уж плохо после нашей уборки. – Она сердито посмотрела на кукурузу, как будто на ней лежала ответственность за то, что Мод изменила отношение к ранчо.

Глори оглядела грубые стены, грязный пол и невзрачную плиту. Ей никогда раньше не случалось оказываться в таком неприглядном месте, и нигде она не чувствовала себя так неуютно.

– Да, он вовсе не так плох, – согласилась она. – Ты подала мне одну мысль, Мод. Надо отыскать тот дом.

– О, я на твоем месте не стала бы этого делать. Питер обещал тебе его показать. Одной выходить не стоит, раз тут повсюду шныряют эти убийцы-овцеводы.

– Я думаю, что мне лучше будет сходить туда одной, по крайней мере в первый раз.

– Ив последний, если тебя там убьют. Можешь быть уверена, что перед тем, как тебе перережут горло, ты будешь кричать на всю округу, и мы будем знать, в каком направлении посылать людей за твоим телом.

– Я обещаю тебе, что буду все время в поле вашего зрения.

– О, это большое облегчение. Я поставлю вот этот стул на переднее крыльцо, чтобы было удобно сидеть и смотреть, как тебя убивают.

– Мод!

– Туда идти просто глупо, Глори, и ты сама это понимаешь. – Искренне озабоченная Мод нахмурилась. – Дорогая, возьми с собой хоть кого-нибудь. Например, Данте. Он сумеет сделать для тебя эту прогулку безопасной.

Если Мод действительно думала, что Глори будет в безопасности, отправившись вместе с Данте по уединенной тропинке, то, значит, она вовсе не была такой умной, какой себя всегда считала. И все же при мысли об этом легкое волнение Глорианы не отступило.

– Я попрошу его, если увижу, – согласилась Гло-риана, обещая себе, что пойдет прямо к Кристель, не глядя по сторонам. – Не беспокойся, я не уеду далеко. И если не найду этот дом, то вернусь через четверть часа.

Она нашла Кристель дремавшей в жиденькой тени сосны с плохо разросшейся хвоей. Поскольку Близзара поблизости не было видно, она поняла, что Данте присоединился на нем к конному дозору ковбоев. По крайней мере она не нарушит таким образом обещание, данное Мод.

– Иди ко мне, моя маленькая. – Глори похлопала Кристель по боку, подивившись тому, насколько раздалась кобыла за последние несколько дней. – Видно, Данте давал тебе слишком много кукурузы. Ты выглядишь так, будто готова к выполнению любых трюков.

Появившийся во дворе Данте сразу заметил отсутствие кобылы.

Поблизости не было никого, чтобы спросить, куда уехала Глориана, а Мод выскочила из дома с таким сердитым видом, что он не удивился бы, если бы над ее головой возник столб горячего пара.

– Ничего себе телохранитель!

По ее оскорбленному тону он понял, что Глориана была в опасности.

– Я отпустила ее с тобой. А что, по-твоему, я должна была делать? Связать ей ноги, как теленку, и привязать к кухонному столу?

– Может быть, и так при необходимости. Так где же она, Мод?

– Отправилась одна разыскивать дом, который ее отец строил для ее матери.

У Данте вырвался вздох облегчения. Объезжая окрестности, он обнаружил этот недостроенный дом и присмотрел в нем себе угол, где сможет спать, пока не кончится испытание, которому его подвергли.

– Это недалеко, и там с нею ничего плохого случиться не может. Я приведу ее обратно.

Приближаясь к недостроенному дому, Данте неожиданно услышал стук копыт, вызвавший у него сильную тревогу. Он направил Близзара к небольшой рощице в намерении подобраться туда скрытно, но жеребец прижал уши и громко, удовлетворенно заржал, отчасти рассеяв тревогу Данте.

– Что, Близзар, почуял приближение своей дамы? – прошептал он. Данте потрепал жеребца по гладкой шее и улыбнулся, когда Близзар закивал головой, точно понял его слова. – И моей тоже. – Ему захотелось произнести это вслух, хотя слышал его всего лишь конь.

Стук копыт не умолкал, но Глориана на лошади не показывалась. Данте сжал бока Близзара, посылая его вперед. То, что предстало перед его глазами, настолько его обезоружило, что он предпочел бы увидеть Глориану, захваченную ковбоями, что было бы куда безопаснее увиденного им зрелища.

Кристель, двигавшаяся без всякого видимого управления, шла легким галопом по краю большого, вытоптанного копытами круга во дворе недостроенного дома. На гладкой спине кобылы стояла во весь рост Глориана. На ней не было обуви, волосы были распущены, руки разведены в стороны, лицо поднято к солнцу, а глаза закрыты от яркого света.