Женива Ли - Королевская страсть

Я вздохнула с облегчением, опуская голову на плечо Александра и вдыхая его аромат. Я принадлежала ему, а он был моим.

Кроме книжной полки и нескольких фотографий в рамках на столе, в комнате почти ничего не было. Я делала все возможное, чтобы не смотреть на семейные фотографии Александра с матерью и сестрой. Александр наблюдал за мной, пока я рассматривала одну из них.

– Она была прекрасна, – заметила я, изучая фотографию Сары на лошади.

Он жестко кивнул:

– Она любила кататься на лошадях.

– Что случилось? – спросила я мягким голосом. Между нами все еще стояли стены. И сейчас больше, чем когда-либо, я понимала, что пришло время их снести.

– Клара, я сам очень хочу знать это. – Он говорил искренне, и мое сердце болело от его потери и смятения. Чувство вины сломило его, но разговор об поможет ему, наконец, исцелиться. – Я помню вспышки. Вот почему я продолжал приглашать Пеппер на мероприятия.

Он сказал мне это с некоторым колебанием, поэтому я заставила себя улыбнуться. Как бы я ни ненавидела Пеппер, я была готова обратиться к ней, если бы она могла ответить на его вопросы об аварии.

– Я пил. Ко мне подошла сестра. Она была несовершеннолетней, и я накричал на нее за то, что она оказалась в баре. – Он пытался что-то вспомнить, и я, желая его успокоить, положила руку ему на плечо. – Потом мы уехали. А дальше я не помню. И не хочу обременять тебя воспоминаниями.

– Ничего между нами, Икс, никаких секретов.

– Я помню липкую кровь на пальцах. Она обмякла, как тряпичная кукла. Я помню жар огня на моей коже. Я не мог оставить ее там, хотя у меня не было сил нести ее. – Его взгляд снова отдалился, переносясь в другое место и время. – Я был так напуган, что не мог найти дверь на своей стороне. Я наткнулся на что-то, но не бросил ее, и мы горели вместе.

Рыдания сдавили мое горло. И все же я пыталась оставаться сильной ради него, даже когда мое воображение нарисовало эту ужасную картину.

– А Пеппер?

– Ее выбросило из автомобиля. Сломанные кости, – сказал он. – Если она помнит больше, чем я, она никогда не сознается в этом.

– Икс, то, что случилось, было ужасно. – Я смахнул с его лба прядь волос. – Но это не твоя вина.

– Почему ты не видишь монстра, когда смотришь на меня? – спросил он. – Как все остальные.

– Они не видят тебя таким, как я. – Я говорила тихо, пытаясь собрать остатки мужества. – Они не любят тебя, как я.

– Прости, – Александр прервал мое признание. – Я на минуту.

Он ушел в ванную и запер за собой дверь.

Ты отпугнула его, предупредила меня разумная сторона. Я отогнала эту мысль, отказываясь в нее верить. Если Александр сказал, что ему нужна минута, я дам ее ему.

Я не пошла за ним. Он вернется, а пока мне нужно было время, чтобы переварить то, что он сказал. Подробности происшествия стали достоянием общественности. Почему же он ничего не помнит?

Стук в дверь отвлек меня от моих мыслей. Я открыла его с некоторым трепетом. Бровь Альберта поднялась, когда он увидел меня, и я поняла, о чем он подумал.

Я поклонилась, когда он вошел. Альберт прошел по комнате и остановился, чтобы взять со стола фотографию своей жены и дочери. Сделав глубокий вдох, я подошла ближе, чтобы рассмотреть ее. Греческая красота Элизабет была прекрасно схвачена на этом снимке. Темные волосы свисали над ее светящейся кожей. Она прижимала Сару к груди. Сара была миниатюрной копией своей матери, но с косичками и ямочками на щеках. На этом фото они получились удивительно живыми, так что, когда я взглянула на него, у меня возникло ощущение, что я знаю их.

Конечно, в каком-то смысле я понимала Александра. Они жили в его памяти, но я верила, что в какой-то момент они перестанут преследовать его. Вместо этого он будет помнить только хорошее. Вот почему было так важно помочь ему найти ответы, в которых он нуждался.

– Элизабет была идеальной женой, – сказал Альберт, проводя рукой по краю полированной рамы. – Она была скромной, преданной и, прежде всего, почтительной.

Я сжала губы, чтобы оставить свои мысли при себе. Я видела, как Альберт обращался со своими сыновьями. Можно было только догадываться, как он обращался с женой. Она терпела его, чтобы сохранить мир? Или она была обучена подчиняться своему мужу?

– Многие люди верили, что наш брак был специально устроен, но это не так, – продолжил он. – Ее семья нашла здесь убежище, когда в Греции произошла смена власти. Я встретил ее среди своих знакомых и, честно говоря, влюбился в нее с первого взгляда.

Я не понимала, почему он решил поделиться этим со мной, но кивнула.

– Моя жена воспитывалась в среде аристократов. Она знала, чего ожидать. Она знала свою роль. – Он поставил фотографию обратно на стол и повернулся, чтобы встретиться со мной глазами. – Ты понимаешь, что я тебе говорю?

– Ваша жена была подготовлена к тому, чтобы быть королевой, – сказала я мягко. Однако я не смогла заставить себя развить мысль его послания. Я не была готова.

– Я надеюсь, вы видите, что здесь нет никакого заговора против вас, мисс Бишоп. Я даже могу одобрить отношения между вами с Эдвардом. Мой долг – заботиться об интересах монархии.

Его слова были ясными, прозрачными и лаконичными, но они все так же терзали меня, проникая до глубины души. Я тяжело вздохнула.

– Я не подхожу Эдварду, – холодно сказала я. По моей коже пробежала легкая дрожь. Я обняла себя, желая, чтобы Александр поскорее вернулся.

– И это доказывает мою точку зрения, – ответил он торжественным тоном. – Приличия – залог выживания королевской семьи. Подумайте, как эта история укрепит моих сыновей. Эдвард крадет тебя у своего старшего брата. Александр находит подходящую пару, а то, что происходит за закрытыми дверями, будет исключительно вашим делом.

– Вы предлагаете мне выйти замуж за вашего младшего сына, чтобы я могла быть любовницей его брата? – Я задала этот вопрос, думая, что это поможет мне лучше понять смысл предложения короля. Вместо этого я почувствовала себя еще более запутанной.

– Второе, что важно для нас, это жертва.

Приступ смеха чуть не парализовал меня.

– Ложь, обман и тайны – это жертвы?

– Я никогда не говорил такого. Я говорю о пожертвовании счастьем и эгоистическими желаниями. Александр хочет тебя сейчас. Однако, если он откажется от своего титула и права первородства, думаешь, он поблагодарит тебя через десять лет? – Альберт взял прядь моих волос и повертел ее между пальцами. – Конечно нет. Подумай о себе. Что ты будешь чувствовать через десять лет? А если бы ты пожертвовала своим понятием счастья сейчас? Через десять лет, когда он потеряет к тебе интерес, у тебя будет титул и жизнь.

– Я не могу поверить, что вы и правда думаете, что я могу делать это с каждым из них. – Дрожь переросла в настоящий тремор, и я крепко сжала руки. Как он мог думать, что я способна на такое? И почему он считает, что я могу рассматривать его предложение как реальную альтернативу жизни с Александром?

Он сделал длинную паузу и взглянул на меня усталыми глазами.

– Ты также должна знать, что мы возлагаем на Александра некоторые надежды.

– Вы уже объяснили мне это. – Я не могла избежать сарказма в своем тоне, но мне уже было все равно.

– Касательно его брака.

Добавление этого слова мгновенно изменило мою точку зрения. У меня во рту пересохло, когда я попыталась что-то сказать.

– Вы имеете в виду?..

– Александру уже давно подобрали невесту из королевской семьи. На самом деле, все было известно, когда он был еще ребенком. Он не много об этом говорит, хотя, конечно, в курсе.

Альберт мог вонзить мне нож прямо в сердце, и это причинило бы мне меньше боли. Мои колени подкашивались, но я заставляла себя стоять прямо. Альберт надеялся выиграть этот раунд, поразив меня сенсацией. Но я так легко не сдалась.

– Ты его игрушка, – сказал король, смахивая невидимую пыль с рукава. – И когда он устанет от тебя, он получит новую. Ты ничего не можешь сделать, чтобы получить место в этой семье.

– Вам никогда не приходило в голову, что я не ищу брака? – спросила я, надеясь, что он не расслышал надрыв в моем голосе. – Или место в этой семье?

Альберт засмеялся:

– Все женщины ищут брака, знают они об этом или нет.

Неудивительно, что у него такие безумные представления о браке. Он ведь не считал женщин людьми. Я отвернулась от него. Моя ярость переросла в настоящее пламя.