Розамунда вышла следом, плотно закрыла дверь, опустила щеколду. Посмотрела на любимого, и он легко поцеловал ее в губы, а потом забавно уткнулся в кончик носа.
- До встречи, милая.
- До встречи. - Она провела пальцем по самым сладким на свете губам. - Пойдем, провожу до стены.
Однако не успели они миновать опушку, как услышали за спиной насмешливый голос:
- Что ж, ничего не скажешь, интересная парочка.
Розамунда порывисто обернулась и оказалась лицом к лицу с Арно. Француз вышел из-за дерева и остановился не дальше чем в пятидесяти футах. Уил на миг замер, а потом с недоумением посмотрел на неожиданного свидетеля.
- Какого черта вы здесь делаете, шевалье?
Де Вожира рассмеялся:
- О, у меня много важных дел, мастер Крейтон. А вот вы напрасно оказались в этом саду.
Розамунда инстинктивно шагнула вперед.
- О чем вы?
- О том, мистрис Уолсингем, что все ваше семейство передо мной в долгу. И вы передо мной в долгу. А поскольку внезапно оказалось, что мастер Крейтон близко с вами знаком, то отныне и он передо мной в долгу.
- И когда же моя семья успела провиниться?
Шевалье пожал плечами:
- Давняя история, мадам, но оттого не менее актуальная.
Уил схватился за эфес шпаги. Ощущение опасности витало в воздухе, хотя и трудно было сказать, зачем появился на опушке этот человек и почему хотел свести счеты.
Крейтон оттеснил возлюбленную в сторону и встал перед соперником. Не исключено, что Арно действовал, не подчиняясь законам разума, а потому не имело смысла открыто провоцировать ссору.
- Не могли бы вы высказаться яснее, милорд? Может показаться, что и мистрис Уолсингем, и мне всерьез угрожают. Должно же существовать какое-нибудь объяснение.
Уил старался говорить спокойно, не давая воли страху. Бешеные собаки чувствуют, когда их боятся, и от этого становятся еще злее.
- А вот это чем не объяснение?
Шевалье выхватил из ножен шпагу. В сгущающихся сумерках сверкнуло лезвие.
Уил вздрогнул от неожиданности, но реакция оказалась мгновенной: в воздухе мелькнула вторая шпага. Розамунда хотела закричать, остановить, однако голос пропал. Клинки скрестились в безжалостной, смертельной схватке. В эту минуту никто не вспоминал о строгих правилах фехтования.
Недоумение не помешало Уилу осознать, что здесь, под яблонями, решается вопрос жизни и смерти. Почему так случилось, он не знал и не мог представить, что безумная ненависть толкает француза на убийство. Однако выбора не было: оставалось лишь отчаянно драться. Поединок набирал силу и с каждым движением становился все яростнее и страшнее. Классические приемы нападения и обороны утратили и смысл, и ценность.
Розамунда бросилась под шпаги, хотя и не знала, что и как собирается делать. Ясно было лишь одно: надо немедленно остановить бой. Она не успела: Уил схватился за грудь и начал медленно оседать. Между пальцев сочилась густая алая кровь. Он озадаченно посмотрел на рубашку, поднял взор к лицу стоявшего рядом шевалье и как-то незаметно лег на бок, словно собрался отдохнуть. Лишь кровь текла и текла, а земля равнодушно принимала бесконечный горячий поток.
Розамунда упала на колени. Нет, такого не может быть. Невозможно! Наверное, ей приснился страшный сон. Сейчас она проснется в своей постели, и птицы за окном будут петь о приближающейся весне.
- Уил, Уил, - позвала она, однако не услышала ответа.
Он смотрел в лицо, но, кажется, уже ничего не видел. Синие глаза подернулись какой-то странной дымкой.
Розамунда подняла голову. Убийца стоял с окровавленной шпагой в руке и сверлил ее холодным, враждебным взглядом.
- Должок, дорогая. - Он наклонился, взял Розамунду за руку, грубо заставил встать и пальцем вздернул подбородок. - За вами поцелуй.
Сопротивлялась она отчаянно. Кусалась, царапалась, отталкивала и кричала, что было силы. Де Вожира лишь смеялся, а чтобы заставить замолчать, ударил по лицу. И вдруг его не стало. Руки больше не держали. Запах больше не отравлял воздух. Розамунда отступила и удивленно осмотрелась. Шевалье де Вожира стоял на коленях и смотрел в землю.
Ингрэм Фрайзер вытащил из спины француза кинжал и старательно вытер лезвие о траву.
- Все в порядке, мистрис Уолсингем? - безразличным тоном осведомился он.
- Но почему?
Больше она ничего не смогла произнести.
- Приказ хозяина, - коротко ответил Фрайзер и сунул кинжал в сапог. - Господин велел избавиться от француза, и я избавился от него. - Он выразительно взглянул на два мертвых тела. - Хорошо, что не поспешил.
Ужас не проходил, а сгущался в воздухе и кружил подобно гудящему рою пчел. Розамунда снова опустилась на землю рядом с Уилом, бережно положила на колени безучастную голову и провела ладонью по глазам.
Фрайзер хмуро наблюдал.
- Идите-ка лучше в дом, - произнес он после долгого молчания. - Остальное предоставьте мне. Брат не захочет, чтобы вы отвечали на вопросы коронера, а уж я постараюсь, чтобы никто не узнал лишнего.
Розамунда хотела возразить, однако не успела.
- Уходи скорее, девочка, - настойчиво повторил Фрайзер. - Плачь, сколько угодно, но не вздумай открывать рот. Если будешь молчать, то и я ничего никому не скажу.
Смотрел он неприязненно, почти враждебно, однако Розамунда понимала, что надо слушаться и доверять. А доверять Фрайзеру можно было до тех пор, пока незыблемая верность входила в его интересы.
Она наклонилась и поцеловала Уила в губы. Они все еще оставались теплыми и мягкими. Осторожно опустив кудрявую голову на землю, Розамунда встала. Тайная любовь сменилась тайным горем. Так распорядилась судьба.
Казалось, Фрайзер проникся сочувствием.
- Его похоронят достойно, девочка. Оставлю в таком месте, что можно будет легко найти. Все решат, что на беднягу напали разбойники. Если у парня есть родственники, то беспокоиться не о чем.
Розамунда молча кивнула. Подступившие слезы мешали говорить, но дать волю чувствам можно было только дома, в своей комнате.
Эпилог
5 июня 1593 года
Сэр Роджер Эскью вышел из барки и ступил на причал возле дома. Изящный особняк расположился неподалеку от Лондона, в небольшой прибрежной деревне Патни. Хозяин на мгновение остановился, чтобы окинуть взглядом семейное гнездо, которым так гордился. От поросшей ивами излучины Темзы к широкой террасе поднимался изумрудный газон. Красная крыша пылала в лучах предзакатного солнца, а большие окна весело и приветливо подмигивали, отражая переливы света. Как всегда, возвращение сулило приятный отдых в кругу любимой семьи, мир и согласие. Но сегодня радость встречи омрачали печальные новости, а лист пергамента оттягивал карман, подобно огромному камню.
Внезапно из-за кустов донесся детский смех, а спустя мгновение на дорожку выбежала раскрасневшаяся девчушка и радостно бросилась навстречу.
- Папа, папа! Мы видели твою барку! Что ты мне привез?
Сэр Роджер наклонился, схватил малышку на руки и заглянул в сияющее личико.
- А разве я непременно должен что-то привезти, Меган? Ты исключительно хорошо себя вела?
Дочка убежденно закивала:
- Иск… исклю… очень хорошо. А ты обещал что-нибудь привезти. И мне, и Чарлзу.
- Что ж, подумаем. - Роджер поставил девочку на землю и сжал горячую липкую ручонку. - А где мама?
- Где всегда. В розах.
Она показала в сторону кустов.
Лорд Эскью свернул на тропинку, которая вскоре привела к роскошному розарию. В теплом летнем воздухе витали сладкие ароматы, сосредоточенно жужжали шмели. Жена занималась необходимым делом: обрезала засохшие цветки. Увидев мужа и дочь, выпрямилась и заправила под капор выбившийся локон. Такой знакомый, такой любимый жест.
Шесть лет назад, когда он на ней женился, она была раздавлена горем, о котором не могла и не хотела говорить. Ну а он, сам познавший глубокую печаль, ни о чем не расспрашивал. Через семь месяцев после свадьбы родилась Меган - чудесная девочка с копной непослушных кудрей и ярко-синими глазами. И снова он не задал ни одного вопроса. Просто, увидев дочку, прижал к груди и сразу полюбил.
- Меган заметила барку и сразу побежала тебя встречать.
Розамунда с улыбкой подошла и подставила губы для поцелуя. Посмотрела на мужа внимательными зелеными глазами. Что-то в его поведении казалось необычным.