Рамиро едва заметно улыбнулся восходящему солнцу и вернулся в комнату. Вчерашний день не шел у него из головы. Леди Чарити Эверетт была свежа, как воздух, и ясна, как море на рассвете. С ней рядом он одновременно и забывал, кто он такой, и помнил, но эта ноша не казалась тяжелой. Каково это — видеть ее каждый день, слышать, смотреть в ее глаза?
Нет. Это всего лишь день, всего лишь Флоренция. Он здесь только лишь затем, чтобы переговорить с лордом Эвереттом, добиться отсрочки. Это все.
Палаццо Эвереттов гостеприимно распахнул дверь, слуги почтительно проводили гостя в кабинет хозяина. Лорд Эверетт стоял у окна и смотрел на город — точно так же, как некоторое время назад смотрел сам Рамиро. Хотелось надеяться, что сегодня лорд более расположен разговаривать о деле. Рамиро хотелось как можно скорее вернуться на Фасинадо. Положение на острове было слишком неустойчивым, чтобы со спокойным сердцем проводить время во Флоренции. Способов подтолкнуть лорда Эверетта в нужном направлении Рамиро не видел. Вряд ли банкир оценит, если принц-должник предложит не тянуть больше и просто сказать, чего же хочет кредитор. Ответ может оказаться совсем не таким, как нужно принцу.
— А, ваше высочество, добро пожаловать! — Лорд Эверетт выглядел до отвращения веселым.
Вчера несколько часов банкир в подробностях, хотя и окольными путями, расспросил о том, как провели день Рамиро и Чарити. Кажется, Эверетт очень любит свою дочь, заботится о ней, переживает за ее судьбу. Кажется, дочь ему дороже всех сокровищ мира. Похвально, но не очень разумно. К тому же к нему, Рамиро, и к его королевству это не имеет ни малейшего отношения.
— Доброе утро, лорд Эверетт.
— Я приказал подать чай сюда, в кабинет.
Горничные бесшумно накрыли столик у окна и удалились. Рамиро присел на краешек кресла и проводил их взглядом: слуги здесь были не хуже, чем в Маравийосе. Подождав, пока за служанками закроются двери, принц заговорил — неторопливо, но первым, оказывая этим честь Эверетту:
— Лорд Эверетт, я не совсем понимаю, почему и зачем вы делаете то, что делаете, но уверен, что у вас есть причины. У такого человека, как вы, всегда есть причины. И, зная вас, пусть и не очень близко, но основываясь на собственном жизненном опыте и умении оценивать людей, я могу сказать, что вряд ли ваши помыслы бесчестны или коварны. Я прошу вас только об одном: скажите, чего вы от меня хотите — и я подумаю, что я могу сделать для вас.
Эверетт достал из кармана позолоченные часы с гравировкой на крышке, открыл ее, посмотрел на циферблат и захлопнул. После чего счел возможным ответить:
— Ваше высочество, это ведь основа любых переговоров: скажите, что вам нужно — и я подумаю, что с этим делать. Все было бы просто, если бы мы говорили только о деньгах.
— Я не понимаю. — Рамиро был уверен, что сможет ответить на любой вызов, но тут он зашел в тупик.
— Позвольте мне быть откровенным.
— Я знаю, что вы откровенны всегда. Как и я.
— Замечательно. Прежде всего, я хочу сказать, что отсрочка, о которой вы приехали договариваться, — ваша.
Рамиро постарался сдержать вздох облегчения. Отсрочка — это хорошо. Но что же попросит Эверетт взамен?
— И эта отсрочка ваша без всяких условий, это просто знак моего доброго отношения к прекрасному Фасинадо, навеки завладевшему моим сердцем. Но…
Рамиро сцепил пальцы за спиной. Всегда есть какое-то «но».
— Я вас внимательно слушаю.
— Речь идет о том, чтобы долг исчез полностью.
Рамиро прикинул, что ему придется для этого сделать: убить Бонапарта? Поцеловать сапог английского сумасшедшего короля? Дать Эверетту место в совете Фасинадо? Впрочем, он готов хоть голым пересечь площадь перед собором Святого Петра в Ватикане, хоть отрезать голову Бонапарту и принести ее на блюдечке в Вестминстер. Что угодно. Но вряд ли Эверетту нужно нечто столь экзотическое.
— Что вы имеете в виду, лорд Эверетт? — спокойно спросил он.
— Ваше высочество, все, что я о вас знаю, говорит, что вы человек высоких достоинств. Вы молоды, без сомнения умны, дамы находят вас привлекательным. Насколько я понял по вашему рассказу о вчерашнем дне.
Рамиро пожал плечами: вряд ли его скупые ответы на околичные вопросы можно назвать рассказом.
— Продолжайте, прошу вас, — попросил Рамиро лорда Эверетта, который замолчал.
— Так. Да. По вашему рассказу о вчерашнем дне я понял, что вы способны найти общий язык с моей дочерью. Да…
Он остановился; принц впервые видел, чтобы этот человек затруднился в обсуждении темы. Рамиро не знал, что сказать. Кажется, лорд Эверетт замолчал надолго. Принц не нашел ничего более достойного, чем просто молча ждать. Эверетт налил себе чаю, положил сахару, положил еще раз и еще раз… Попробовал, поморщился, отставил чашку, посмотрел в окно… Рамиро ждал.
— Вы говорили, что Чарити хочет побывать в Помпеях, — наконец произнес банкир.
— Да, она упоминала об этом.
— Насколько я знаю, ваш путь домой лежит через Неаполь…
— Вы хотите, чтобы я доставил вас на «Королевской звезде» в Помпеи? Это не слишком высокая цена за отсрочку.
— Ваше высочество, отсрочка ваша без всяких условий, уверяю вас. И как бы вы ни ответили на мое дальнейшее предложение, отсрочка все равно ваша. Как и мое доброе отношение к вам и всему вашему королевству.
— Лорд Эверетт. — Рамиро расцепил пальцы и осторожно опустил ладони на подлокотники кресла, преодолев порыв вцепиться в бархат обивки. — Мне бесконечно приятны те слова, что вы говорите о Фасинадо. Но… Самый простой способ сказать что-то — просто сказать.
— Ваше высочество, вы мудры не по годам.
Рамиро пожал плечами. Ему об этом уже много раз говорили. Раньше, когда он был моложе, это радовало, в последнее время — скорее раздражало.
— Вы знаете, что я человек проницательный и умудренный опытом.
— Не могу сказать ничего против, — Рамиро действительно считал лорда Эверетта одним из самых умных людей Европы.
— И еще я уже пожилой человек, с большим жизненным опытом.
Рамиро просто кивнул.
— И весь мой опыт, и вся моя проницательность подсказывают мне, что вы будете хорошим мужем.
— Хм… — Первый раз в жизни Рамиро не нашелся, что ответить.
— Мужем для моей дочери.
И тут Рамиро впервые в жизни (сегодня у него день открытий, не иначе!) почувствовал, что краснеет. Эверетт заговорил быстрее, видимо, решив высказать все, пока собеседник не опомнился.
— В качестве ее приданого вы получите не только списание долга, но и солидный капитал, вложенный в различные предприятия. К тому же Чарити — моя единственная наследница, а я не буду жить вечно. — Эверетт развел руками. — Прошу вас, не отказывайте сразу, это неожиданное, но приемлемое предложение. Эверетты — знатный род, когда-то мы были в родстве с королями. Я богат, Чарити прекрасно образованна и красива.
— Лорд Эверетт, — Рамиро начал говорить, прежде чем решил, что именно он скажет. — Я… Лорд Эверетт, — начал он сначала. — Я уверен, что ваша дочь достойна меня. Я не уверен, что смогу сделать ее счастливой. Нет, нет. — Рамиро жестом остановил уже открывшего рот Эверетта. — Я понимаю, что вы думаете иначе. Но я просто… Единственное, чем я распоряжаюсь лично, — это моя честь. И будет абсолютно бесчестно жениться на вашей дочери только потому, что вы считаете меня подходящим мужем, и потому, что это выгодно для меня.
Лорд Эверетт расстроенно покачал головой.
— Ну что же… Настаивать я не вправе. Но предложение остается в силе. До тех пор пока Чарити не объявит о своей помолвке, конечно же. А она красива, богата, и ей двадцать три года. Так что у вас не слишком много времени на раздумья.
— Лорд Эверетт. Надеюсь, вы понимаете причины моего отказа. И надеюсь…
— Отсрочка ваша — это не обсуждается. Просто пообещайте мне, что будете иметь в виду мое предложение.
— Я…
— Я не приму окончательного отказа.
— Хорошо. Но я не думаю, что изменю решение.
— В жизни все бывает.
— Уверен. Но не в моей. Всего доброго, лорд Эверетт.
— Всего доброго.
Рамиро постарался идти по коридорам спокойно, хотя едва мог удержаться от желания броситься бегом. Больше всего он боялся… Рамиро вышел из палаццо, сел в карету и только тогда перевел дыхание. Больше всего он боялся, что повстречает Чарити. Столкнется с ней лицом к лицу — и прочитает в ее глазах надежду. Вряд ли лорд Эверетт стал бы делать такое предложение, не согласовав все с дочерью. Отказать Чарити — это в тысячу раз сложнее, чем лорду Эверетту. Это просто невозможно.