Эмилия Остен - Королевский выбор

— Дела могут подождать до завтра… — начал отец, глядя на принца с большой симпатией.

— Нет, лорд Эверетт, — Рамиро отмел возражение все тем же равнодушным тоном. — Я желал бы говорить о них сегодня.

— В таком случае, я приглашаю вас в мое палаццо к полуночи. Если вы окажете мне честь.

— Вы окажете мне честь, — кивнул принц. — А теперь извините меня. Леди Эверетт, подарите ли вы мне танец чуть позже?

Чарити растерянно моргнула, не сразу сообразив, что обращаются к ней.

— Разумеется, ваше высочество.

Он кивнул, развернулся и отошел. Чарити смотрела в его худую длинную спину, потом перевела взгляд на отца. Тот казался задумчивым.

— Как тебе принц Рамиро?

— Cтранный, — сказала Чарити, — очень. Он всегда такой?

— При большом скоплении народа — всегда.

— Мне казалось… казалось, что он будто бы делает нам честь… своим долгом.

Отец еле заметно скривился и, взяв Чарити под руку, отвел ее к столу с напитками.

— Это сложно, девочка моя. Королевская семья — особый мир, монархи с рождения не такие, как все. Неким образом он действительно делает мне честь, доверяя мне. Он и его отец. Это проклятие и подарок — общаться с такими людьми и вести с ними дела. Больше подарок, чем проклятие, я полагаю.

— Твоя любовь к Домингосам не знает пределов, папа.

— Ты все еще не поняла, почему?

Чарити не видела, как Рамиро танцует — все закрывали спины гостей, старавшихся ничего не упустить, — а потому пожала плечами.

— Нет. Возможно, пойму позже.

— Видишь ли, ты привыкла к английской действительности. Которая, вне всяких сомнений, хороша, — я патриот! — но временами излишне чопорна. Хотя ты понимаешь островной менталитет. Ведь, как ни крути, Англия — тоже остров.

— При чем тут принц?

— При том, что Фасинадо, о котором я тебе рассказывал и не раз, — действительно благословенная земля. Но его величество, ныне здравствующий Альваро V, менее приспособлен к тяготам правления, чем его покойный брат Эстебан. Я не был с ним знаком, однако так утверждают люди, с которыми я веду дела на Фасинадо. В частности, принц Рамиро однажды дал мне понять, что его отец в последнее время пренебрегает делами.

— О, но при чем тут твоя к ним любовь?

— Они хорошие люди.

— И должны тебе денег. Много-много денег.

— Лучше мне, чем кому-либо другому.

Чарити прищурилась.

— Ты намекаешь, что первый консул хочет получить в свое владение этот островок?

— Бонапарту хватает дел на континенте. Не думаю, что его устремления простираются так далеко и так незначительны. Для Франции Фасинадо — не более чем соринка, даже не в глазу, а на щеке. Там нет флота, там негде разместить войска, туда замучаешься добираться — нет, Бонапарт еще долго не обратит внимания на Пуэрто дель Фасинадо. Однако революционные настроения витают тут и там. Мадам Гильотина еще не насытилась.

— Ты намекаешь, что на Фасинадо зреет революция?

— Ничего об этом не знаю. Вряд ли. Но не хочется, чтобы она созрела, если монархи окажутся в финансовой зависимости от человека неблагонадежного.

— Ответственность, папа, — вздохнула Чарити. — По-моему, ты слишком ответственный.

— А еще самолюбивый. Мне нравится, что у меня в долгу короли! — засмеялся лорд Эверетт.

— Уж конечно.

Принц позвал Чарити танцевать через полчаса, когда большинство собравшихся уже устало глазеть и вернулось к привычным занятиям — болтовне, флирту и распиванию превосходных вин.

Рамиро подошел не сам: вместо него явился его помощник, тот самый человек в сером, которого Чарити про себя окрестила Тенью, представился — его имя было Лоренсо де Ортис — и передал приглашение своего сюзерена. Чарити приняла, и ее вежливо сопроводили к принцу, который не утруждал себя хождением туда-сюда.

Чарити смутно понимала, что волнуется, и потому старается думать о происходящем чуть насмешливо и отстраненно, как будто рассказывая подружке забавную историю. Но в близком присутствии принца все наносное исчезло и осталось желание разглядеть его получше и даже некоторая робость. Чарити увидела, что подружки, собравшись стайкой, наблюдают за ней, хихикают под прикрытием вееров, и тут же об этом позабыла.

Музыканты заиграли сарабанду — танец медленный и удобный для разговоров, и, скорее всего, включенный в программу бала как любезность по отношению к высокому испаноговорящему гостю. Рамиро поклонился партнерше (Чарити заметила, что свою роскошную саблю он сдал на хранение синьору де Ортису), подхватил ее и закружил. Прикосновения рук принца были уверенными, а взгляд по-прежнему оставался непроницаемым. Как будто смотришь на стенку и гадаешь — что там за ней? Оживленная улица? Бездонная пропасть? Ромашковый лужок?

Принц заговорил первым, по-английски:

— Надеюсь, я ничем не обидел вас там, во дворике.

— Нет, что вы. Но можно ли мне спросить?

Он скупо улыбнулся — дернулись уголки губ.

— Не стоит каждый раз спрашивать позволения.

— Хорошо. — Чарити улыбнулась широко, словно показывая ему: вот как надо! — Я не поняла, зачем вы входили в палаццо Веккьо так таинственно?

— Всего лишь избежали части церемоний. Я отослал Лоренсо посмотреть, здесь ли ваш отец. Ведь я приехал затем, чтобы встретиться с ним, — объяснил Рамиро.

— Ах вот как!

— Да. И я не знал, что вы его дочь, иначе поприветствовал бы вас сразу.

— Но вы догадывались. Вы назвали меня англичанкой.

— Догадывался. Ваш итальянский превосходен, но не безупречен. — Вновь это легкое подрагивание уголков губ. — Я узнал акцент.

— А мой испанский? — спросила Чарити на языке конкистадоров.

— Лучше, чем итальянский. — Он тоже перешел на испанский. — Вы, оказывается, знаете много языков.

— Мой отец — банкир, он имеет связи с деловыми людьми во всей Европе, — оживленно объяснила Чарити. Выходит, говорить с принцем Рамиро — это приятно! Теперь он не казался ей настолько отстраненным — может быть, потому, что ее слушал. А может, потому, что его рука была горячей. — Он с детства нанимал мне лучших учителей, чтобы я говорила на разных языках. Уверял, что это мне пригодится.

— И сколько же языков вы знаете?

— Если не считать родного английского, латыни и греческого — а их, наверное, считать не стоит, — то говорю на итальянском, испанском, немецком, французском и немного голландском.

— Это впечатляет.

Тут Чарити вспомнила, что в прежние времена на сарабанду непременно следовало приглашать возлюбленную, и немного порозовела — не настолько, чтобы принц заметил, но для себя ощутимо. Этот обычай давно сгладился, к тому же танцевали еще несколько пар. И все же…

Ах, не стоит думать о ерунде.

Утро в небольшом, но роскошном и расположенном в лучшем районе Флоренции палаццо началось поздно. Вчерашний бал сбил привычный ритм жизни: что ни говори, Эверетты были прежде всего банкирами, а потом уже лордами и землевладельцами, и вставали рано. Сравнительно рано, конечно, но привычки выходить из спален только к обеду не имели. Горничная сообщила Чарити, что лорд Мартин уже давно на ногах и ждет дочь к позднему завтраку. Чарити решила не затягивать с утренним туалетом и, чтобы не задерживать отца, выбрала скромное утреннее платье — опять белое! — попросила горничную уложить волосы в простую гладкую прическу, мельком взглянула на результат в зеркало и направилась в утреннюю столовую.

Палаццо Эвереттов был построен в стиле Палладио, столь нежно любимом англичанами и так незаслуженно отошедшем на второй план в Италии, на родине великого архитектора. Как удалось выяснить Чарити, сам Палладио не принимал участия в проектировании дома, это сделал кто-то из его учеников, едва ли не Скамоцци. В начале семнадцатого века палаццо принадлежал влиятельному флорентийскому семейству, но к началу века девятнадцатого оказался выставлен на продажу, чем и воспользовался лорд Эверетт. Каждый раз, проходя по выложенному черными и белыми мраморными плитами полу галереи, Чарити ощущала себя так, словно она оказалась в Лондоне, под сводами собора Святого Павла. Яркий южный день вливался внутрь потоками теплого света — такого в Англии уж точно не бывает. Италия…

Чарити прислушалась к себе, пытаясь понять, что ее беспокоит. Может быть, это ностальгия? Тоска по дому, по тихому Дорсету? Или же, наоборот — жажда странствий, ветер перемен? Вчерашние разговоры про сказочный остров Фасинадо, танец и беседа с принцем, ощущение его прикосновений, его зеленые, как пучина моря, глаза. Чарити остановилась, словно позабыв, куда идет. Почему принц Рамиро постоянно в ее мыслях? Почему она выделила его из всех деловых партнеров отца? Чарити уже давно исполняла роль хозяйки дома: принимала гостей лорда Эверетта, вежливо улыбалась, проявляла должную заинтересованность и демонстрировала ожидаемый уровень осведомленности. Обычные обязанности. Так почему же краткая встреча с принцем так ее взволновала? Он просто еще один деловой партнер. Переговоры закончатся — и Рамиро уедет к себе, может быть, она никогда больше с ним не встретится. Зачем о нем думать? И какая разница, какого цвета у него глаза? Покачав головой, Чарити продолжила путь.