Или как будет по-немецки близко к этому.
Расправив плечи, Лиззи повыше приподняла свою сумку на плече и шагнула к двойным дверям.
Она вошла в благоухающий, теплый воздух оранжереи и решила уже произнести…
— Ты взрослая женщина, — произнесла Грета, оторвавшись от букета. — И я сожалею. Я не имела права... ты взрослая женщина и имеешь право сама принимать решения. Прости.
Лиззи выпустила глубокий вздох.
— Извини меня тоже.
Грета приподняла свои очки в черепаховой оправе повыше на нос.
— За что? Ты не сделала ничего плохого. Я… на десять лет старше тебя. И несмотря на то, что у мня больше морщин и тело мои поизносилось, я чувствую ответственность за тебя. Ты не спрашивала меня, вероятно, тебе не нужен был мой совет, но вот…
— Грета, ты не должна извиняться. Мы обе сейчас под действием стресса.
— И кроме того, я слышала, что он вчера вручил ей документы на развод.
— Слухами земля полнится, — Лили положила свою сумку. — Как ты узнала?
— Одна из горничных видела, как она бросила документы шерифа, — Грета покачала головой. — Как всегда, она в своем стиле.
— Я просила его не делать этого из-за меня.
— Ну, какими бы ни были его помыслы, он все-таки сделал это, — Грета возобновила работу над цветами. — Пообещай мне одну вещь. Будь поосторожнее с ним. Эта семья имеет определенную историю и рассматривает людей как одноразовую вещь, и время для забавы сейчас не очень хорошее.
Лиззи уперлась руками в бедра и уставилась на свои ботинки, которые надевала перед Лейном, устроив ему настоящее шоу, он громко ее поощрял.
«Достаточно», — подумала она, грудь сдавило от боли при воспоминаниях, что их секс опять возобновился, и был как всегда совершенным... ничего не изменилось в этом плане.
— Я не хочу, чтобы тебе снова причинили боль, как тогда, — без эмоций произнесла Грета. — Хорошо? Теперь давай приступим к работе…
— Он не такой как его семья. Он не похож на них.
Грета перестала поправлять цветы и посмотрела на сад. Через мгновение, она отрицательно покачала головой, сказав:
— Лиззи, семья у него в крови. Он не сможет ничего изменить.
Когда Лейн подъехал к Истерли, то припарковал свой Porsche подальше от всех, в тени вымощенного переулка, у задней стенки гаражей.
— Я дома, — сказал он в телефон. — Ты хочешь, чтобы я поднялся и объяснил тебе свой план?
Его сестре потребовалось время, чтобы ответить, он видел Джин перед собой на экране телефона, она отрицательно покачала головой и перекинула волосы через плечо.
— Нет, думаю, ты все уже сказал, — нараспев ответила она.
Он перевернул свою бейсболку с вышитыми спереди буквами UC козырьком на затылок и посмотрел на небо, которое было высоко над ним. Он оставил дом Лиззи, и рев ветра, когда он мчался домой по нисходящей дороге, создавал иллюзию свободы, которую он так искал.
Господи... Лиззи. Единственная причина, по которой он сегодня почти в середине дня находился в приличной форме (еще не пил), потому что провел с ней ночь. Он занимался с ней любовью несколько часов подряд... а потом она заснула, а он смотрел в потолок, просчитывая шаг за шагом свои действия.
— Ты поговоришь с ним сегодня? — напряженно спросила Джин.
Как и обычно под «ним» подразумевался Эдвард.
— Собираюсь, — Лейн заскрежетал зубами. — Но не сейчас. Я не скажу отцу ни слова, пока не узнаю масштабы бедствия. Я не хочу разговаривать с ним прежде, чем смогу что-нибудь доказать? Он просто подчистит все, что уже урвал.
— И когда ты с ним поговоришь?
Лейн нахмурился.
— Джин, ты никому не слова. Ясно? Ни слова не говори никому… особенно отцу.
— Я ненавижу его.
— Прояви предусмотрительность, если ты хочешь, чтобы что-то продвинулось? Нужно, чтобы он сам «подвесил себя на суку». Если ты понимаете, что я имею ввиду? Ты вступила с ним в конфронтацию, и на самом деле, тем самым только помогаешь ему. Я позабочусь об этом, процесс идет. Джин? Ты меня слышишь?
Через мгновение послышался мягкий смешок.
— Ты говоришь, как Эдвард.
На долю секунды он ощутил невероятную гордость от ее слов, поскольку каждый из них всегда равнялся на Эдварда.
— Это самые прекрасные слова, которые ты мне когда-либо говорила, — пробормотал он хрипло.
— Я на самом деле именно это и имею в виду.
— Итак, Джин, сегодня тишина в эфире. Я дам тебе знать, как все продвигается.
— Хорошо... ладно.
— Хорошая девочка. Я люблю тебя и позабочусь о нас. Всех нас.
— Я тоже люблю тебя, Лейн.
Лейн отключился, по-прежнему наблюдая за облаками. В отдалении он слышал приглушенные голоса, повернув голову, он увидел в гараже большую группу официантов, сгрудившихся вокруг Реджинальда, который отдавал им последние указания.
«Джине лучше держать рот на замке», — подумал он.
Уильям Болдвейн итак будет не в себе от смерти Розалинды. Если Лейн или, не дай Бог, Джина проговорится. Он спрячет все концы, сотрет записи и уничтожит все детали.
Если вообще есть что прятать.
Лейн наклонил голову на бок, чтобы получше разглядеть Истерли. «Сколько из всего этого удастся сохранить?» — подумал он.
Господи. Он никогда не мог себе даже представить, что когда-нибудь вообще возникнет такая мысль.
Ну, одно стало очевидным — царствование Уильяма Болдвейна должно было вот-вот закончиться. То ли это была расплата за то, что этот человек все эти годы делал с Эдвардом... или за то, что он без должного уважения относился к его матери... или реальность, что он был виноват, вероятнее всего Розалинда покончила с собой из-за него...
Забавно, но то, что произошло с его собственной женой его волновало меньше, он не стал бы за это мстить отцу.
Действительно ли Шанталь переспала с его отцом? И действительно ли она беременна?
Невероятно.
Она заявила ему, что он должен сказать своему адвокату, что немного поторопился. Эта женщина способна вытащить из своей дерби-шляпы все, что угодно.
Постойте, Самуэль Ти сказал, что адюльтер можно использовать для уменьшения алиментов?
— Сэр? Мне нужно припарковать вашу машину?
Лейн взглянул на подошедшего в униформе парковщика. В отличие от пятидесяти машин внизу холма, только один парень мог оставлять свою машину здесь — тренер, единственной целью, которого было поднять престиж Университетской баскетбольной мужской команды Чарлмонта. Ох, ну и также конечно команда президентов и различных государственных деятелей, с охраной на внедорожниках.
Но припарковать седан тренера было главным и самым важным приоритетом.
— Нет, спасибо, — он снял бейсболку и примял волосы. — Я уеду…
— О, мистер Болдвейн. Я не знал, что это вы.
— Тебе и не нужно, — Лейн вышел из машины и протянул ему руку. — Спасибо, что помогаете нам сегодня.
Молодой парень уставился на руку, которую ему предложили, он медленно двинулся к руке, боясь все испортить и при этом не выглядеть полным идиотом.
— Сэр, благодарю вас, сэр.
Лейн похлопал парковщика по плечу.
— Я оставлю ее здесь, ладно? Не знаю пока, когда собираюсь уехать.
— Да, сэр. Какая же она красива!
— Да, красивая.
Как только Лейн вошел в переднюю дверь Истерли, тут же натолкнулся на англичанина дворецкого, вышедшему ему навстречу с серьезным выражением на лице, словно он готов был встретить уважаемых гостей. Его выражение тут же изменилось, как только он увидел, кто вошел.
— Сэр, как дела?
— Достаточно хорошо. У меня есть к вам просьба.
— Чем я могу служить вам?
— Мне нужен костюм...
— Я взял на себя смелость заказать вам синий костюм в полоску, белую французскую рубашку, розовый галстук-бабочка, с таким же платком в кармане. Вчера поздно вечером все было доставлено, согласно всем вашим размерам, которые были указаны в файле Ричардсон. Если вам потребуется дополнительная корректировка пиджака или брюк, скажите мне и я пришлю горничную. Также прилагаются розовые носки и лоферы.