Дж. Уорд - Короли Бурбона

— Мы можем замазать все названия и имена на документах. Я могу тебе помочь с этим… так, что этот человек ничего не поймет…

— Я хочу, чтобы это был ты.

— О, черт возьми, Лейн.

Поскольку Лейн прекрасно знал этого парня уже много лет, то понял — лучшее, что о может сделать на данный момент — заткнуться, и просто выслушивать ворчание Джеффа, который пытался ему дотошно объяснить почему это невозможно. Этого парня склонить на что-либо было фактически нереально, особенно если ты открывал рот и пытался ему что-то доказать, он должен был сам принять решение.

Поэтому Лейн молча слушал, но зная его все эти годы, он был уверен, что друг позаботиться о его проблеме.

Бинго.

— Я все же настаиваю, чтобы кто-то проверил за мной мою работу, — пробормотал Джефф. — И черт с тобой… это не обсуждается. Я не собираюсь нести ответственность только лишь потому, что у тебя имеются какие-то фантазии, что я хорош с цифрами.

— Но ты на самом деле очень хорош с цифрами.

— К черту, тебя Болдвейн.

— Я не могу послать за тобой самолет, это привлекло бы слишком много внимания.

— Все нормально. У меня есть родственники на восточном побережье. Я займусь этим завтра утром… и нет, предверяя твой вопрос, я не могу прилететь раньше. Мне нужно дать кое-какие указания на работе.

— Я твой должник.

— Конечно, должник. И ты можешь начинать погашать свой долг с завтрашнего вечера. Я хочу бесплатную выпивку и девиц, если я буду этим заниматься.

— Я позабочусь обо всем. Я даже встречу тебя в аэропорту, напиши мне время прибытия.

Джефф пробормотал ругательства и повесил трубку, не попрощавшись.

Лейн отключился и выдохнул.

— Слава Богу.

— Кто это был?

— Думаю его можно назвать моим лучшим другом. Когда я был на севере, он был рядом. Джефф Штерн, блестящий финансист. Если кто-то и сможет отследить утечку денег, то только он. А потом..., — Лейн протер глаза. — Боже, наверное, мне придется обратиться в полицию? Разве можно такое представить? Но я бы без зазрения совести обратился в полицию.

— Если твой отец нарушил закон?

Внезапное изображение Уильяма Болдвейна в оранжевом комбинезоне заставило его почувствовать сильное облегчение за то, что он так относился к его матери.

— Я не собираюсь вставать на пути властей. Меня больше всего беспокоит, что он воспользовался, как доверенное лицо матери, и сливает деньги с ее счета, но у меня нет доступа к этим записям… они относятся к трастовому фонду.

— Если полиция или ФБР займутся этим делом, они же смогут это выяснить.

Лейн кивнул, вспомнив, как выносили тело Розалинды из Истерли.

— Если Розалинда из-за его действий совершила самоубийство, то ее кровь на руках моего отца. Он должен понести ответственность.

— Знаешь, обычно я стараюсь верить, что всегда есть светлая сторона, и все будет хорошо, но..., — она взяла его за руку, — чтобы ни случилось, я буду с тобой, хорошо?

Посмотрев ей в глаза, он ответил:

— Мне больше ничего и не нужно. Независимо от того, к чему все приведет... главное, что у меня есть ты…

Телефон опять зазвонил, и он хмыкнув, поднимал его к уху.

— Он видно передумал. Нет, Джефф, ты не можешь отказаться от нашего…

— У тебя включен телевизор?

Лейн выпрямился.

— Самюэль Ти?

— Ты смотришь новости?

— Нет. А что происходит?

— Мне необходимо, чтобы ты приехал ко мне сию минуту. Полиция ищет тебя, и как только они не обнаружили тебя в Истерли, Митч позвонил мне.

— О чем, черт побери, ты говоришь? — у него тут же промелькнула мысль: «Вот дерьмо!» — Послушай, я понимаю, что я с Эдвардом проник в бизнес-центр под надуманным предлогом, но, черт возьми, это все-таки наша собственность. А что касается документов, мы…

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, и мне плевать. Шанталь первым делом сегодня утром обратилась к врачу, поскольку была избита, когда уехала из дома. Она сообщила властям, что это ты ее избил, когда узнал, что она беременна, поскольку уже подал документы на развод. Они собираются арестовать тебя за домашнее насилие первой степени, и у них может быть достаточно веских аргументов обвинить тебя в попытке убийства.

— Что! — Лейн вскочил на ноги. — Она совсем рехнулась!

— Нет, она не рехнулась, поскольку находится в отделении хирургии, а не для психов. В данный момент, они занимаются ее челюстью.

— Я не прикасался к Шанталь! И я могу доказать это! Я даже не был дома прошлой ночью…

— Ты должен приехать ко мне. Поскольку я лицо, не заинтересованное в этом ночном обмане, и нет ни одной фотографии, где ты… мы вызволим тебя…

— Это полный бред, — выплюнул Лейн. — Я не собираюсь играть с ней в эту игру…

— Это не игра. И если ты не покажешься властям, будешь считаться беглецом.

Лейн посмотрел на Лиззи. Она сидела на диване, с тревогой глядя на него, готовясь к плохим новостям.

Он тут же вспомнил, как Шанталь проехала мимо него на своем Mercedes, покидая Истерли, в темных очках и в черной вуали.

Единственное, что он подумал, что она вдруг на 180 градусов изменила свое решение, сыграв роль Уходящей Девушки, но решила оставить за собой шлейф. Он не ожидал, что эта женщина может до такой степени иметь патологическую страсть к поместью, но возможно, он недооценил ее фанатизм.

— Ладно, — сказал он. — Я буду у тебя через двадцать минут.

Вешая трубку, он услышал свои собственные слова, доносившиеся из далека:

— Мне нужно уехать.

— Лейн, что происходит?

Еда их восхитительного ужина по-прежнему оставалась на столе, подушки на диване до сих пор имели вмятины от их тел, когда он гладил ее ноги.

Но состояние радости и умиротворения, которое было несколько минут назад, испарилось.

— Я позабочусь об этом, — сказал он ей. — Я разберусь и все закончится. Она врет. В очередной раз врет.

— Я могу как-то помочь тебе?

— Останься здесь… и не включай радио. Я позвоню тебе, как только смогу, и все объясню. Он шагнул назад к Лиззи и взял ее лицо в руки.

— Я люблю тебя. Мне нужно, чтобы ты верила мне и помнила об этом. А я позабочусь об остальном, клянусь жизнью своей матери.

— Ты пугаешь меня.

— Все будет хорошо. Я обещаю.

С этими слова он вышел за дверь.

Мотор Porsche взревел в надвигающихся сумраках, Лиззи продолжала сидеть на том же месте, думая, что удивляться собственно нечему. Шанталь Болдвейн была алчной и коварной, и это было видно сразу же, как только она появилась в поместье. Эта женщина не собиралась лишаться своего социального статуса, соответствующего семье Брэдфордов, и образа жизни, без боя.

Возможно, это первый удар.

Поднявшись, она собрала тарелки, с мыслью: «Вау, вечер пошел совсем не так, как они ожидали».

Но, возможно, ему удастся вернуться, поскольку Лейн оставил у нее свою сумку.

«Черт тебя побери, Шанталь».

Вернувшись на кухню, она положила грязную посуду в раковину, налила сверху жидкости для мытья посуды и включила горячую воду.

Ее сотовый зазвонил рядом на столешнице, она встряхнула мокрые руки.

— Слава Богу, — произнесла она в трубку, подбегая. — Лейн? Лейн, ты можешь сказать мне, что…

— Лиззи? Ты дома?

— Грета? — потом раздалось жужжание и треск на противоположном конце провода, казалось, что женщина вела машину. — Грэта? Я почти не слышу тебя.

— … домой?

— Да, я дома. С тобой все в порядке?

— …по пути, — опять послышался треск и жужжание, словно телефон закашлялся, — … через десять минут.

— Ладно, но я не закончила очищать свою машину от веток. Уже почти темно, и, честно говоря, я не в настроении…

— …твой телефон.

— Что?

И вдруг послышался совершенно четкий акцент Грэты, которая отчетливо произнесла:

— Тебе необходимо отключить телефон.

— Зачем? Я не буду, Лейн может позвонить. — Послушай, я не в настроении для разговоров, и…