Черт возьми, он не мог представить ее дряхлой, но при этом и не пытался одурачить себя, поскольку именно это могло послужить причиной коллапса.
Положив столовое серебро и салфетки на столики, и налив им обоим сладкий чай, он подошел и сел на кресло, стоящее справа.
— Тебе не стоит готовить, — сказал он, как только она начала раскладывать еду.
— И ты так ее и не попробуешь, что с тобой произошло.
«Она явно не на смертном одре», — подумал он.
— Что сказал доктор? — вместо этого спросил он.
— Ничего, что стоило бы слушать на мой взгляд, — она с таким восторгом провозглашала надежду до небес. — Теперь замолчи и ешь.
— Да, мэм.
«О, сладкий Иисусе», — подумал он, уставившись на свою тарелку. Жареная бамия. Свиная требуха. Картофельные пирожки. Бобы с кусочками свинины и жареная курица.
Его желудок издал недовольное голодное урчание, мама рассмеялась.
Но он не накинулся на еду, а внезапно откашлялся, потому что теперь он точно почувствовал себя дома. Эта еда, приготовленная конкретной женщиной дома, которая сейчас стояла перед ним была всем тем, что он всю жизнь имел на своей тарелке, особенно перед теми годами, когда его мать и отец отказалась от всего, и они общались пять дней в неделю с ней. Больные или здоровые, счастливые или печальны, разгоряченные или замерзшие, он со своими братьями и сестрой сидели на кухне у мисс Авроры, ведя себя прилично, иначе рисковали получить подзатыльник.
Никогда никто из них не нарушал установленный порядок на кухне у мисс Авроры.
— Ешь сейчас, — мягко сказала она. — Не жди, чтобы все остыло.
Ну и зачерпнув вилкой, он непроизвольно застонал, как только положил в рот первый кусочек.
— Ох, мисс Аврора.
— Ты должен приехать домой, сын, — она покачала головой, усевшись со своей собственной тарелкой. — Эти северные штучки не для тебя. Не знаю, как ты выдерживаешь, гораздо меньше тех людей.
— Так ты расскажешь мне, что случилось? — спросил он, кивнув на ватный тампон и бинт на сгибе ее локтя.
— Мне не нужна та машина, которую ты мне купил. Вот что случилось.
Он вытер рот.
— Какая машина?
Ее черные глаза сузились.
— Не пытайся играть со мной, парень.
— Мисс Аврора, ты ездила на куске… мусора. Я не могу поверить, что она тебе нравилась.
Он сам подивился, но южный акцент постепенно появлялся у него в голосе. Правда не на долго.
— Мой Малибу прекрасен…
Теперь он выдержал ее пристальный взгляд.
— Это дешевый автомобиль, на котором ты начала ездить, и он имел сто тысяч миль пробега.
— Не понимаю, почему…
— Мисс Аврора, я не позволю тебе больше ездить на этой рухляди. Прости.
Она пристально смотрела на него с достаточно сильными эмоциями, словно готова была прожечь дыру у него на лбу, но он также продолжал смотреть на нее в ответ, и она опустила глаза. И в этом заключалась вся сущность их отношений. Два жестких лидера, и ни один из них не готов был уступить ни на дюйм, ни в чем, кроме как забрать у другого.
— Мне не нужен Мерседес, — пробормотала она.
— Полный привод на четыре колеса, мэм.
— Мне не нравится цвет. Он какой-то противоестественный.
— Блеф. Это красный цвет университета Чарлмонт, который тебе нравится.
И она заворчала снова, но он знал правду, она обожала новый автомобиль. Ее сестра, мисс Пейшенс позвонила ему и рассказала, что мисс Аврора объездила весь город, находясь за рулем Е350 4MATIC. Конечно, сама бы мисс Аврора никогда не позвонила ему, хотя бы чтобы поблагодарить, и он подумал, что это должно быть протест с ее стороны, поскольку она всегда была слишком горда, чтобы принимать что-то бесплатно.
Но мисс Аврора не хотела расстраивать его, зная, что он был прав.
— Так что же случилось с тобой этим утром, — он старался как бы не задавать вопроса, а просто интересовался.
— У меня немного закружилась голова.
— Они сказали, что ты упала в обморок.
— Со мной все в порядке.
— Они сказали, что рак вернулся.
— Кто они?
— Мисс Аврора…
— Мой Господь и Спаситель исцелил меня, и исцелит снова, если это понадобиться, — она направила одну ладонь к небу и закрыла глаза, потом взглянула на него. он Со мной все будет хорошо. Разве я когда-нибудь лгала тебе, сын?
— Нет, мэм.
— Сейчас ешь.
Эта команда довольно сильно заткнула его на целых двадцать минут.
Лейн почти закончил вторую тарелку, когда понял, что должен спросить:
— Ты видела его потом?
Нет смысла расспрашивать кого, потому что под «его» всегда подразумевался Эдвард, и все «его» произносили приглушенным голосом.
Мисс Аврора насупилась.
— Нет.
Они долго помолчали.
— Увидишься с ним, пока ты здесь? — спросила она.
— Нет.
— Кто-то же должен.
— Ничего не изменится. Кроме того, я должен вернуться в Нью-Йорк. Я действительно прилетел, только чтобы проверить все ли в порядке с тобой…
— Ты должен с ним повидаться, перед тем, как уедешь обратно на север.
Лейн закрыл глаза и через мгновение сказал:
— Да, мэм.
— Хороший мальчик.
Попробовав третье блюдо, Лейн вымыл за собой тарелки, игнорируя тот факт, что мисс Аврора фактически не притронулась к своей еде. Разговор во время еды повернулся к ее племянникам и племянницам, ее сестрам и братьям, общие число которых насчитывалось одиннадцать, и она сообщила, что ее отец Том, наконец, умер в возрасте восьмидесяти шести лет.
Она звалась Аврора Томас, потому что она была одним из ребенка Томаса. К слову сказать, у него было двенадцать, которые он создал за весь брак с женой, и множество еще на стороне также за период его брака. Лейн встречал его в церкви, куда ходила мисс Автора время от времени. Он был настолько колоссальной личностью, настолько пропитанный духом Юга, словно глубина Миссисипи, настолько харизматичным, как проповедник, настолько красивым, как грех.
Не то, чтобы он был высокомерным, но Лейн понимал, что всегда был ее любимцем, и причиной всему был ее собственный отец. Она сильно баловала Лейна, также, как ее в свое время баловал отец, и ее любимчик был точно также слишком красив, что совершенно не пошло ему на пользу, поскольку он получил свою долю распущенности в отношении внимания женщин. Даже в двадцать лет? Лейн был просто таким же красивым, как мистер Томас.
Только Лиззи смогла исцелить его от всего этого, словно ограждение, останавливающее мчащуюся на полной скорости машину.
— Зайди ко мне и попрощайся со своей мамой, прежде чем уедешь, — мисс Аврора объявила после того, как он помыл и убрал за собой посуду и столовое серебро.
Он оставил сковородку и кастрюли на плите. Он знал, что лучше их не трогать.
Развернувшись, он сложил кухонное полотенце и прислонился к раковине из нержавеющей стали.
Она положила ладонь на подлокотник Баркалонджер.
— Тебе необходимо запомнить это…
— Мисс Аврора…
— Не говори мне, что ты пролетел более тысячи миль, просто чтобы увидеть меня, словно я стала каким-то инвалидом. Это не стоит того.
— Твоя еда стоит любой поездки.
— Да, это верно. А теперь иди к твоей маме (обращение к весьма привлекательной негритянке, — прим. пер.).
«У меня уже есть», — подумал он, пристально уставившись на нее. — Мисс Аврора, ты собираешься помочь в приготовлении еды для Дерби?
— Ты думаешь, что все эти дураки поместятся на моей большой кухне?
— Придется потрудиться, ты прекрасно сможешь руководить ими, но не говори, что ты не справишься.
Она выстрелила в него печальным взглядом, но этим все и ограничилось, и это напугало его. Обычно, она вскакивала со стула и выпроваживала его за дверь. Вместо этого, она осталась сидеть.
— Я буду в порядке, сын.
— Лучше, чтобы было именно так. Без тебя ни один, не сможет меня заставить вести правильный образ жизни.
Она что-то пробормотала себе под нос и уставилась через его плечо, он просто ждал в полной тишине.