Ни Ричард, ни его брат Роберт, архиепископ, не знали о ее способностях к языкам, в отличие от матери. Гуннора велела ей хранить свой необычный талант в тайне. «Используй его, чтобы слушать, — советовала она ей, — а не для того, чтобы говорить. Тебя удивит то, что ты узнаешь». Сейчас Эмма слушала и с изумлением осознавала, что разговор от выращивания лошадей перешел к выращиванию детей.
— Брачный союз нам обоим пойдет на пользу, — сказал Свен Вилобородый. — У меня два сына, которым нужны невесты. Одна из твоих сестер подошла бы, и, обещаю, ты получишь от этого немалую выгоду. Само собой, если ты откажешься, то многое можешь потерять. — После недолгого молчания король добавил насмешливо-задумчивым тоном: — Интересно, сколько ты готов потерять?
Потрясенная неприкрытой угрозой, прозвучавшей в словах Свена Вилобородого, Эмма прижала ладонь к губам. Что он может сделать? Пошлет своих викингов разорять Нормандию, если Ричард не выдаст одну из своих сестер за сына датского короля?
Она затаила дыхание, ожидая ответа Ричарда.
— Мои сестры еще слишком молоды для замужества.
Эти слова ее брат промямлил весьма легкомысленно, и Эмма усомнилась в том, что он правильно понял слова вождя викингов.
— Возраст не имеет большого значения, — возразил Свен Вилобородый теперь уже более дружелюбно. — Мой младший сын видел лишь десять зим, но, как и его старший брат, он уже опытный моряк и воин. Что касается твоих сестер…
Он замолчал, и Эмма судорожно вцепилась пальцами в гриву Энжи, ожидая, что он скажет дальше.
— Тебе не следует чрезмерно с ними нянчиться. Госпожа Эмма уже явно созрела для брачного ложа. Ты поступишь правильно, если выдашь ее замуж сейчас, на выгодных условиях, иначе можешь потом обнаружить, что слишком долго с этим тянул.
Эмма ощутила, как кровь бросилась ей в лицо. Унижение и злость в ней боролись с потрясением и страхом. Безусловно, Ричард не согласится продать ее в Данию! Ведь это грубая, дикая страна, в которой христианство едва пустило корни. Ее семейство ведет свою родословную из северных краев, но это было в прошлом. Несомненно, это не может быть ее будущим. Дания — государство свирепых воинов, которыми правит безжалостный король. Свою корону Свен Вилобородый не унаследовал, а взял как трофей в смертельном поединке с собственным отцом. Ричард не позволит ей породниться с подобным семейством! В ее ушах громко шумела кровь, и Эмме пришлось сделать усилие, чтобы расслышать ответ своего брата Свену Вилобородому.
— Твое предложение — большая честь моему семейству, — сказал Ричард мягким, примирительным тоном, подчеркивающим его скверное произношение. — Ты, конечно, понимаешь, что помолвка — дело слишком тонкое, чтобы решать его в спешке. Тут есть множество вопросов, которые нужно обстоятельно обдумать. И у меня, как ты знаешь, две сестры. Ты еще не знаком со старшей, которая по традиции должна первой выйти замуж.
Эмма не услышала ответа датского короля, так как затихающие голоса мужчин заглушило бряцание сбруи, когда конюхи повели их коней в стойла. Эмма осталась стоять как вкопанная на том же месте, погрузив лицо в гриву Энжи. От услышанного мысли в ее голове пришли в полное смятение.
Предложение Свена Вилобородого, должно быть, имеет для ее брата огромное значение, поскольку Ричард смотрит на вещи трезво. Он, вероятно, сочтет принесение в жертву своей младшей сестры приемлемой ценой, чтобы купить для Нормандии мир с Данией. Однако для невесты быть сосланной в далекую враждебную страну — это ужасный жребий. Для Матильды это было бы так же отвратительно, как и для самой Эммы. Она почувствовала спазм в горле от одной только мысли об этом.
Нет, брат не сможет так поступить ни с одной из них. Он не отправит их в такую даль. Их старших сестер он выдал замуж за знатных феодалов Бретани и Франкии[3], укрепив свои границы и значительно обогатив казну. Несомненно, он использует Матильду и ее саму для тех же целей, так как протяженность границ Нормандии велика и Ричард нуждается в союзниках.
Вместе с тем, Ричард амбициозен. Семейная связь с представителем королевского рода, пусть даже с сыном варвара Свена Вилобородого, поднимет авторитет ее брата во всей Европе. Пусть Свен Вилобородый — вождь викингов, а не христианский король, но его боится вся Европа, и это делает его ценным союзником. Эмма легко могла допустить, что перед таким аргументом Ричард не устоит, и со страхом думала, о чем они могут договориться с королем Дании в его покоях.
Она прошептала на ухо Энжи ласковые слова и затем, опасаясь, что викинги Свена Вилобородого могут пожаловать сразу за ним, поспешила назад, в замок. Она ничего не скажет Матильде. Их мать, безусловно, еще произнесет свое веское слово в этом деле, но все же Эмма боялась за свою старшую сестру.
Беспокойство тонкой острой иглой укололо сердце Эммы. Она не доверяла Ричарду.
Глава 2
25 декабря 1001 г. Рочестер, графство Кент
В том декабре в Англии неистовая метель ослепила и погребла бесчисленное множество путников на высоких известковых холмах Уэссекса, даже когда до укрытия оставалось всего несколько шагов. Неподалеку от Дарема, в Нортумбрии, на соломенную крышу большого дома лорда Торкельда навалило столько снегу, что она обрушилась под его тяжестью, похоронив под собой хозяина с семьей и их слуг, всего двадцать человек. На острове Уайт буря смела в море целую деревню. Пинхоу и Клист, процветавшие в прошлом городки в графстве Девон, дома, мастерские и лавки которых были разрушены набегами датских викингов минувшим летом, теперь были погребены под пятнадцатью футами снега, словно их вовсе не существовало.
В королевском замке в Рочестере, закутавшись в меха из-за пронизывающего холода, за праздничным столом сидел король Англии Этельред II вместе со своими советниками. Но даже если бы погода была более благоприятной, их настроение все равно оставалось бы мрачным. Без всякой радости, с угрюмой сосредоточенностью они пили рождественский эль в компании, в которой не было женщин. Мать короля, неизменно присутствовавшая при дворе на протяжении двадцати пяти лет, покинула этот мир около месяца назад, в ноябре, в день святой Хильды. Супруга короля дала жизнь двенадцатому ребенку в сочельник, а рождественским утром испустила дух. Ее холодное тело лежало под деревянными сводами королевской часовни, оплакиваемое придворными. До срока родившееся дитя, видимо, чувствуя потерю матери, никак не могло успокоиться на руках кормилицы. Каждый раз, когда на мгновение стихало завывание ветра и несвязное бормотание собравшихся, в зале становился слышен его слабый плач, словно стон затерявшейся между землей и небесами души. Приставленные к нему женщины, поджав губы, качали головами. Ребенок на этом свете долго не задержится, полагали они, поскольку не сосет молоко.
Мужчины же, составившие королю общество за стоявшим на невысоком помосте столом, не придавали младенцу и его будущему особого значения, так как у Этельреда уже было достаточно сыновей, и некоторые из них достигли совершеннолетия. Чего ему действительно теперь не хватало, так это жены, и они были решительно настроены подыскать ее королю, хочет он того или нет. Правда, у них не было единого мнения насчет того, где ее следует искать.
Король Этельред, человек, отягощенный своим прошлым и обеспокоенный будущим, сидел среди них, склонившись над серебряным блюдом, с позолоченным рогом для вина в правой руке. Двадцать два года, проведенные на троне, избороздили его лицо глубокими морщинами, что было необычно для человека, не встретившего еще своей сороковой зимы. Белые нити в его золотисто-каштановых волосах красноречиво свидетельствовали о трудностях правления, а массивная золотая корона, под которой склонилась его голова, была скорее тяжким бременем, нежели украшением.
Обводя своих советников взглядом бледно-голубых глаз, король ясно осознавал, где проходит граница, разделяющая их на два лагеря. Те, кто владел землями на севере, под водительством Эльфхельма, элдормена Нортумбрии, будут подталкивать короля жениться на его дочери Эльгиве, девице очаровательной и, король подозревал, такой же честолюбивой, как и ее отец. Этот брак укрепил бы связь между королем и северными феодалами, чья преданность Эльфхельму и друг другу была в определенной степени большей, чем лояльность своему королю.