Патриция Брейсвелл - Корона для миледи

Южные землевладельцы будут склонять его обратить свой взор в поисках невесты через Ла-Манш, в Нормандию. «Женись на сестре герцога, — станут они ему говорить, — и убеди ее брата принять сторону Этельреда в борьбе с датскими викингами, разоряющими города и монастыри Англии». Этельред подозревал, что уговорить Ричарда будет нелегко. Викинги хорошо платят герцогу за возможность заводить свои корабли в гавани на его берегу и продавать награбленное на огромном рынке в Руане. Если Этельред женится на одной из сестер герцога, подкрепив этот союз достаточным количеством золота, Ричард, вероятно, согласится закрыть свои порты для викингов, тем самым отняв у них возможность грабить английское побережье.

С другой стороны, Этельред понимал, что он может и не согласиться.

Шум в зале, немного притихший, пока гости набивали свои желудки, снова возрос по мере того, как застолье стало подходить к концу, постепенно превращаясь в попойку. Этельред сделал знак своему виночерпию, чтобы тот вновь наполнил его рог, затем, откинувшись на спинку стула, пристально оглядел присутствующих прищуренными глазами, наконец остановив взгляд на Эльфхельме из Нортумбрии. Элдормен поднялся со своей скамьи и теперь стоял среди группы вельмож и священников, занятый серьезным разговором с ними. Его лицо было грубым, как выветренный утес, и таким же непроницаемым. Этельреду никогда не удавалось уловить хоть малейшее движение мысли за этим словно высеченным из камня лицом, но он мог бы хоть на полцарства поспорить, что в этот вечер Эльфхельм искал сторонников в своем стремлении выдать дочь замуж за короля.

И он, несомненно, их найдет. По традиции король Англии выбирал себе невесту среди знатных родов королевства. И жена Этельреда, и его мать — обе были дочерьми северных землевладельцев. Правда, их отцы были не столь своенравными, как лорд Эльфхельм. Иногда королю казалось, что Эльфхельм — не живой человек из плоти и крови, а высеченное в мраморе изваяние. У Этельреда он не вызывал ни симпатии, ни доверия, но из осторожности король этого не показывал. И хотя он считал разумным держать своих недругов на коротком поводке, семейные узы представлялись ему все же слишком тесными, чтобы чувствовать себя в безопасности. Кроме дочери у Эльфхельма также есть и сыновья, и они, как и их отец, жаждут власти, которая появится у них после такого брачного союза. И эта власть, с учетом их богатств и вассалов на севере, может породить затруднения, которых не стоит ни одна девушка.

Что касается ее самой, то в последний раз, когда король видел Эльгиву, ей было всего тринадцать лет от роду. Выглядела она, однако, значительно старше своего возраста, с налитой женственной плотью и чувственными, алыми, как спелый плод, губами. Эта девушка была рождена для любовных утех, и, будь она постарше, король не устоял бы и снизошел до нее. Но его сдержала ее юность. Это, а также то, что она явно осознавала свою власть над мужчинами, несколько охладило его пыл. Сейчас, когда Эльгиве исполнилось шестнадцать, богатая и прелестная, она имела могущественную родню и принадлежащие ее семейству земельные владения, которые своей обширностью могли поспорить с его собственными. Если король сам на ней не женится, то будет вынужден тщательно за ней приглядывать. Кто бы ни стал ее мужем, этот человек не должен претендовать на трон, в противном случае Этельред рискует лишиться своей короны.

Король в очередной раз крепко приложился к своему рогу. Что касается незамужних сестер Ричарда Нормандского, то, кроме того что их две, ему ничего о них не было известно. Правда, он кое-что знал о самом Ричарде — властолюбивом выскочке из датских налетчиков, опустошавших северные земли франкского королевства, впоследствии там обосновавшемся, чтобы разводить лошадей и собственный приплод. Родословная Ричарда не имела никакого сходства с благородным происхождением Этельреда, и, хотя Ричард был христианином и сам себя величал герцогом, он недалеко ушел от остальных датских пиратов. В молодости он даже ходил с викингами в грабительские морские походы, захватывая на ирландском побережье золото и рабов, и всегда держал свои гавани открытыми для драккаров^[4]. И даже сейчас ходили слухи, что у нормандского побережья стоят «длинные корабли» датчан с трюмами, набитыми награбленным в Англии добром. Таким образом, жениться на одной из сестер Ричарда и зачать с ней ребенка было бы благоразумным решением. Тогда герцог Нормандии стал бы лично заинтересован в безопасности английского побережья.

Этельред нахмурился. Взять в жены нормандскую девушку — значило обидеть своих северных землевладельцев, что заставит их сильнее сплотиться против него. Женившись на дочери Эльфхельма, а не на невесте из Нормандии, он упустит, возможно, единственный шанс отвести угрозу со стороны викингов от своего королевства. Любой выбор, будь он в пользу севера или юга, сулил ему осложнения. Женитьба в обоих случаях окажется сделкой с дьяволом, и, если бы это зависело только от него, он не женился бы вовсе. Он король, и ему не нужны женщины во дворце.

Этельред снова сделал долгий глоток из своего оправленного в золото рога, но сладкая медовуха, которая должна была разогнать жар по его жилам, его не согревала. Наоборот, его пробирал ледяной, как дыхание могилы, озноб, змейкой скользивший по его спине. На него наваливалась тяжесть темного страха, от которого, как он знал, некуда было скрыться, и король шепотом проклинал преследующее его наваждение. Его зрение помутилось, шум пиршества затих, и из каждого темного угла к нему потянулись тени, пока не достигли помоста, сгустившись перед ним в пульсирующую непроглядную тьму. В самой ее середине показалось лицо его мертвого брата, устремившего на Этельреда злобный пристальный взгляд. Он пытался молиться, проклинать, но не мог произнести ни звука, кроме невнятного тихого стона, доносящегося будто из ночного кошмара. Его рог выскользнул из руки, но король даже не услышал звука его падения. Он слышал лишь негромкое завывание, как будто ветер налетал на белую скалу над бушующим морем. Звук нарастал, пока совершенно не заполнил его сознание, и король снова попытался закричать, сжимая голову в ладонях, в то время как его держали чужие руки, а черный призрак перед ним затрепетал и затем наконец исчез. В его ушах звучали встревоженные голоса, кто-то поднес к его губам чашу с питьем, но он отшвырнул ее от себя и стряхнул руки, пытавшиеся его успокоить. Отчаянно желая отвлечь их внимание от себя, он крикнул, чтобы играла музыка, и тут же раздалось бренчание лиры и пение его менестреля.

Подданные короля разошлись по своим местам, но, когда Этельред украдкой оглядел зал, во встреченных взглядах он прочел тревогу и настороженность. Что, по их мнению, они сейчас видели? Короля, напившегося до умопомрачения? Мужчину, обезумевшего от скорби по умершей жене?

Пусть лучше так, чем они догадаются, что короля посетил призрак погибшего брата. Уже три раза перед ним таким же образом появлялось существо со сверкающими глазами, которое прежде было его братом. Первый раз он увидел его месяц назад: призрак парил над его умирающей матерью подобно какой-то зловещей птице. Спустя три дня, провожая тело усопшей королевы-вдовы к месту ее захоронения в аббатстве Уэруэлл, он увидел яростно взирающего на него Эдварда, тень более густую среди прочих теней, наполнявших часовню. И в этот вечер призрак снова явился мучить его. Неужели ему предначертано судьбой быть вечно преследуемым своим умершим братом, теперь, когда из тех, кто видел смерть Эдварда, в живых остался он один?

Что за сила заставляет мертвого появляться среди живых? И что нужно для того, чтобы призрак отправился назад, в могилу? Мысли короля перенеслись к его умершей жене Эльфгифе, холодной и неподвижной в своем гробу. Завтра ее тело отправится на корабле в аббатство Минстер, где оно будет погребено. Будет ли Этельреда там ожидать призрак его брата, как это было в Уэруэлле? От этой мысли его пробрала дрожь. Сегодня он будет молиться об избавлении, просить Бога о милости и прощении за смерть брата. Он также будет просить мира душе своей матери, хотя у него не было сомнений в том, что сейчас она испытывает адские муки.

25 декабря 1001 г. Поместье Альдеборн, графство Нортгемптоншир

Эльгива из Нортгемптона, правнучка Вульфсиджа Черного, внучка леди Вульфрюн из Тэмуорта и единственная дочь Эльфхельма, элдормена Нортумбрии, стояла у окна своей комнаты и с радостью наблюдала, как стены поместья ее отца снова заваливает снегом. Высокие сугробы задержат людей еще на несколько дней в помещении, и это как нельзя лучше соответствовало ее намерениям.