Галина Чередий - Кошка Зимы

Зажала рот от нового приступа тошноты.

Нет! Я такой быть не хочу! И не позволю ему больше… ничего. Подойдет – убью, клянусь!

Несколько часов я как полоумный наматывал круги по району. Никак не мог остановиться и на минуту. Метался туда-сюда и все одно чувствовал себя зверем, на цепь посаженным, потому что ноги сами собой выносили меня раз за разом к дому этой заразы Варьки. И тут же снова начинало всего колбасить, аж до лязганья зубов.

– Да что ж ты, бля, за дрянь такая ядовитая, а?– шипел сквозь зубы и тряс башкой тупой, в которой, как поставленное на повтор, появлялось видение, как лезу по балконам в ее квартиру.

– Ох*ительная идея, Зима! Поздравляю, ты дебил просто стопудовый. Сам не на*бнешься, так она тебя ментам сдаст, потому что это уже совсем финиш будет. Апофеоз, мать его, твоего долбо*бизма.

Будто и того, что уже случилось, было мало. Нет уж, сука, ты большой мальчик, бери на себя всю ответственность. Не «случилось». Ты это сотворил. Своими лапами, ртом голодным до этой гадины, на которой будто свет клином сошелся. Членом, что мозг заменил, стоило ее сграбастать. И что самое в этом херовое? Да то, что мне мало. МА-ЛО! Ее мало. И колбасит совсем не от чувства вины за то, что практически силой девку взял. Не от страха, что реально сдаст ментам. От того, что мало. Я еще хочу. Хочу ее тела, что буду снова мять лапами бесстыжими. Рот ее хочу. Жадный, наглый, вкусный до одурения. Кожу ее, что на языке как жженый сахар с каплей соли. Пальцев ее хочу царапучих, чьи следы еще горят на шее, затылке, плечах моих. И следов этих красных росчерков хочу. Везде. Членом, гудящим опять так, что и ходить больно, в нее хочу. В жаркую, тесную, мокрую. Засадил – думал и сам сдохну, и ее порву.

«Ну что за баба ты, Варька? Секс с тобой и не секс был, а, бл*дь, будто первый раз в открытый космос. И дышать нечем, и весь как в огне, и кайф, что хоть криком ори до хрипоты. За такое мужики душу, небось, раньше дьяволу продавали. Лишь бы еще. Где этот *баный дьявол? Я готов!

Как ты только смогла все это пересрать, сучка драная, кошка бесноватая, а? Как после такого можно остановиться и проорать свое проклятое «никогда»?

Да, я признаю, что башкой не думал. Не остановился. Разрешения не получил от нее. Но срал я на это разрешение. Ясно же, что его не будет. Эта гадость скорее онемеет добровольно, чем признает, что меня хотела. Хотела ведь. Да, бесилась из-за этого Ромео, мною отрихтованного слегка. А не хер было приводить. Я тут прав? Прав. Такое между мужиками чисто. Не хер ртом своим лезть куда не положено и культяпки распускать. Распустил – выхватывай или же бей сам. Женщину получает победитель. Пох*й мне, насколько это по-средневековому или вообще из каменного века. Потому что женщина в итоге мне досталась. И ОНА МЕНЯ ХОТЕЛА! Брехливая овечка. Да я это всем нутром почуял. И концом своим, на котором она вся сокращалась, как доила, как только вытащить нашел в себе силы. Кончал, как, сука фонтан какой. От мысли, что ее бедра все были в мою сперму уделаны, член неумолимо потяжелел и стал наливаться, требуя продолжения. И я снова замотал башкой, изгоняя Варьку оттуда. Да только хрен она уходила, стервозина.

– Хорош, домой, – велел сам себе. – Что расшатало-то, как истеричку. Ну куда она теперь с члена моего соскочит? Попсихует, поговорим наконец нормально, и срастется все. Так? Ага, так, долбоящер. Дожил до отрезвляющих бесед сам на сам.

Я поплелся домой, всего раз глянув на темные Варькины окна. Что делает? Спит уже? Плачет? Проклинает меня? Вспоминает, как было?

Перед глазами, как наяву, вспыхнуло ее бледное в темноте подъезда запрокинутое лицо, рот, приоткрытый во вскрике, горло, открытое для моих нападок…

– Да ну мать твою ети, Зима, – прошипел сквозь зубы, ощутив, как опять потянуло болезненно в паху. – Отрава ты, Варька, самая натуральная.

Ввалившись в квартиру, я пошел в ванную, но так и замер перед зеркалом. Видок – п*здец. Глаза горят бешено, что те прожекторы. Шея, щека, плечо правое расцарапаны. Не симметрично, бля. Вторая-то рука у Варьки в бинтах. Моя вина.

– Заживет – испишешь меня равномерно, а, кошка моя психованная? – пробормотал и хотел умыться, да так и застыл, вспомнив о побывавших по самые костяшки в моей заразе пальцах.

Как завороженный поднес их к носу, ловя отзвуки не выветрившегося аромата ее влаги.

– Су-у-ука-а-а-а! – зашипел, чуть не упав на как подрубленные колени.

Наказанием за глоток этого запаха стал просто жесточайший стояк. Аж яйца поджались, будто их кто в кулаке стиснул. Почудилось, что спущу сейчас без рук.

– Ну, бля, за что? Ведьма гадская! Пытаешь меня за то, что тронуть тебя посмел, да? – прорычал, чуть не раздирая ширинку и выпуская рехнувшийся вместе с хозяином агрегат. – А плевал я, ясно? – сплюнул на ладонь и обхватил себя, начал накачивать член жесткими рывками. – Трогал и еще буду, поняла? Еще-еще-еще!

От осознания, что сжимаю член теми пальцами, что купались недавно в ее влаге, таранили ее обжигающую тесноту, я кончил секунд через тридцать. С хрипом чуть не предсмертным, темнотой перед глазами и удушьем. Почти как с ней, с кошкой дьявольской, которая мне не то что дорогу перебежала, а, по ходу, на мозгах от души потопталась.

– Ничего, исправим. Отбегалась, овечка.

Черт знает как я и уснула. Но вышло это почти мгновенно, как только добралась до подушки.

Правда, сны были хуже не придумаешь. Потому что ничего придумывать и не надо. Достаточно было и флешбэков из уже произошедшего. И каждый раз в этом больном сонном бреде я ничем не управляла. Просто лежала в разных позах и принимала бессильно все, что со мной делал гад гопник.

То на спине, с до предела раздвинутыми ногами. Прямо до болезненных судорог в мышцах, силясь раздвинуть их еще шире для его невыносимо глубокого проникновения. А он снова врезался в меня, будто намеревался пропахать мое тело… э-э-эм-м-м… своим достоинством, как плугом, оставив навечно там борозду.

То с прогнутой дугой спиной на четвереньках. С ним такого я не испытывала и сомневаюсь, что смогла бы принять его так… Там же… чертов плуг он и есть… орудие пытки и смерти, ей-богу. Да, Варька, о чем ты тут…

Но не это самый ужас. Вот видение в полудреме, как он… ну, выражаясь со всей похабной честностью, пользуется моим ртом, как…

Да с чего вообще такое может мне…

Я же такое в порно только и видела. Я не какая-то… что позволяет… Чтобы вскидываться от почти реальной боли в горле, удушья от неимоверной наполненности, слез от чрезмерности проникновения, фантомного ощущения грубого вторжения туда, где никого до него не бывало… Не-е-е-е-ет!

Откуда такие картинки в голове ? Там должно быть только то, как бы мне этого урода Зиму засадить. Но реально как? Что за безумие в моем больном сознании? Нормальные женщины подобного хотеть не могут. Что за разруха случилась с моим разумом? Как это исправить? С таким надо бороться неистово, ибо во что в итоге превращусь? В чокнутую подстилку, угождающую чужим низменным хотелкам? Не будет этого.

Утром Кира дома так и не обнаружилось. Ну и где тебя носит, брат?

Было сильное желание никуда не выходить. Еще и окна наглухо занавесить.

Еще и лечь, с головой укрыться и тихо скулить, оплакивая судьбу свою горемычную.

Нет, ну за что? Ясное дело, что мы с Киром сидели вроде как на шее у матери.

Условно. Я-то в курсе, что отец оставил нам более чем достаточно денег. Их и на учебу мою и Киру хватить должно было, и на прожить, чтобы не морочиться, на что есть-пить-жить. Но все, халява кончилась, благодаря маминому окучивателю средства семьи отныне недоступны. Папа, знал бы ты.

Но тебя больше нет. А мне, хочешь не хочешь, надо искать работу. Что-то на объявление о репетиторстве на дому по классу фортепьяно пока ни единого звонка. Видно, никому не сдалась музыка, если людям кушать не на что.

– Так, вы, – хозяин заведения, крупный такой мужик в спортивном дорогом костюме и кучей перстней на толстых пальцах, ткнул на четырех почти одинаковых обесцвеченных блондинок, выстроившихся справа от меня, – приняты. Ты, кучеряшка, свободна!

– Что? Почему? – опешила я, а девицы, одарив меня презрительными усмешками, уцокали из кабинета. – Вы же даже не посмо…

– Таким, как ты, тут делать нечего, – отмахнулся он, глядя при этом так, что меня всю передернуло. – Один гемор будет и жалобы от посетителей.