Галина Чередий - Кошка Зимы

Вот где сегодня весь день болталась? К этому целовальнику отп*зженному бегала, а? Пожалела бедолажку? А что драл я тебя в подъезде, рассказать не забыла? А что кончала так, что чуть член мне не сломала судорогами там внутри, упомянула? Целовала его, тварь, этими губами, которыми меня вчера чуть не сжирала?

– Зима, да скажи ты хоть чё членораздельное, – докапывался друг. – Чё, послала тебя девка?

– Отвали!

– Слушай, да не грузись. По ней же видно, что она о себе мнит до хрена. Было бы с чего.

Начавшая уже чуть просветляться пелена перед глазами опять полыхнула багровым.

– Чего тебе видно, а? – цепанул я его за грудки и дернул к себе. – Не хер об нее свои бельма натирать, понял?

– Да сдалась она мне. – Крапива дергаться и руки мои отпихивать не стал. Почуял, видимо, что меня, дурака, этим только спровоцирует. – На что там…

– Крапива, ты меня за дебила-то не держи! Я слепой, что ли? Да ты на нее пялишься так, будто уже трахаешь.

– Да опамятуйся ты! – Друг, сильно рискуя, схватил меня за плечи и тряхнул. – Мозги включи! Ты мне друг. Я хоть когда тебе с телками дорогу перебегал? Мало их, что ли? Мне за тебя реально ссыкотно. Ты же сам не свой. Всегда был психом, тронуть тебя – суицидником надо быть, но не без повода же ты на людей кидался. Мне уже твои подопечные вчера в зале жаловались, что ты не слышишь никого. Как не в себе. Мы не девки, друг другу плакаться, но ты мне конкретно озвучь – отчего мне тебя прикрывать, если что.

Я мотнул башкой, принуждая себя начать дышать и соображать спокойно.

– От себя самого меня, бля, прикрой, – выдавил через силу. – От себя, Антох. Я уже и так понатворил… сказать стыдно. И боюсь, может совсем подорвать, если я ее с кем опять… Короче, надо что-то с моим этим клином в башке делать. Плохо будет. Так, что потом ничем не исправим.

– Тёмыч, а может, ты к родокам в деревню? Хоть на недельку. Дух переведешь. Отпустит вдруг.

Не верю я, что отпустит. Вот стою здесь, кошусь на окна змеи этой и не верю. Но ведь жизнь – такая штука, что все проходит, да? И правда свалить?

– Куда я сейчас поеду. Ты еще не полностью в строю, рука еле поднимается.

– Ой, да первый раз, что ли? – отмахнулся друг. – Потяну. А ты поезжай. Молочка парного попей, на плантации у маман раком постой, девку какую деревенскую в сене поваляй. Вернешься как новенький. А то и эта, может, одумается. Они же бабы какие: бегаем мы за ними с протянутым сердцем и х*ем, так они рожу воротят. А как видят, что забили на них, так и сами прискачут.

Не прискачет. Не эта кобыла брыкастая породистая тонкокожая. Не ко мне. Подонку, ага.

– Зима! – из-за угла дома вылетел Костян. Красный, запыхавшийся, глаза по кулаку. – Я к тебе. Мужики, там зал наш падла какая-то подожгла.

Повернув за угол, я пристально оглядела все пространство между домами. Мамаша с коляской, две бабульки беседуют, поставив рядом на асфальт свои объемные сумки. Пацаны лет десяти-двенадцати гоняют на великах. Никакого Зимы или его прихвостней амбалистых. Что же, значит, сегодня я дойду до дома без приключений и неприятных встреч. Удачный день, выходит. Во-первых, я нашла-таки работу ночного продавца в круглосуточном ларьке, причем буквально в трех кварталах отсюда. Нет, в торговле я не работала, но не думаю, что это великая наука. Да и ночью много ли может быть желающих отовариться? Невеликая зарплата, говорливый улыбчивый хозяин, явно откуда-то с юга страны, сказал, что это пока я на испытательном сроке две недели. Потом получше. В смысле в два раза больше и проценты. Но в любом случае это уже что-то. С чего-то же люди начинают. Классическую-то музыку все сейчас реально в гробу видали. Какой Бетховен и Григ, если на хлебушек заработать бы.

И, во-вторых, пошли уже третьи сутки, как я не видела гадкого гопника и его компанию. Дошло наконец-то, что я знать его не хочу? Хотелось бы, конечно, льстить себе этой версией, но ближе к реальности была другая. Он парень. Он поимел меня. Гештальт закрыт. Все. Для них это в порядке вещей. Попробовал, понял, что я не хочу продолжения и что негативные последствия не светят, пошел дальше. А может, он тогда и подходил со своими нелепыми предложениями быть вместе, потому что боялся, что заявлю? Ведь ясно, что даже самый хамовитый гопник должен иметь хоть зачатки представлений, как следует ухаживать за девушкой. Хотел бы действительно этого… ну, не знаю, цветочек бы принес. Я всенепременно швырнула бы ему эту флору в наглую рожу, но так хоть правдоподобность какая-то была бы. Впрочем, что-то никак у меня не вязались в голове образ бешеного Зимы и сам глагол «бояться».

И вообще, Варя, прекращай! Нет его – и слава богу! Не будет и дальше – просто великолепно! Ведь так? Так?

Хватает мне и чертовых снов, полных концентрированных непристойностей. Прости господи, жила столько лет и знать о себе не знала, какая внутри таилась озабоченная самка. А еще и эти периодические вспышки паники, когда неожиданно накрывало мыслями, во что в таком районе может превратиться моя жизнь, если он разболтает о том, что сделал со мной. И что тогда? Мне прохода не будет от всякой гопоты, желающей попытать счастья повторить его «подвиг» с новенькой на районе.

Прошмыгнув в подъезд, я старательно вытягивала шею, высматривая, не ждет ли меня засада на лестничной площадке. Никого. Хорошо.

Только успел закипеть чайник, как входная дверь хлопнула. Я же запирала? Даже проверяла. Он же не мог… Вот ведь скотина! До чего довел. Трясусь в собственной квартире.

– Сеструха, ты дома?

Фух. Кирилл. Судя по голосу – навеселе. Опять.

– На кухне, – отозвалась я.

Он ввалился с двумя огромными пакетами и водрузил их на стол.

– Давай, принимай, систер, – гордо заявил он. – У нас сегодня гулянка.

– Что? На какие, Кир… – Я пораженно потрясла банкой с черной икрой. В пакетах – шампанское, фрукты, дорогие конфеты, куча прочих вкуснях.

– На такие! Мужик я у тебя или нет? Работу нормальную нашел!

Брата аж раздувало от гордости. О, я сразу и не заметила, у него и одежда вся новая.

– Что за работа-то такая?

– Что надо, тебе знать не надо. Не девчачье это дело.

– Кир, ты мне голову не морочь! – бросила я ковыряться в пакетах и уперлась ладонями в стол, глядя на него снизу вверх. Вот же «повезло» с ростом, даже на младшего брата голову задирать надо. Как тут выглядеть строгой старшей сестрой? – Нам неприятности не нужны!

– Варька, никаких неприятностей, клянусь! Все нормально будет. Я сейчас чуть поднимусь, и мы из этой жопы мира вообще свалим.

– Боже, ну что ты выдумываешь. Куда?

– Туда, где вокруг тебя всякие психи увиваться не будут. Не место нам в такой говноотстойной дыре.

– Кир, нормально жить везде можно, если ты сам человек нормальный.

– Ой, вот только взрослую тетю мне тут не включай! – отмахнулся он, откупоривая шампанское. – Блин, бокалов нет, ну фиг с ним, давай кружки, систер. Обмоем новую будущую жизнь.

– А я тоже нашла работу, – решила и я похвастаться.

– Да? И какую же? – Мне послышалось явное пренебрежение в голосе младшего.

– Ночным продавцом в круглосут…

– Ты рехнулась?! Даже не думай! – заорал он так, что я чуть кружку не выронила. – Еще моя сестра за прилавком не стояла, как лохушка какая-нибудь! Ты бы еще какой-нибудь стремной принеси-подайкой нанялась!

– Кир…

– Даже не заикайся! Не позорь меня, Варька!

– Кир! Да как ты смеешь? С какой стати ты себе позволяешь так со мной разговаривать и отзываться о работе людей? Что за снобизм махровый? Я же не говорю, что попрошайничать или себя продавать пойду.

– Да уж поверь, сестренка, сейчас к элитной шкуре больше уважения, чем к какой-то продавайке.

– Что несешь? – Я аж опешила. Ну вот такого я еще не слыхала от брата. – Это у кого же такие критерии уважения, а?

– Да какая разница! – Он почти швырнул полную кружку в раковину. – Все, настроение пересралось. Спать пойду. И я серьезно, Варька. Пойдешь в ларек позориться – я тебя больше не знаю. Мне от парней подколки терпеть потом на хер не надо! Хватит и этой хаты отстойной, куда и позвать никого нельзя.

– Придурок малолетний, – крикнула ему вслед. – И друзья у тебя такие же!

Нет, да что все вокруг сговорились нервы мне выматывать-то? Мало мне этого переезда, Зимы чертового, что то проходу не давал, то пропал пропадом, так еще и у Кира мозги прохудились. Что за замашки? Чувствуя, как обидные слезы потекли по щекам, я отвернулась к окну от заваленного деликатесами стола. Чтобы нарваться на пристальный взгляд не к ночи упомянутого Зимы в окне точно напротив. Он там живет?