Галина Чередий - Кошка Зимы

– Я не дебил.

– Да неужели?

– Кончай, Зима!

– Учти, ты, бля, сюда не на курорт приехал, а на исправительные, мать их, работы. Всосал? – Белобрысый гемор скривился. – Родители мои тебе не прислуга. Чтобы делал все, что скажут. И учти, отец у меня без церемоний. Будешь п*здеть или пырхаться – выхватишь.

– Угу, у вас это семейное.

– Хорошо, что у вас с Варькой долбо*бство не семейное. И смотри, чтобы вообще никому и никогда не вякнул про то, что с самвеловским дерьмом связался.

– Ага, тогда тебе меня прикрывать не комильфо типа.

– Я тебя, дебила, и не прикрываю. Сказал сразу прямо – если бы не мой интерес к твоей сестре, то хоть на куски они тебя порежь – мне глубоко пох*й. Уяснил?

Задерживаться у своих не стал. Сдал Кира с рук на руки. Мать заохала и захлопотала, только рожу его живописную увидела. Отцу в общих чертах сказал, что пацан попал под раздачу и надо ему перекантоваться до призыва подальше от города и прежних знакомств. Батя – мужик конкретный и лишних вопросов не задавал. Мама, само собой, не отпустила, не накормив и не насовав в тачку продуктов и закруток.

Интересно, Варька как готовит? Хотя из нее, пока рука не заживет, какая повариха? Да и боюсь, как дорвусь до нее – и до кухни мы будем только набегами добираться.

У меня внутри будто грелка какая врубилась, только домой выехал. От мысли, что там, в моей квартире, ждет Варька, жарой и мозги, и тело накрывало. Периодически я аж башкой тряс, марево это горячечное разгоняя. Чтобы хоть доехать.

– Зима… – встретил меня хмурый Крапива, но я отмахнулся. Мне уже и дышать невмоготу.

– Плакала? – уточнил, пихнув его плечом с пути.

– Нет вроде. Слушай, я думаю…

– Крапива, домой иди, – велел я. Мне сейчас свидетели ни к чему.

– Зима, да ты…

– Потом. Серьезно, – я кивнул ему в сторону двери, взглядом давая понять, что ни тормозить, ни бычить на меня не позволю. Не сейчас, дружище.

– Хер с тобой!

Он хлопнул дверью, уходя. А я сунулся в спальню и примерз к месту, увидев мою овечку кучерявую спящей. Легла на самом краю, как не падает. Без подушки, ладошки под щекой. Не укрылась, ноги поджала почти к животу. Хмурится и сопит. Она сопит, а я каждым вдохом давлюсь над ней. Пальцы крючит, и зубы сводит. Перед глазами уже совсем сплошь багрово и она одна по центру. Единственное четкое изображение, впечатанное мне прям в мозги посреди этого полыхающего марева. Хочу!

Опустился на колени возле кровати, наклонился к самому ее виску. Нюхал свою неожиданную добычу, четко осознавая, что вставляет меня окончательно. И кто кого еще добыл, да, кошка? Кто к кому пристегнут, на цепь посажен? Кто в натуральной, бл*дь, западне? Чем больше тебя в нее стану загонять, тем крепче сам увязну. Да и похер!

Устала небось, но и я терпеть больше не в состоянии. Провел носом по ее щеке. Лизнул шею. Уже от этой ничтожной херни в паху свело адски. Чуть сдвинул ткань ворота, обнажая плечо, потерся о светлую кожу щекой. Варька медленно открыла глаза. Я застыл, готовясь к чему угодно. К тому, что шарахнется, в истерику впадет, лягнет даже. Это же моя психованная кошка. Но вместо этого она просто перевернулась, вытягиваясь на спине.

– Одежду не рви только, – безразличным тоном хрипло со сна сказала она, уставившись в потолок. – Мешает если, давай сама разденусь.

Это что? Типа на, получи бревно в постели, Зима? Типа тебе плевать, и ничем не прошибешь. Ну-ну. Неверная тактика.

Стянув с себя футболку, я обошел кровать и плюхнулся рядом на спину.

– Ну раз так, то давай раздевайся, кошка. Только медленно и красиво. – Она злобно искоса зыркнула на меня. И куда сразу это у нас покорная девочка-буратино испарилась? – Умеешь?

Мерзавец! Все же мои наихудшие предположения насчет отношения ко мне Зимы сбывались. Он намерен всласть поглумиться надо мной, пройтись по моей гордости, отпинать человеческое достоинство. На мгновение обожгло обидой и даже паникой. Разве я вывезу такое стерпеть от парня? Почему вообще должна? Ведь именно я-то ни в чем не виновата. Посетила секундная мысль сбежать. Вот бросить все, включая непутевого брата с его долгами преступными, учебу, квартиру эту проклятущую. Собрать вещи, сколько увезу, и уехать. Как в кино прямо: взять на вокзале билет все равно куда, сесть в поезд, и вперед в другую жизнь. А потом… ну выживают же как-то люди в чужих городах, чужих странах. Неужто я такая слабачка? Неужто быть подстилкой для Зимы лучше, чем это?

Но второй эмоцией была злость. Обижаться и бежать разве не позиция жертвы? Унижение станет твоим, только если ты позволишь себе принять его на условиях унижающего. А я не стану. Еще посмотрим, кто кого унизит и заставит ползать в ногах, Зима! Крыша у тебя едет, говоришь, как меня видишь? Ну-ну. Мне секс с тобой тоже ничего так показался. Так что, Артем, будешь моей секс-игрушкой? Не я твоей рабыней, а ты моим средством для получения удовольствия.

Мысленно ухмыльнувшись коварно, я поднялась с постели и повернулась, уставившись на нахала, с появлением которого моя жизнь стала бардаком. Зима вальяжно развалился на кровати явно в ожидании шоу. Предвкушает процесс моего унижения? Все же, опуская всю ненависть к нему и то, какой же он гад, приходится признать, что хорош. Вот реально хорош. Скотина. Животное. Безумно сексуальное животное. Уж насколько в свое время мне нравился Рад, а этот мужской образчик на порядок получше будет. Крупнее. Рельефнее. Натуральнее. Опаснее. Вот даже просто так лежит, внешне расслабленно, а каждая мышца под гладкой загорелой кожей прослеживается отчетливо. Будто он только что после силовой тренировки. Как кошак затаившийся. Так и чудится, что сейчас лежит, жмурясь коварно, ухмыляясь довольно, а через мгновение опрокинет тебя, и только за ним будет выбор: прикончить или заставить кончить. Так, хватит раздумывать и разглядывать. Не плевать ли, какой он. Скользнула еще раз глазами по его телу, натыкаясь на внушительный бугор в районе ширинки.

– Ты уверен, что тебе нужно медленно и красиво, а не «как можно быстрее, пожалуйста?» – язвительно спросила, покрутив пуговицу на лифе платья.

Голубые зенки буквально вцепились в мои пальцы на одежде, и Зима криво оскалился.

– А мне с тобой надо по-всякому. И так и эдак попробуем, – отбил мою подколку наглец и вдохнул шумно, чуть задирая подбородок, словно со своего места пытался дотянуться до моего запаха. – Но чуток ускориться бы стоило, а то еще к месту примерзнешь.

Гад! Не примерзну, а ты смотри, чтобы тебя самопроизвольное возгорание не посетило. Нет, я, само собой, никогда целенаправленно эротических танцев не исполняла и такому не обучалась. Но танцевать в принципе нас учили, и даже несколько раз были задания изобразить страсть и соблазнение, и я с ними неплохо справлялась. Да и на вечеринках, слегка подвыпив, случалось почудить, я же не монашка и даже не слишком-то и паинька. Как заставить на себя смотреть парней, знаю. Тут главное настроение поймать, перестать думать о том, что ты это делаешь для кого-то кроме себя. Забыть, кто именно на меня смотрит и с какой целью это происходит. Ну еще и «включить» музыку в своей голове. Справившись с последней задачей, поймав плавную чувственную мелодию в своем сознании, я принялась двигаться под нее, покачивая бедрами и проходясь туда-сюда перед кроватью. От одежды избавляться приходилось практически одной левой рукой, но ведь кое-кто сам хотел медленно. На Зиму я целенаправленно не смотрела, но в тишине спальни о его состоянии мне прекрасно вещали ритм и интенсивность его дыхания. И вот эта музыка в его исполнении внезапно захватила меня, вытеснив плавное звучание моего воображения и сменив на тяжелый, наполненный похотливым голодом бит. Начав заводить с такой силой, что голова закружилась и низ живота свело в мучительных сладких потягиваниях. Поясницу невольно прогибало сильнее, наверняка придавая моим движениям сходство с извивами загулявшей кошки или откровенно предлагающей себя шлюхи. И тут же я осознала, что промокла. Прямо как давшая течь лодка, что вроде только что плыла по мелким спокойным водам, где все под контролем, и вмиг очутилась в плену нешуточных океанских волн. А у лодки этой глупой ни руля, ни весел, ни средства течь законопатить. И, похоже, светит ей пойти на дно, если сейчас же не…

Скрипнула кровать, и додумать я не успела. Сильная ладонь Зимы очутилась на моем уже обнаженном животе, а он сам вжался в меня сзади. Тряхнуло, вдох прервался.