Галина Чередий - Кошка Зимы

Варька промолчала, только шмыгала носом и всхлипывала горько, потихоньку успокаиваясь.

– Варьк, ну чего ты сырость разводишь? – Я сдвинулся назад, заваливая ее на постель и вытягиваясь рядом. – Что, моя хата настолько уж отстойнее твоей прежней? И твою так отремонтируем – красота будет.

– На что я ее буду…

– Хватит якать, поняла? – придавил я указательным пальцем ее распухшие еще больше после рева губы. Она, явно чисто машинально, скользнула языком по подушечке, слизывая блестящую каплю слезы, и у меня встал за один вдох. Бл*дь, Варька, как же ты меня заводишь. Дурак дураком в секунду становлюсь. – Жить есть где, с работой все образуется, брат твой жив и, надеюсь, выводы сделал, и это самое главное. А таких подруг и наху… даром не надо. Со мной дружи. Хотя нет. Дружи вон с Крапивой, а меня… – я чуть не ляпнул «люби». Чё-то ты разогнался, Зима. Нарвешься ведь на правду сейчас, и будет она ой как не в кайф. – Нормально все у нас, в общем, Варьк.

– Твое нормально ни капли не похоже на нормальное для меня, – вздохнула она. – Но ничего не поделаешь, придется привыкать.

Вот я о чем. О правде. Там, где мне уже «люби», она пока только «привыкать» и видит. Пока ли?

– И кстати, ты о моей груди тоже не слишком лестно отзывался, помнится, – зыркнула сразу чуть не обиженно. Эй, когда такое было-то? В смысле, давно это все и неправда! – И успел, значит, и Иркину рассмотреть.

Ой-ей!

– Варьк, – заурчал я подлизывающимся котом, скользнув лапой под халат и накрывая ее упругий холмик. Бля, она же голая под этой тряпкой. Сам же напяливал. – Я близорукий и сразу не рассмотрел. Прошу о снисхождении для слепого дебила.

Заговаривая ей зубы, оттянул ткань и коварно присосался к одному соску, дразня второй пальцами. Варька отозвалась мигом. Охнула, заерзала, чуть взбрыкивая бедрами.

– Эй, вы! Кушать подано, идите жрать, пожалуйста! – крикнул через дверь Крапива, обламывая такое крутое начало.

Я уж собирался его послать, но тут желудок моей кошки тихонько заурчал. Вот я долбо*б, только с х*ем к ней и лезу. Скоро прозрачная станет.

– Пошли правда пожрать. И на руку твою посмотреть надо, – поднялся я над Варькой, но не удержался и, задрав под ее взвизг подол халата, ткнулся мордой в лобок, звонко чмокнув и не сводя при этом глаз с ее лица. И по расширившимся зрачкам, рваному вдоху предвкушению просек: мой первый опыт с оральным сексом ох как зашел моей овечке. И мне тоже. Повторим, распробуем, изучим, значит.

– Ларек твой где? – деловито спросил Артем, запросто переставив кухонный табурет вместе со мной на другую сторону стола, так, чтобы я оказалась лицом к окну, а он плюхнулся напротив.

Взяв совсем не тоненький ломоть хлеба, щедро положил на него колбасы и сверху сыра и протянул мне.

– Ешь давай, худобина, – велел он.

– Тебе зачем? – спросила и примерилась укусить, но сие творение явно не под мой рот. Начала снимать часть съедобной конструкции, но Зима, нахмурившись, просто отобрал бутерброд.

– За надом. Господи, да ты не кошка, а котенок какой-то, – фыркнул он.

Встал и нарезал все ингредиенты уже тоненько. Собрал опять и протянул мне.

– Варь, ты чай или кофе? – окликнул меня от плиты Антон, что снимал закипевший чайник, уминая свой громадный бутерброд на ходу.

– А молока нет? – спросила я.

– Котенок и есть, – усмехнулся Артем, а я строго зыркнула, впрочем, ничуть его не впечатлив. – Где ларек?

– На рынке, возле остановки автобусной. Рядом.

– А, ясно. Выходит, знаю я этого Тиграна. Видел точно.

– Чё за дела? – осведомился его друг.

– Обидели Варьку мою. С деньгами кинули. Сходим исправим. Как раз и молока, и еще чего ты там обычно кушаешь купим.

– Нет! – встрепенулась я. – Я не пойду! И вы не ходите! Он сказал, там у него кругом родня и бандитов он позовет, если я кому…

Ну да, а еще наверняка голова разбита, если чего похуже не случилось. А вдруг он в больнице вообще?

– Ух ты! Аж целых бандитов! – сделал нарочито испуганные глаза Антон. – Страшно-то как!

– Ага, как бы не побили нас больно-больно, – поддержал его Зима.

– Вы находите это смешным? – возмутилась я. – Да и пожалуйста! А я никуда не пойду, и точка! Один раз еле ноги унесла, до сих пор передергивает, и повторений мне не надо!

– Он что-то сделал тебе? – веселье Артема испарилось, как и не было. – Трогал? Зажимал? Ну?

Я моргнула, осознавая, что все же меня пугает эта его сторона. Когда он вот такой, злой, в окружающее пространство как тугими волнами холода и какой-то энергетики хлещет. Чудится, что ему и пальцем никого трогать не надо, и так снесет этим бешеным потоком.

– Зима! – многозначительно сказал Антон, очевидно, взывая к его адекватности. Но не очень успешно.

– Я. Спросил. Трогал. Он. Тебя. Своими. *баными. Лапами? – отчеканил Артем, глядя почти черными от ярости глазами, внезапно пробуждая у меня в ответ тоже злость.

– Не смей со мной вот так разговаривать! – хлопнула по столу ладонью и тут же взвизгнула. Вот ну почему вечно забываю!

– Варьк, да ну мать его ети! – мгновенно «выключаясь» схватил меня псих за запястье. – Ну нах опять себя калечишь?

– А ты прекрати рычать так чуть что! Мне сразу бежать от тебя хочется сломя голову! Я тебе говорила, что он ко мне приставал! С чего так вдруг беситься?

– А с того, что от просто «приставал» такое лицо, как у тебя, перепуганное не делается!

– Нормальное у меня лицо!

– Ага, втирай мне!

– Ребята, тормозите! – попытался вмешаться Антон, но не был услышан теперь уже обоими.

– Ну так и не смотри тогда!

– А на кого мне, на хер, смотреть, если я, кроме тебя, и видеть никого не хочу?!

Прямо уж и никого. Фу, Варвара, подобный примитив не должен льстить, ты же не пятилетняя. Парень орет на меня, а меня внезапно тянет улыбнуться. Ну ни в какие ворота же!

– Тогда не цепляйся на пустом месте и не бесись, – резко сбавила я тон.

– Я и не бешусь, – тоже почти спокойно, после заминки в несколько секунд ответил Артем. Надо же, работает. – Я хочу знать, мне сначала говорить с этим уе… Тиграном, а потом бить, или и не заморачиваться на разговоры даже.

– Никого не надо бить, ни с кем говорить и никуда идти, – совсем расслабившись, я вернулась к еде.

– Это еще почему? Потому что хочешь деньги ему свои тупо подарить? Да он сто пудов уже на твое место новую наивняху взял и ее точно так же кинет. Считаешь, нормально это?

– Нет, я ни в коем случае так не считаю! Но и идти не хочу. Боюсь.

– Да чего тебе с нами бояться? Думаешь, реально за какого-то торгаша-шавку серьезные люди вписаться могут? Да он по миру пошел бы, только обратившись к ним. Задаром никто ничего не решает. А с нами бодаться до ху… очень дорого ему станет.

– Да не этого я боюсь, – вздохнув, призналась я. – Я его по голове банкой пива ударила, ясно? Сильно. Он упал даже. А вдруг он… ну плохо с ним. Или на меня заявление написал?

Оба парня уставились на меня, и я почувствовала, что щеки заливает горячим и хочется спрятаться.

– Банкой пива, – изрек наконец Антон и, подняв свои светлые брови, многозначительно посмотрел на Артема. – Мужик, я бы на твоем месте прикупил себе строительную каску.

– Или шлем, как у танкиста, – с такой же нарочитой серьезностью ответил ему второй шутник.

И они сначала зафыркали, что те кони, а потом и заржали в голос, и приспичило треснуть уже их. Меня никто не воспринимает всерьез. Снова. У них, как посмотрю, все легко и просто.

– Не хмурься так, Варьк. Если написал что сдуру – ему же хуже. А мы все порешаем, – наклонившись, Зима чмокнул меня в висок. – Доедай и иди одевайся.

Вот же два дурацких хвастуна! Все они порешают, на все-то им плевать, ничего им не страшно.

Артем явился в спальню минут через десять после меня. Как раз застегивала юбку, стоя без блузки. Зима тихонько заворчал, точно как огромный кот, бросил на стул аптечку, схватил меня за талию, поднял и поставил ногами на край кровати.

– Что ты… – глянула я через плечо, но он опустился на колени и накрыл ладонями мои ягодицы, принявшись их мять сквозь ткань.

У меня тут же потянуло болезненно-сладко в животе, а лифчик почудился тесным и грубым.

– Мелкая ты какая у меня, а вставляешь до звезд перед зенками, – пробормотал он и куснул меня за ягодицу.

– Артем! – взвизгнула я, отскочив от него и спрыгнув с кровати с другой стороны. – Пятна будут!