Галина Чередий - Кошка Зимы

– Будут-будут, – фыркнул он, – но чуть попозже. Садись, руку посмотрю.

Я послушалась и вернулась тем же путем к нему, так и стоящему на коленях перед кроватью и глядящему на меня снизу вверх как-то… Как никто прежде.

Я замерла, стоя на матрасе, пойманная этим его пристальным взглядом, а по коже то холодом царапало, то жаром омывало. Артем обхватил мои лодыжки и медленно повел руками вверх по ногам, не разрывая визуального контакта. Скользнув под юбку, обхватил бедра и взял и уткнулся лицом в низ живота.

– Тебе ведь понравилось? – пробормотал он совсем без прежней самоуверенности, и, поняв, о чем он, я окончательно вспыхнула, и дыхание с ходу зачастило.

Сгорая от смущения и воспоминаний, что за ощущения заставил пережить, я закивала, не думая, что он не может видеть.

– Варьк… прости, – пробубнил Зима мне в живот, стиснув бедра вдруг аж до боли. – Забудь все поганое. Сможешь? Я никогда… тебя и пальцем. Кого угодно, но не тебя. И хоть все банки на башке мне разбей. Прости. Сможешь, Варь?

– Я… – Смогу? Или уже? За самой разве вины нет? – И ты меня.

Жизнь ох*ительно прекрасна. Ага. У меня чуть морду не рвало пополам от довольной улыбки. Выгляжу, небось, дурак дураком, да только по-хре-ну. Потому как дураком как раз быть, держа в себе то, что из меня сейчас перло. Я п*здец как счастлив. От всего. От возможности пялиться на мою кошку сколько влезет, даже если в ответ она то и дело награждала меня то якобы строгими, то откровенно смущенными взглядами. Пялиться на голую, на то, как одевается, искушая адски вернуть как было. Как ест, чай пьет, даже не замечая наверняка, что с ее манерами мне начинает чудиться, что за одним столом с принцессой какой-то сижу. Принцесска и есть, игрушка моя фарфоровая, тонкая, звонкая, яйца от нее двадцать четыре на семь, сука, камнями.

– Ой, у меня же вся обувь нормальная в той квартире, – спохватилась Варька уже в прихожке. И то верно, ко мне же она прямо в тапках домашних притопала. Пришлось идти ее переобувать.

– Может, все же не надо идти? – сделала она последнюю попытку остановить неизбежное. Хрен там не надо! Тут, бля даже не в бабках дело, сумма-то смешная. А в принципе. Не хер беспредельничать и девчонок обижать. Особенно мою девчонку. Бля-я-я, как же это кайфово произносить, пусть пока и про себя. Хотя, с хера ли только про себя?

– Надо, Варька, надо. Мою девушку никакая пад… нехорошая личность не должна обижать. И уяснить это должны все и сразу.

– А других, значит, можно? – усмехнулась она, наклонившись застегнуть босоножки и почти упершись в тесной прихожей макушкой мне в район мигом начавшего тяжелеть члена. – И знаешь, ты такой… воображала!

Господи, она со времен детсада это словечко запомнила? Но пофиг, воображала там или позер охреневший назови, главное, чтобы на тебя впечатление производило.

– И других нельзя, Варьк, никого нельзя, но сейчас меня волнуешь исключительно ты.

Она вскинула голову, зыркнув снизу вверх зеленющими глазищами. Ма-а-ать, видок – сдохнуть можно с места не сходя. Меня осознанием, где ее лицо, шандарахнуло от макушки до копчика так, что аж спина взмокла. А она, как назло, еще так и застыла, в глаза мне смотрит, но ведь и не заметить не может, что член мой, уже совсем вскочивший, дергается в спортивках, гада такого кусок, целясь прямиком на ее губы. А эта мучительница еще и рот приоткрыла, ноздри заплясали, щеки порозовели.

– Убить меня точно задумала, – просипел и, протерев задницей стенку, чтобы реально не ткнуть ей стояком в лицо, выскочил из квартиры. – На улице жду.

– Да-а-а, это ж п*здец какой-то, – проворчал Крапива, что сидел на лавочке, глянув на меня.

– Ага, он и есть, – не стал я спорить.

– Это хоть лечится? Ну или там… попустит со временем?

– А я знаю? Типа со мной такое каждый день.

– А ведь в кайф? – нахмурился друг, будто что-то выясняя для себя.

– Ох*еть как. Сейчас. – А до этого было хоть вешайся. Да только уже пох. Не жаль. Было и прошло.

За спиной зацокали каблуки, и мой рот опять растянуло совершенно непроизвольно. Варька вышла с таким видом, будто мы ее на казнь тащить собрались, и все равно красивая, сучка, аж глаза выжигает. Вот же девка – вынос мозга. Подтянул ее к себе, к боку прижал, жопку облапил под возмущенный писк. Макушка в районе моей подмышки, прилепилась изгиб в изгиб, точно боженька ее, мелкую, под меня, лося здорового, лепил. Чтобы вон паз в паз идеально входило. Сука-а-а-а, вот про пазы и входило… это я напрасно сейчас.

Чем ближе к рынку подходили, тем больше Варька пыталась тормозить. Головой кучерявой вертела, настороженно озираясь.

– Здесь, – кивнула она на один из ларьков с обреченным видом.

Как я и думал: *баный скворечник, куда вломиться и ее вытащить – херня делов. Врезать бы по заднице тебе, овечка бестолковая. Придерживая ее за талию, я провел нас вокруг хлипкого строения к задней двери.

– О, а это мы прям удачно зашли, да? – ухмыльнулся, увидев, что там как раз стоят «Жигули» с открытым багажником, из которого тощая девчонка вытаскивала нелегенький ящик с водярой.

Сам Тигран преспокойно стоял рядом, выпятив свое пузо, по которому вот-вот получит, и елозил масляным взглядом по заднице девчонки. На лбу действительно нашлепка из лейкопластыря крест-накрест. Умница моя, кошка царапучая, но у меня от этого беспорного уже доказательства домогательств мигом аж костяшки зачесались.

– Ты разгружала так? – резко спросил у Варьки.

– Пару раз, – тихо шепнула она.

И эта тварь жирная вот так же стояла, пока она спину и ручки-палочки свои рвала, и сношала ее своими зенками блудливыми?

– Зима? – заметил меня Тиграша, и его рожа побледнела и вытянулась, когда увидел Варьку, прижатую к моему боку. Всего сразу перекосило, глазами забегал, пятиться стал, но Крапива обошел его сарай на колесах и молча встал за спиной.

– Варя, красавица моя! Куда ж ты пропала! – ломким от якобы счастья неземного голосом заблеял торгаш. – Я тут с ног сбился, ищу-ищу тебя! Зарплату кому платить? Туда пошел, спрашивал всех: э-э-э-э, брат, ты Варю знаешь? Девочка-пэрсик, пропала, сердце болит мое! Адрес не знаю, переживаю, спать-есть не могу!Никто не знает, где Ва…

– Пасть захлопнул. Ты кинул на бабки мою женщину и лапы свои к ней протянул. Как думаешь, что я с тобой сделаю?

– Ящик поставила! – тихо скомандовал тощей девчонке, что так и замерла, глядя на нас, Крапива, но она вдруг полоснула по нему злым взглядом.

– А ты мне кто? Начальник?

Еще одна борзота. Что за жизнь, куда девались все тихони?

– Какие такие лапы? – сорвался окончательно в визгливое куриное кудахтанье смертничек. – Да чтобы я девочку какую хоть пальцем…

– Как вам не стыдно врать! – возмутилась Варька, видно, ловя свою боевую волну и подавшись вперед, но я ее тормознул. Задвинул за спину и шагнул к Тиграну.

– А на башке у тебя тогда что, сученыш? – спросил его почти ласково, но он стал съеживаться и оседать.

– Зима, сама она, мамой клянусь! Хочу-не-могу, сказала, сама!

А вот это ты зря! Я взял его за грудки и тряхнул. Слегка. Так, чтобы только хорошо на мне сосредоточился. И язык свой поганый заодно прикусил.

– Ты охерел?

– Зима, братишка, прости-прости-прости! – залился Тиграша натуральными слезами. – Случайно вышло, никогда не делал…

– Кому ты пи… лжешь? Я же тебе сейчас один раз втащу – и ты умрешь, в курсе?

– Да-да-да, не надо, мамой заклинаю, не надо, у меня дети, Зима, трое… сиротами сделаешь…

– А эти девчонки, которых ты, п*дор, кидаешь, не чьи-то дети? Для того, чтобы твои дети жрали от пуза, чужие голодать и пахать, как рабы, бесплатно должны?

– Прости-прости-прости, Зима, братик, прости!

– Да хер ли я тебя прощать должен. Ты меня, что ли, обидел?

– Варя, прости, руки-ноги целовать буду! – кинулся он к ней, но Варька отшатнулась, прошептав «не нужно этого, нет», и мерзавец опять переключился на меня.

Затрясся, расплылся совсем уже как кусок жидкого дерьма, невнятно скуля и клятвенно заверяя, что никогда больше…

– Хорош! – я отбросил его от себя брезгливо. Не было бы Варьки, навешал бы для профилактики и закрепления правильных жизненных установок. – Времени на тебя жаль. Живо Варьке зарплату полную, плюс компенсацию за моральный ущерб.

– Не на… – попыталась влезть моя пострадавшая, но я на нее зыркнул предупреждающе, и она пожала плечами, типа черт с тобой. – Кардиган мой и сумочку верните.