Она собрала все свои силы, отчаянно желая успокоить Константина и объяснить, что все просто замечательно. Великолепно.
— Все… Костя. Все хорошо. — Вдруг поняв, что расплакалась, Карина принялась смеяться.
Повернулась, прижавшись губами к его ладоням. Поцеловала пальцы. — Замечательно.
— Я не понимаю, Константин Олегович! — Суетился встревоженный Фил. — Все было совершенно нормально. А потом она закричала, что хочет сделать громче телевизор, посмотрела тот пару секунд — и упала!!
— Я не падала, — возразила Карина сквозь слезы и смех. — Я легла.
Константин, кажется, не мог разобраться. Глянул на телевизор, но там уже шел прогноз погоды.
— Что показывали, Филипп?! — Рявкнул он так, что эконом подпрыгнул на месте, но, наконец-то, застыл.
— Я не сильно понял. Какое-то убийство… — Парень передернул плечами.
Константин впился взглядом в нее.
А Карина улыбнулась. Улыбнулась так широко, что свело мокрые от слез щеки. Посмотрела ему в глаза несколько безумно долгих секунд. Подняла руки, обхватила пальцами скулы Кости, и потянула его за голову вниз, прижавшись губами к его напряженному рту. И поцеловала, медленно, глубоко, нежно, стараясь передать и выразить все-все.
Карина не была дурой. И умела делать выводы из мелочей, на которые другие, может быть, внимания не обратили бы. Но и говорить о чем-то вслух, она не собиралась, прекрасно понимая, отчего и он ничего не говорил ей.
— Я себя хорошо чувствую, Костя. Правда. Великолепно… теперь. — Прошептала она ему в губы спустя минуты две. — Все нормально. Не переживай, хорошо?
— Господи! — Он хмыкнул, сильно-сильно сжав кулаки, полные ее волос. Потерся губами о ее лоб, поцеловал веки. — Не переживай… Как можно не переживать, когда ты на полу… улеглась, а?
— Я не специально. Просто ноги не держали… — Она не могла перестать блаженно улыбаться. — Он мертв, Костя!
Она знала, что он знает, но этот факт доставлял ей столько удовольствия, может и грешного с чьей-то точки зрения, однако Карине было без разницы. Ей хотелось кричать об этом во все горло.
— Я знаю. — Усмехнулся Костя, поцеловав ее в мочку уха.
— Я знаю. — Отозвалась Карина эхом, повернула голову и коснулась губами его шеи. — Люблю тебя. Просто. Не потому.
— Знаю. — Опять повторил Костя, и вдруг расхохотался. — Чертовски содержательный разговор, а? Как думаешь?
Она все еще улыбалась.
— Очень. — Кивнула Карина, обхватив его ладонь и прижав к своей щеке.
Фил смотрел на них, как на ненормальных.
В этот момент с улицы донесся вой сирены, и уже через пару секунд кто-то настойчиво звонил в двери. Эконом помчался открывать медикам.
— Я в порядке, Костя. — Карина попыталась сесть. — Давай просто извинимся перед ними, и отправим назад.
— Нет. — Костя надавил ей на плечи, заставив остаться в лежачем положении. — Верю, что тебе хорошо, но пусть это подтвердят специалисты. Еще раз такого ужаса, как увидеть тебя на полу кухни, я могу и не выдержать. Слечу с катушек. — Он погладил ее скулу. — Так что, как бы там хорошо тебе ни было, ты уж потерпи.
Она спорить не решилась, видя по его взгляду, что Соболев не врал, пусть сейчас он и знал причину ее поведения, первый страх от картины, представшей его глазам, еще не утих. Да и сама она хотела быть уверенной, что такое потрясение, пусть и избавляющее от многолетнего страха, не навредило детям.
Карина зашла в кабинет Кости поздно ночью, кода точно знала, что почти все спят, кроме двух охранником, следящих за домом и окрестностями. Соболев в это время всегда подводил с Шлепко итоги прошлого биржевого дня и давал указания для нового, учитывая разницу часовых поясов.
Она тихо опустилась в кресло, ожидая, пока муж завершит свои дела, не вмешиваясь и не отвлекая его. Просто, с удовольствием наблюдая за этим мужчиной. Своим мужчиной. Своим мужем. Человеком, который стал для нее всем, целым миром. Подарившим ей весь мир. Смотрела, как он хмурится, чем-то недовольный в отчетах Макса, как разговаривает, как двигается, и наслаждалась.
Только сегодня, там, на полу в кухне, она поняла, что даже рядом с Костей, не жила полностью. Даже эти, последние месяцы, она боялась, она ощущала давление пальцев Картова на своем горле так же отчетливо, как в том отеле, когда он в последний раз насиловал, и душил ее. Его угнетение, давление и власть над ней — так давно, и так прочно были частью жизни и сознания Карины, что она не отдавала себе отчет, насколько это ее отравляет. Не понимала этого. И только теперь, вдруг поняв, что он — мертв. МЕРТВ! Что его тело уже начало разрушаться и гнить так, как всегда гнила сущность этой твари, осознала, ощутила.
Как и то, что теперь он не имеет никакой силы, влияния или права на ее жизнь, ее сознание, и свободу. На возможность ее счастья.
И все же, она нуждалась еще кое в чем, чтобы полностью осмыслить этот факт своим мозгом.
Костя отключил видеосвязь на ноутбуке и глянул на нее. Приподнял бровь, интересуясь причиной, по которой Карина пришла, видимо.
— Опять проснулся интерес к бизнесу, моя хорошая? — Усмехнулся он. — Или уже по мне соскучилась?
Карина с улыбкой поднялась с кресла и подошла к нему.
— Второе. — Наклонившись, ответила она ему в губы. — И первое, немного. — Добавила Карина, оторвавшись от поцелуя.
Села на стол перед Костей.
Ему, похоже, было весело. И любопытно. Хорошо. Ей тоже.
— И что за дела вызвали у тебя интерес?
— Бумаги, Соболев. Обычные бумаги. На владение ювелирным заводом. — Она отвела в сторону полу короткого шелкового халатика, мешающую ей, и устроила одну из ступней на подлокотнике его кресла.
Усмешка Кости стала загадочной.
— Кажется, разговор шел о дне родов. — Заметил он.
— Кажется, разговор шел об одном ребенке. — С такой же усмешкой ответила она.
Оба понимали, что ей и подавно уже не нужны эти бумаги. Но Карина хотела увидеть их. Просто посмотреть.
Она не могла сейчас оказаться за тысячи километров, в том морге, где лежало тело Картова и, сорвав простыню, удостовериться в его смерти. Но ее имя на право владения его заводом, подтвердит это для нее не хуже.
Не сказав больше ни слова, Костя потянулся к одному из ящиков стола, попутно поцеловав внутреннюю сторону ее бедра, так щедро предоставленную ему на обозрение. Достал какую-то папку и протянул Карине. Она вытянула руку, и вдруг резко сжала пальцы в кулак, увидев, как сильно те дрожат. Заметил это и Соболев.
Поднявшись с кресла, он обнял ее за плечи одной рукой, бросил папку на стол, рядом с бедром Карины. И, раскрыв папку на первом листе, сам повернул голову Карины, показывая ей то, что она хотела увидеть.
«Соболева Карина»
Вот что было написано в праве владения.
Она даже не прикоснулась к документам. Обняла дрожащими руками шею мужа и, подразнивая, легко прошлась ногтями по его затылку.
— Не хочешь прогуляться по ночному пляжу? — Чуть прижав, чтобы он немного наклонился, она поцеловала уголок его усмехающегося рта. Потом другой.
— С удовольствием. — Отозвался Костя, поймав губы Карины, и легко сжал, не позволяя дальше дразнить.
Глубоко поцеловал и обнял ее, подхватив под бедра, и приподнял, прижав к себе.
Константину совершенно не хотелось спать. Карина давно задремала, а он смотрел на нее, и периодически стряхивал пальцами песчинки с плеч, шеи, и спины жены. До душа они так и не дошли после «прогулки» по пляжу. Сил не осталось.
Он был доволен тем, как все сделали.
Правда, его так тряхануло утром, когда Костя ее на полу увидел, что думал в себя уже не придет. Но ничего, отошел. Вот, знал же, что не стоит ей пока об этом знать. Но случай распорядился по-своему.
Сам Костя узнал о завершении дела от Бориса еще три дня назад. Никольский позвонил ему сразу, как Боров сообщил самому Боре, что его человек все подчистил. Не зря, кстати, судя по отчету этого человека, Вячеслав предупреждал и советовал специалиста.
Сергей накосячил.
Впрочем, ничего особенного от этого труса Соболев и не ждал. Двадцать лет это ничтожество наблюдало за мучениями Карины, которую Сергей, вроде бы любил. И ни разу у него не хватило духу что-то сделать. А за несколько сот тысяч долларов — он сразу согласился рискнуть. Это оказалось для него важнее и значимей. Что ж, туда ему и дорога, следом за своим хозяином.