– Мама! – она кричала. – Мама!
А мама испугалась, когда услышала, и не сразу поняла, чей это голос, кто ее зовет. Крик получился грубый, гортанный, люди орут иногда очень страшно, когда им больно, и становятся похожи на животных. А у животных случается наоборот, я видела одну собаку, которая за минуту до смерти завыла человеческим голосом.
Приехали сестры. Таз принесли с кипятком, отпарили ноги и стали массировать. Они растирали Светочку водкой с перцем несколько часов, пока она не начала шевелить пальцами.
– Как же я завтра? – она испугалась тогда очень сильно. – У меня проект, а я на сцене упаду…
– Не упадешь, – сестры сказали и налили по глоточку перцовочки. – У тебя шмотки на завтра есть?
На следующий день Светлана Свиридова вышла на сцену вся в белом. Белый пиджак, белая юбка, белая блузка, белая шпилька. Единомышленники, все до единого, были в курсе последних новостей и ждали – упадет она без Вадима или нет. Знакомые лица, раскиданные по рядам, она прекрасно видела, но не совсем их узнавала. Самое страшное было то, что теперь невозможно было понять – где чужие, а где свои.
И что же это получается? Хоть ты психолог, хоть кандидат медицинских наук, хоть ты лошадь ломовая – от страданий нет спасенья. И не увидишь ты себя, как буковки в кроссворде с верхней полочки, а будешь жить точно так же, как все – вслепую.
Вадим сидел в девятом, рядом с новой женщиной, и смотрел на Светочку очень внимательно. Ни на секунду он не отвернулся и чужую руку, которая ложилась на его ладонь, не чувствовал. Он даже вытирал платочком пот, проступавший на его харизматичной роже. Волновался, как тренер, который первый раз выпускает своего ученика на бой.
Почему он оставил ее так жестко? Нет, не жестоко, мужчины уходят, и в этом жестокости нет, но почему так жестко, неожиданно, резко, одну против всех? Она не понимала, но потом вспомнила детство… Как в лодке с сестрами каталась на Дону, а эти три коровы взяли и выбросили ее в речку. Ей было пять лет, она хлебанула воды, испугалась, а сестры загребали веслами и на нее из лодочки покрикивали: «Светка, плыви! Светка! Плыви, а то утонешь».
Сестры тоже сидели в зале. У каждой в руке был плакат. На каждом – всего одно слово. У старшей – «нас», у средней – «целая», у младшей – «рать». «Нас целая рать!» – так они ее поддержать решили, только средняя иногда шалила, не поднимала свой плакат. «Жлобихи – Светочка про них думала. – Бухгалтерши, колхозницы», – и это помогало улыбаться и шутить непринужденно.
А когда у нее голова закружилась и ноги снова стали наливаться пугающим теплом, она присела на краю сцены элегантно и рассказала сказочку. Это выглядело так интимно, спокойно, что никто никакого головокруженья, никакой бледности на ее лице не заметил. К тому же у них, у психологов, так принято, на прощанье травануть какую-нибудь байку с тайным смыслом. Светочка случайно по ходу пьесы вспомнила одну крошечную сказку из детской книжки, которую она читала своей дочке.
– Жила-была одна умненькая девочка, – она вздохнула и улыбнулась, грустно, в девятый ряд, Вадиму. – Однажды ей подарили велосипедик. Двухколесный. Она немножко на нем покаталась и заскучала. А девочка была умненькая, взяла и прикрутила к своему велосипедику еще два колеса. Потом еще два, еще два, и так она развлекалась, пока у велосипедика не стало сто колес. «Какой крутой у тебя велосипедик! – ей все говорили. – Стоколесный!». Но девочке опять стало скучно, потому что она была очень умненькая. Тогда она решила убирать потихоньку колеса. Сняла сначала два, потом еще два, и так все девяносто восемь, пока велосипедик снова не стал обычным, двухколесным. На нем она еще немножко покаталась, а потом и совсем его бросила. «Почему ты не катаешься на своем велосипедике?» – у нее спросили. И девочка ответила: теперь я умею кататься без велосипедика.
Про колесики всем понравилось. Сказочку запомнили, Светочку тоже. Только она все эти шуточки с единомышленниками не разделила, сестры помогли ей выйти на парковку, подхватили за руки у машины и отвезли домой. Она отключилась на две недели. Ноги работали, парализации, слава богу, не было, но двигаться она не могла.
Свиридова Светлана, поклонница результатов и рациональных аргументов, все время думала – «почему, ну почему Вадим меня оставил»… Эти размышленья были так тяжелы, что ни на что другое не оставалось сил. Она не вставала с постели, не просила есть, ее кормили с ложечки и выносили подышать во двор.
А что там было думать? Время пришло – потому и оставил. Три года – это срок, за который и бизнес, и любовь проходят один виток спирали. А дальше нужно подниматься на уровень выше или опускаться до повторов… Это не я! Это психологи так говорят. Это Светлана Свиридова так себе ответила.
«Вадим – молодец, судьбоносный мужчина! – до нее наконец-то дошло. – Он меня не бросил, он отпустил».
После этого она встала и полетела своей дорогой. Она открыла свою компанию и ушла в бизнес-тренеры, ей было проще строить жизнь по четким схемам, которые приносят стабильный результат.
И хорошо! А то бы так и прыгала у маэстро на подпевках, и не было бы у нее никакой «Свирели», и страшно даже представить, в кого она могла бы превратиться, если бы ей не на чем было играть.
Вот!
А Вадима она сегодня видела. Так скажем, двадцать лет спустя. И встретились опять на конференции, и снова в Петербурге. Сегодня здесь большая туса психологов. И кто, вы думаете, ее спонсирует? Конечно, Альберт, тот самый Альберт, которому когда-то Вадим со Светой промыли мозг. Он постарался, пригласил специалистов со всей России, и даже иностранных консультантов. Алан Пиз приедет, Гандапаса обещали, а сегодня гвоздем программы был Вадим, он прилетел почетным гостем.
Это был бенефис старой лисы, хотя, чует сердце мое, у людей с интеллектом старости не бывает. Люди с интеллектом все превращают в харизму. Лысый череп Вадима превратился в стигмат, морщины – стали боевой раскраской и откровением… Костюмчик как и прежде – идеально… Только в стриптиз на сцене маэстро больше не играет. Пиджак расстегнул – и хватит.
Перед тем как начать, он долго копошился у микрофона, просил поправить, ему чего-то там фонило. Вадим и раньше имел привычку десять раз проверить микрофон. Потом он попросил, чтобы выключили кондиционер на сцене, а то ему продует спину. Потом напомнил, что чай ему не донесли. К столу, на сцену, он попросил чайку, у психологов всегда все по-семейному.
– Водички тоже нет, – он удивился.
В зале начали смеяться, народ не сомневался: все это бухтенье – особый ход, очередная хитрость Вадима, так он настраивает публику на свою волну.
Я тоже там сидела, в этом зале. И мне почему-то никак не удавалось настроиться. Я давно прочитала все книжки Вадима, просмотрела все его фильмы, видела все его старые тренинги, где он отжигал… Возможно, я объелась философией успеха, поэтому зевала как последняя деревня и закрывала рот ладошкой, когда он повторял свои главные тезисы:
– Хочешь быть полезным для других – живи для себя.
Это его любимая мантра, я даже прослезилась, так сильно мне хотелось спать. А раньше-то! А раньше! Сколько скрытых смыслов я находила в этом односложном предложении…
– Морали нет, есть целесообразность.
И это помним, и, кстати, в свое время очень помогло. Но сейчас уже не возбуждает так сильно, как десять лет назад.
– Выполняй свои личные цели, тогда сможешь помочь тем, кто рядом с тобой.
Я слушала маэстро и рисовала кораблики с пиратским флагом. На своем паруснике я написала ему эпитафию: «Все верно, Вадим, все верно! Когда нас выносило на рифы, наши корабли не разбивались, потому что там, на островах, мы видели ваши флаги».
Он отхлебнул чаек и снова вышел в свою обычную стойку, только руки не поднимал призывно, а сложил крестом на груди и посмотрел задумчиво, как греческий философ, куда-то в сторону. А потом говорит:
– Кондиционер не отключили. Выключите, в спину дует.
Кондюк убрали, Вадим начал бодро рисовать свои любимые лидерские стратегии. Он рисовал кружочки вместо человечков, кинул старую схемку про то, как лидер, пастух, гонит стадо. Его ладонь, отрывисто, уверенно скользившая, притягивала мои глаза. О, боже мой, как раньше все это было романтично! Чабан сзади, чабан впереди…
А сейчас я зеваю, и маэстро начал меня раздражать. Я пыталась понять, что мне не нравится? Живой Вадим, легенда психологии, стоит на сцене, породистый мужчина, любуйся, есть возможность, смотри и слушай, повторенье мать ученья… Что не так? Я поняла. Раньше, как все невротики, я ждала от Вадима все тех же двух подарков – чуда и жилетку. Но время прошло, кое-что подлечили. Мне не нужна жилетка. А чудес не бывает, мы это выяснили. Но мне хотелось! Мне хотелось, чтобы он совершил, хоть одно.