Да еще маменька эта! Нет бы дочь в город вытолкать, так столько возле себя держала, говорила, что Любка опять дров наломает, а семерых детишек ей уже не потянуть!
Да и вообще, девок своих бабы боялись в город отпускать. Мало ли чего там сотворят. Девчонки и не поехали. Сначала мам-пап боялись, потом уже хозяйством обросли, на кого оставишь-то? А были и такие, которые вырвались в город, да потом с детьми уже возвращались, вот и получилось, что в деревне баб много, а с мужиками беда. И где его сейчас найдешь, счастье-то… Ну, то есть мужика настоящего?..
Глава 6
Сегодня Коровины были с самого утра заняты делом. Михаил Иванович каждому нашел работу, даже Валентине Георгиевне. Правда, та тут же вспомнила, что именно сегодня приезжает муж из командировки, скоренько собралась и попросила, чтобы Иван добросил ее до дома.
– Некогда Ивану, – строго насупился Михаил Иванович. – Мы с ним сегодня штакетник обновлять будем. А то вон дырища какая в огороде – корова пролезет! Кстати, ты должна была красить этот штакетник, а сама куда-то намылилась! Раздевайся и марш за кисточками!
– Боже мой! Ну какие кисточки? Что я вам, Рубенс, что ли? Ничего-ничего, – замахала руками Валентина Георгиевна. – Я сама доберусь, здесь же автобус ходит, так что… стругайте свой штакетник.
Мария Адамовна с Элеонорой Юрьевной проводили сватью, а потом принялись за работу – им Михаил Иванович велел вскопать клумбу.
Не сделав и половины, женщины выдохлись, но Мария Адамовна старательно поддерживала свекровь:
– Просто страшно подумать, какая здесь будет красота! Обязательно посади анютины глазки. У них столько сортов!.. А вот сюда герань можно…
– Нет-нет, здесь я посажу розы. Беленькие такие, – мечтала Элеонора Юрьевна. – А вон там елочку, а вон там… Ой, Маш, чего это к нам опять Любка продвигается?
Мария Адамовна о причине сего визита догадывалась. Вчера откуда-то заявилась жена этого Петра, господи прости, Сигизмундовича и сразу к Коровиным. Это еще хорошо, что Мария Адамовна сумела ее перехватить, вызвать весь огонь на себя и сказать, что Петр Сигизмундович совершенно случайно оказался в их деревне, потому как у него здесь любимая женщина по имени Любовь. Гостья унеслась по указанной наводке, даже не пообщавшись с Коровиными.
Поэтому сейчас Люба и идет. Наверное, ругаться опять будет. Не понравилось ей, видимо, что жениха привезли женатого. А где ж холостых-то брать? Мария Адамовна их уже сколько лет профессионально разыскивает, а те, точно чувствуя это, прямо как сквозь землю проваливаются!
И все же положение надо было спасать.
– Мам, ты тут клумбочку одна вспаши, а я… я уж послушаю, что там любопытного споет наша Индюшиха.
– Да… Этой клумбой я сама займусь, – снова взяла в руки лопату Элеонора Юрьевна. – Цветы, они, как верные жены, признают только одни руки…
Мария Адамовна вбежала в дом вовремя – Люба Индюшкина уже стояла перед Михаилом Ивановичем и пыталась всучить ему какие-то рукописные листы.
– … А я говорю, должны! Я вот тут все подсчитала! – железным тоном вещала она.
Михаил же Иванович был строг:
– А я говорил, чтобы ты больше сюда не заходила, ежиха! Опять, небось, с какими-то иголками пришла?! Потом… Потом я сам на себя не похож! А мне… в общем, ступай отсюда, Любовь!
– Вот оплатите, тогда…
– О-ой, а к нам сосе-е-еди! – медово запела Мария Адамовна, войдя в дом. – Пап, а ты чего такой?
– Вот и топайте отсюда вместе с соседями! – был непреклонен глава семейства.
Просто трудно было поверить, что еще совсем недавно эти люди делили одну крышу. Причем по обоюдодоброй воле.
– А вы знаете, Любочка, и пойдемте! – дернула головой Мария Адамовна. – Пойдемте к вам! Там мы сможем обо всем договориться!
– Да мне только оплатить, чего договариваться-то? – упиралась Люба.
– Вы же видите, он ничего вам платить не собирается, – кивнула на свекра Мария Адамовна. – А у вас… Погодите, о какой плате идет речь? Нет-нет, вы об этом расскажете мне у себя дома. Ну, пригласите же меня в гости!
Люба не знала, как противиться такому напору, к тому же… выговориться ох как хотелось. Ну не Галке же душу изливать, та еще и порадуется. А эта… Мария, кажется, выглядит вполне себе ничего…
– Пойдемте, – кивнула Люба. – Только вы кошелек захватите. Я от своего не отступлюсь.
– Это непременно. Я без кошелька – никуда, – согласилась Мария Адамовна и повела Любу из дома, естественно, не взяв с собой никаких денег.
У Любы было чисто, убрано, игривые занавесочки поднимали настроение, а скатерть на столе вместо каких-то там клеенок располагала к беседе.
– Я больше кофе люблю, если у вас есть, – прошла сразу на кухню Мария Адамовна. – И… с вашего позволения, с молоком. Оно у вас есть?
– Есть, утрешней дойки, – пробурчала Люба, доставая трехлитровую банку молока. – Я, конечно, кофею налью, только вы все равно должны мне за все заплатить! Я не какая-то тут гостиница! Я, между прочим, за вашим этим родственником… кем он вам приходится-то? Короче, я за ним, как за дитем малым, ухаживала! А тут жена его приехала! Так что я и в суд могу, ежели чего.
Мария Адамовна тяжко вздохнула: ну вот ничего люди не понимают, только себе и другим нервы портят… Еще судом она грозит…
– И чего вы в том суде скажете, разлюбезная Любовь Индюшиха? – устало спросила Мария Адамовна. – Мы с вами договаривались, что он у вас немножко поживет, так?
– Так, – с готовностью кивнула Люба.
– Вот он и пожил! А про оплату мы с вами совсем ничего не говорили. И вообще… по большому счету, какая оплата? – Мария Адамовна очень серьезно посмотрела на хозяйку. – За что мы-то должны платить? Во-первых, жили у вас не мы, а во-вторых…. Да мы и сами можем с вас оплату потребовать! В том же самом суде!
– Как это? – округлились глаза у Индюшихи.
– Обыкновенно. Я работаю в клубе, где за деньги соединяются судьбы людские. Мы и вам хотели такую услугу оказать, подселили к вам мужчину…
– Ха! Хорошо подселили! – фыркнула Люба. – Он еще обжиться не успел, а за ним уже жена приехала!
– Да кто вам сказал, что это жена-то?! – всплеснула руками Мария Адамовна. – Вам показывали паспорт? Свидетельство о браке? С чего вы взяли-то?! Он был совершенно холост! Как патрон!
– Но ведь она сама сказала: я за своим мужем! И сказала, что она его жена…
– Да? А если я скажу, что являюсь женой американского президента, вы тоже поверите?
– Да ну… у вас такой муж… больше на больного похож, хихикает все время, какой с его американец… – фыркнула Люба, но тут же закручинилась. А потом спросила: – А если она не его жена, так почему он тогда ничего не сказал? Петя-то? Так и сказал бы, отстань, мол, от меня, страшная женщина, я тут останусь, а он же… как заяц подхватился и в машину скачками!
– Теперь мы это уже никогда не узнаем… – вздохнула Мария Адамовна и отхлебнула кофе. – Эх, Люба, упустили вы свое семейное счастье…
Та растерялась. И в самом деле, чего она мужика-то упустила? Ведь и правда, ни документов на этого мужика не спросила у бабы той, ни паспорта ее не проверила…
– Да вы не сильно печальтесь, Люба, – откинулась на спинку стула гостья. – Вот скажите мне, ну зачем вам вообще мужик в доме? Для чего? Для каких таких тайных целей?
– Да как же! – вытаращилась Люба. – Ну… Негоже ж человеку одному-то жить! И… и… надо мужика! Как же без его-то?
Мария Адамовна пожала плечами:
– Ну вы сами-то подумайте – для чего? Вот заладили: надо, надо… У вас вон какое хозяйство: куры тут всякие, коровы… свинья, наверное, еще поживает, так ведь?
– Да… у меня две коровы, а свинья… три.
– Ну вот, три свиньи, куда вам еще мужика? Вы – сильная, успешная женщина, столько лет ведете дом, с деньгами. Я вижу, у вас каких-то там острых проблем нет, все уже налажено. Захотела – в девять утра встала…
– Я в шесть поднимаюсь, – уточнила Люба.
– Ну да, захотела – в девять, захотела – в шесть, хочешь – к подруге идешь, хочешь – ее к себе в гости приглашаешь…
– Да обрыдло мне уже Галку к себе звать да к ней в гости одной бегать.
– Ну конечно, одной в гости надоело. А когда с мужем потащитесь, да он там напьется, да… да еще и останется у той же Галки… Это не надоест? А когда он из дома будет последние рубли тянуть? – на ходу сочиняла ужастики Мария Адамовна. – Или ночью пьяный завалится, а ты будь добра ему и ужин, и обед, и завтрак, и все в одном флаконе, да быстро! А ведь еще есть такие, которые своих жен-то… страшно подумать, бьют!