– Джун Говард? Жена подполковника Джастина Говарда?– спросил он, и мама слабо кивнула, а капитан Винсент разрушил мой мир.
– Министр попросил меня выразить искреннее сожаление по поводу смерти вашего мужа, Джастина, который был убит в Кандагаре, Афганистане, сегодня утром, двенадцатого декабря. Он был убит в больнице «Зеленым на Синем» во время выполнения задания. Министр выражает глубочайшие соболезнования.
Я взялась за перила, чтобы не упасть, слёзы тут же полились из моих глаз. Я знаю устав. Они сообщили нам через определенное время. Часы. Он был жив несколько часов назад. Я не могу дышать, мои легкие не могут принимать кислород. Это невозможно. Невероятная боль пронзила каждую клетку моего тела, я зарыдала навзрыд. Эйприл закричала, - это разорвало моё сердце. Боже, как это больно… Больно.
– Мэм, - спросил молодой лейтенант, – Можем мы вам чем-нибудь помочь? Скоро прибудет CAO(прим.пер.: CAO - Casualty Assistance Officer - офицер оказания помощи в трагических ситуациях.
Так же существует СМО - Casualty Notification Officer – офицер несчастных уведомлений.).
Несчастный случай. Мой отец был убит. Убит. Зеленым на Синем. Он был застрелен человеком носившую афганскую форму. Мой отец был доктором. Доктором! Кто, черт возьми, будет стрелять в доктора? Это не должно было произойти. Разве отец носил оружие?
– Мэм.
Почему мама не отвечает? Она молчала, приковав взгляд к ковру, отказывалась отвечать. Невозможно ответить.
Что-то давит на меня, - груз ответственности наваливается мне на плечи, сдвигая боль, и я могу дышать. Ответить никто не может, поэтому сейчас я должна стать взрослой.
– Я позабочусь о ней, пока не приедет САО, – дрожащим голосом удалось ответить мне, перекрикивая крики Эйприл.
– Ты уверена? – спросил капитан Винсент с заботой в голосе.
Я кивнула.
– На всякий случай у них есть…, – я сжала пальцы, чтобы успокоиться, глубоко вдохнув. - Почему мне так чертовски сложно дышать? – Если что-то произойдет… произошло.
Папа верил, что ничего плохого не случиться. Он не захотел бы знать, что ошибся.
Капитан кивнул. Вытащив его форму, он заставил меня убедиться; это был папин почерк: наш адрес, наши номера телефонов, наши имена и даты рождения. Лейтенант вздрогнул:
– С днем рождения, Дисэмбер, – прошептал он.
Капитан Винсент посмотрел на него.
– Нам очень жаль. САО приедет с часу на час.
Я кивнула. Знаю: маме они нужны.
За ними закрылась дверь и мой мир разрушился.
Весь следующий час мама молча сидела на лестнице, а Эйприл ревела на моем плече. Это не правда. Это не могло произойти. Я не могла остановить ее рыдания. Команда прибыла примерно тогда, когда рыдания Эйприл немного утихли.
Вооружившись кастрюлями, три женщин из группы взяли на себя кое-какие задачи. Овощи для завтрака были очищены, прачечная - вычищена, вода, которую пролил на пол Гас - исчезла.
Кого я обманываю? Мама по-прежнему сидит на лестнице. Мы не можем позаботиться о себе. Один из членов команды отнес Гасу перекусить и заверил меня, что мой брат все еще погружен в игру. Я ещё не смогла рассказать ему. Я этого не сделаю.
Спустя час постучал офицер, я открыла дверь.
Эйприл подошла к маме и усадила ее на диван, обложив подушками, чтобы она оставалась в горизонтальном положении. Теперь она смотрела не на ковер, а в тёмный экран телевизора и отказывалась смотреть на нас. Я не уверена в том, что она понимает происходящее. Однако, и я не в состоянии представить, что произошло на самом деле.
– Меня зовут капитан Адам Уилсон, – представился он.
– Держите, – тихо сказала женщина и протянула ему блокнот.
Мужчина был в синей военной форме, которая была ему не к лицу. Я знала, кто он на самом деле.
Капитан Уилсон вынул стопку бумаг из своего портфеля и поправил свой галстук.
– Есть еще один ребенок, верно? - он пролистал несколько бумаг пока не выбрал нужную. – Август Говард?
– Гас наверху, – ответила я, усаживаясь рядом с мамой.
Из кабинета мамы я взяла папину черную рубашку, она была последней вещью, в которой я видела отца
– Я ещё не сказала ему.
– Хотите, это сделаю я? – тихо спросил капитан Уилсон.
Я посмотрела на него. Мама не в состоянии, чтобы что-то обсуждать с ним. Конечно, Уилсон хорошо знал, как предоставить такого рода информацию ребёнку. Но я не могу позволить незнакомцу изменить вселенную моего маленького брата.
– Нет. Я сама сделаю это.
Эйприл снова начала плакать, но мама даже не зашевелилась, словно она была не здесь и не с нами.
– Я хочу дать ему чуть больше времени. Пока что его мир цел. Он еще ничего не знает. – Подавив свой собственный всхлип, я продолжила, - Ему семь. Все, что он знает, рухнет в один миг. Думаю, ему нужно еще несколько минут.
Прежде чем я сломаю его.
Мои щеки покраснели, когда по ним потекли слезы. Я знаю, что какое-то время будет так. Мне нужно научиться сдерживать их.
Капитан Уилсон откашлялся и кивнул.
– Ясно. – Он объяснил, что будет нам помогать: поможет нам с документами, церемонией и с тем, чтобы никто не ждал.
В некотором смысле, он был проводником между нами и обществом. Я ненавидела его присутствие, но была благодарная лично ему.
Мы не позволим ему уйти, - он будет с нами.
У меня появилась куча вопросов. Эйприл извинилась и удалилась к себе в комнату, сказав, что она хочет прилечь. Я знаю, - сестра просто хочет посидеть в Facebook, так как она не может страдать в одиночестве.
Я взяла папин жетон. Там был нацарапан полис страхования. Где он хотел, чтобы мы его похоронили? Какой гроб он хотел? Был ли кто-то с ним еще? Есть ли банковский счет, в котором оплачивается его страховка? Должны ли мы лететь в Дувр, чтобы забрать его останки подготовленные армией.
Дувр. Лететь туда, все равно, что пересечь реку Стикс.
Мама молча смотрела на выключенный телевизор, в то время как я искала ответы. Очевидно, ни один вопрос не может вытянуть маму из отчаяния. Я одна.
– Кто может решить все за твою мать? – его губы сжались, и он посмотрел на маму.
Я не знаю, сколько шокированных вдов он видел на работе, но для меня мама – первая.
Бабушка была в сутках езды. Ее - мать моего отца – уведомили об этом, как и нас. Безусловно, она уже на пути к нам, но пока она не приехала, - мы одиноки. Маминых родителей уже нет в живых. Ее брата никогда не было рядом с нами, сейчас тоже не хороший повод воссоединяться с ним.
– Только я.
Но я не собираюсь брать ответственность на себя, это должна делать моя мать.
– Эмбер, – тихий голос Гаса позвал меня. – Что случилось?
Я погладила мамины руки. Не то, чтобы она заметила, что я держала их все время в своих руках. Глубоко вдохнув, я подошла к моему братику. Сев рядом с ним на ступеньки я вслух начала вспоминать все, что мы знали вместе об отце за все семь лет жизни Гаса. Но мне пришлось сказать то, что он пока не знал.
– Гас, папа не вернется.
Маленькие голубые глазки наполнились слезами, нижняя губа задрожала.
– Плохие дяди забрали его?
– Да, малыш. – Взяв его на руки, я начала качать его, как это делали родители в детстве и, поправляя волосы, поцеловала его лоб.
– Но твой день рождения. – Моя рубашка пропиталась его слезами, я держала его так крепко, насколько это было возможно.
Я бы сделала все, чтобы забрать его страдания. Все, что должно быть сказано, уже сказано. Но я не могу забрать папину пулю.
В то время как Гас плакал, капитан Уилсон пытался проверить состояние моей матери. Когда я поинтересовалась, как долго это будет продолжаться, из уст капитана прозвучали такие слова как «психология» и «медицина». Я знала, что моя мать была сильным человеком, но она всегда опиралась на моего отца.
Когда Гас стал утихать, я спросила его, в чем он нуждается.
– Я хочу торт и мороженое. – Подняв голову, он сжал мою руку. – Я хочу, чтобы у тебя было день рождение.
Паника нахлынула на меня, пульс участился, и на глазах появились слезы. Что-то жесткое и страшное схватило мои внутренности, требуя освобождения. Я улыбнулась и кивнула Гасу. Посмотрев на капитана Уилсона, я попросила.