Барбара Смит - Красавица и чудовище

Макбрут начал двигаться в медленном ритме, пробудившем в ней первобытную страсть. Хелен приподняла бедра, чтобы он вошел еще глубже, но этого ей уже было недостаточно, хотелось чего-то большего, чего-то недостижимого… Она вцепилась ему в плечи, двигаясь вместе с ним, чувствуя, как желание внутри нарастает и становится невыносимым… Закрыв глаза, она сосредоточилась на том месте, где они были соединены.

– Расслабься, – сказал он, тяжело дыша. – Ни о чем не думай!

– Как это?

Но она знала. Восторг охватил ее, и с громким криком она вознеслась на вершину блаженства. Ее нежная плоть пульсировала, так что Хелен почти не заметила его заключительного толчка и не слышала яростного, звериного крика.

Мало-помалу она начала приходить в себя. В очаге потрескивал огонь, усиливая впечатление уюта. Удовлетворение было таким глубоким, какого Хелен никогда в жизни не испытывала, и благодарить ей следовало того, кто лежал, распростершись над нею, так что их тела все еще восхитительно сливались воедино.

Макбрут. Кто бы мог подумать, что она разделит такую необыкновенную радость с человеком, которого узнала всего несколько часов назад?

Огромная нежность, чувство близости захлестнули ее. Он ввел ее в тайное общество настоящих женщин.

– Розами, – вдруг удивленно сказала она. – Эти тюфяки пахнут розами.

Он ничего не ответил, а лишь прижался щекой к ее волосам.

Хелен оглядела комнату, в которой они находились. Старинная мебель красного дерева странно контрастировала с грубыми каменными стенами.

– Эти одеяла, должно быть, принадлежали хозяйке замка. Что с ней случилось?

Она почувствовала, как под ее руками напряглись его мышцы, но Макбрут так и не поднял головы, лишь что-то недовольно буркнул.

Его нежелание говорить ей понравилось: рычит, как лев, а на самом деле – сущий котенок. Но потом страшная мысль поразила Хелен: что, если эта спальня когда-то принадлежала его жене и здесь он пережил страшную трагедию, потеряв ее?

Слезы сочувствия выступили у нее на глазах. Если Макбрут не желает, чтобы его об этом расспрашивали, она должна уважать его чувства и умерить свое любопытство. А у нее столько к нему вопросов! Ей так хотелось выяснить о нем все!

Хелен погладила его волосы и тихо сказала:

– Я даже не знаю, как тебя зовут.

Он приподнял голову и бросил на нее настороженный взгляд.

– Александр.

– Алекс, – повторила она и улыбнулась. Это имя ему подходит – в нем есть что-то цивилизованное и вместе с тем что-то от дикого зверя. – Алекс Макбрут.

– Нет, просто Макбрут. Так называют лэрда – главу клана.

Конечно, он не простой горец, потому и живет в замке!

– Если ты лэрд, где же твои люди?

– Они в деревне.

– Но когда-то, видимо, обитали здесь. Этот брошенный обеденный стол…

– Хватит болтать, – грубо оборвал он ее и встал. Лицо его приняло прежнее суровое выражение. – Женщины любят рассуждать о делах, которые их не касаются. Похоже, и ты такая же…

Он стоял над ней, полуголый и величественный.

– Я просто удивилась… – Она не знала, что и думать.

– Тогда забери свое удивление с собой в свою кровать. – Он схватил ее сорочку и кинул ей. – Сейчас же.

Хелен сразу стало холодно.

– Как ты смеешь так со мной разговаривать после всего, что только что произошло между нами?

– Я получил удовольствие, и ты тоже. Но теперь все кончено, и у меня нет охоты тратить время по пустякам.

Отвернувшись, он стал поправлять складки килта.

Несмотря на то что она желала видеть в нем только хорошее, его поведение обидело ее. Как ей объяснить свое желание слышать нежные слова и насладиться прощальным поцелуем? Она не ожидала, что ночь открытий кончится так плачевно. Ею просто воспользовались!

Дрожащими руками Хелен натянула на себя одежду и закуталась в накидку. На мгновение она остановилась, глядя на лэрда Александра Макбрута, подарившего ей минуты несказанного наслаждения.

Он стоял, повернувшись к огню и опершись одной рукой о камин. Тысячи вопросов вертелись у нее в голове, но он вел себя так, будто уже забыл о ее присутствии.

Она в самом деле больше никогда его не увидит.

Комок в горле помешал ей сказать ему слова прощания. Хелен тихо вышла и почти на ощупь пробралась по холодному темному коридору в свою спальню, где мисс Гилберт все еще похрапывала в блаженном неведении. Милорд проснулся и завилял хвостом, и Хелен погладила его перед тем, как заползти под одеяло. Она закрыла глаза, вспоминая ту радость, которую ей доставил Макбрут. Нет, не Макбрут.

Алекс.

Это Алекс занимался с ней любовью. Своими нежными руками он перенес ее в рай. Она поняла – возможно, слишком поздно – что теперь уже никогда не сможет успокоиться, узнав тайну отношений между мужчиной и женщиной. Одного раза оказалось слишком мало. Она скучала по теплу его рук и жару поцелуев, а ее нежная плоть между ног уже снова требовала свидания с ним, и только с ним.

Алекс.

Обхватив руками подушку, Хелен металась по постели. Глупо желать невозможного – завтра она уедет и никогда больше сюда не вернется. Приключение окончено. И все же, засыпая, Хелен молилась о том, чтобы у нее появился шанс околдовать его еще раз.

Неплохо бы повторить.

Это была его первая мысль, когда он на следующее утро увидел, как Хелен выходит из замка, неся на руках свою маленькую собачку. Алекс возвращался из конюшни, где он чистил лошадей, чтобы снять напряжение и избавиться от воспоминания о своей ошибке прошедшей ночью. И вот теперь эта ошибка сама шла прямо на него.

Леди Хелен Джеффриз.

Макбрут остановился в середине заснеженного двора. Внутренний голос подсказывал, что надо повернуться и бежать, но увиденное заворожило его: девушка шла упругим, легким шагом, красная накидка, преследовавшая его ночью во сне, облегала стройную фигуру, а восходящее солнце золотило светлые волосы.

Ему следовало бы прислушаться к голосу разума, а не плотского желания. Ко всем его несчастьям ему не хватало только лишить невинности благородную английскую леди.

Надо повернуться и пойти в противоположном направлении или на худой конец последовать за ее собачкой, которая принялась обследовать двор по всему периметру, но улыбка Хелен действовала на Алекса, как стальной капкан.

– Доброе утро, – весело крикнула она, выбирая тропинку между сугробами. Ее ботинки скрипели на снегу. Неожиданно она поскользнулась на заледеневшей лужице.

Одним прыжком Алекс оказался рядом и спас ее от падения. С бьющимся сердцем он вдруг обнаружил, что крепко прижимает ее к себе. Вопреки своему твердому решению держаться от этой женщины подальше он был сразу же околдован ее стройной, гибкой фигурой, изящными формами и запахом, розовыми щеками и озорными глазами.

– Господи, – засмеялась она. – Я и не подозревала, что на улице так скользко!

Он отступил назад, но она продолжала болтать:

– Какой сегодня чудесный день. – Раскинув руки и откинув голову, Хелен подставила лицо утреннему солнцу. – Какое голубое небо! И ветер прекратился. Вы ходили проверять дорогу?

Макбрут коротко кивнул.

– И что, много снега?

– Да, – неохотно признался он.

– Давайте пойдем посмотрим вместе.

Она взяла его под руку, и ему ничего не оставалось, как пойти с ней к воротам. Почувствовав мягкую округлость ее груди, Алекс искоса глянул на нее, заподозрив, что она снова разыгрывает из себя соблазнительницу; но Хелен смотрела вперед и говорила лишь о погоде да об окружавшем их пейзаже.

Итак, он погубил ее, не испытывая ни малейших угрызений совести, сорвал самый прекрасный цветок Англии. Похоть и искаженное представление о мести взяли верх над порядочностью. Он воспользовался шансом отомстить стране, так много у него укравшей. Если об этом узнают в английском обществе, от нее все отвернутся, она станет изгоем, парией.

Он никогда не забудет ни того шока, который испытал, увидев ее у дверей спальни, ни своей быстрой – слишком быстрой – реакции на ее нерешительное объяснение: «Я пришла, чтобы увидеть вас, чтобы быть с вами».

Не надо чувствовать себя виноватым, убеждал он себя. В конце концов она ведь сама к нему пришла. И все же Алекса грызла совесть. Зачем было ее наказывать? Она этого не заслужила, поскольку не имела никакого отношения к тому, что случилось у него в прошлом.