– И что, Наташ? – не понимали работники кафе.
– Что, что? Что, что, Наташ? – передразнила их девушка. Она явно была не в духе, что даже весь персонал был удивлен. – То! Сказал разогнать всех! Шоу какое-то устраивает.
– А Машка с Таней нам что-то лепечут про Данилина, то и се, орут, возмущаются, ничего рассказать не могут нормально, – ответили повара, имея в виду официанток кафе.
– Ладно, мне некогда, – Наташа пошла в зал, но при выходе из кухни, остановилась и повернулась к поварам и остальному персоналу:
– Забыла. Если придет Никита или мымра его, скажите, что сожгли книгу.
– Какую? – переглянулись ребята.
– Ой, по уголовному праву, что ли, – зачастила Наташа. – Все, сожгли и все, все!
Вернувшись в зал, девушка первым делом посмотрела на компанию Никиты. Все было по-прежнему. Александр стоял как маленький ребенок перед родителями, держал себя довольно скромно, поза была его закрытой, и явное неодобрение происходящего читалась на его безобразном лице. В креслах, смеясь, все так же сидели Никита и Катя. Максим сидел рядом, как будто спал, раскинув руки по всему креслу и запрокинув голову. Ему, скорее всего, вся эта история была неинтересна или, возможно, причина его спокойствия была скрыта в той выкуренной папироске, на которую даже никто не обратил внимания.
Наташа старалась пройти так, чтобы они ее не заметили и, в конце концов, подойти к остальным посетителям. Тем более их было не так много. Ранее уведомленные Наташиной ложью о мнимом закрытии кафе, уже покинули помещение.
«Все! Дело сделано, – подумала Наташа, когда закончила, – что ж прямо сейчас покидать это гиблое место? Демонстративно?»
– Наташа, красотка, иди-ка сюда, милая, – прервал ее суждения Данилин.
– Прекрати называть ее красоткой, дорогой и милой! Ничего вообще, что я тут? – возмущенным шепотом сказал Гришина Никите на ухо.
Тот игриво взял ее за подбородок и ответил:
– Да, прекрати, любимая. Это ж все стеб. Ты ж сама понимаешь, что она не красотка, да и лучше тебя в мире нет. А девке-то приятно, шевелится от этого быстрее, – и Данилин поцеловал Гришину в намазанные губы блеском, и от вида этого смачного поцелуя могло вырвать даже того человека, у которого пару дней как пустой желудок!
– Да, Никита Михайлович! – Наташа подошла, держа руки за спиной.
– Я смотрю, все почти разбрелись, тащи-ка нам вкусненького, да побольше.
– Как обычно?
– Ну да, как обычно и плюс давай-ка нам водочки побольше, наверное, – Данилин поглядел на Александра снизу вверх, – да и бутылочку шампанского за особенность случая. Давай, давай, родная, пошевеливайся. И покурить чего-нибудь дай нам интересного.
– Хорошо, я скоро, – процедила Наташа сквозь улыбку, развернулась резким движением и ушла.
«Почему вообще я этим занимаюсь? Этим должны заниматься официанты!!! Прямо сейчас соберу вещи и убегу от этого кошмара! Все, последняя капля!»
– Да ты садись уже, друг наш любезнейший, – язвительно сказал Данилин Александру. – Как тебя по батьке то?
– Александр Николаевич мое имя, – без робости ответил Александр и сел в удобное кресло.
Время тянулось мучительно, ползло гадкой неприятной гусеницей, оставляющей влажный след.
– О, Александр Николаевич! Скажите, пожалуйста, Александр Николаевич, Ваш папенька не учил Вас быть вежливым и знать цену каждому поступку? – спросил Данилин с насмешкой.
Гришина сидела около Никиты и с жеманным видом качала красной туфлей на громоздком каблуке, приспустив ее немного с пятки, держа только кончиками пальцев ног.
Последние посетители покинули кафе.
– Нет, он не имел возможности меня этому научить, – отвечал Александр, – но, между тем, я нахожу себя наученным этому.
Все хохотали, не громко, но выразительно.
Александра часто бросало в жар от разных причин. Он был и одет по поздней осени в отличие от всех окружающих (так как они приехали на комфортном автомобиле, не было надобности утепляться – они просто наряжались по моде, чтобы подчеркнуть свой воображаемый статус и привлекательность), и, вдобавок, он постоянно думал о бабушке, которая ждет его дома и простительно заблуждается в том, что внук ее сейчас обсуждает какой-то очень важный реферат.
– Пойдем, пересядем, мне не очень комфортно в этой зоне, около выхода, – сказал Никита командным тоном.
Вся компания беспрекословно встала и последовала за Данилиным, в том числе и Максим, который, очнувшись, будто не сразу понял, где находился, но взглянув настороженным взглядом на Александра, сразу вспомнил все события предшествовавшие этому.
– А, ты еще здесь, – сказал Максим. – И чего только ты натворить мог?
Александр принял вопрос за риторический и не ответил. Тем более он и сам не особо хорошо понимал, что натворил.
Все присели за стол, который выбрал лидер компании.
Зал окутал полумрак. Во всем помещении главенствовали спокойные кофейные тона, не слишком темные и достаточно светлые, чтобы они могли успокоить, кажется, любого человека после тяжелого трудового дня, а не угнести его до конца.
– Значит, говоришь, научен? И субординации тоже? – спросил Данилин, закуривая дорогую сигарету.
– Я думаю, чувство субординации мне не чуждо, – ответил Саша, начиная понимать, к чему ведет его собеседник.
На стол начали приносить «вкусненькое» по просьбе Данилина. Бутылку темного, как мед, рома, а также водки и шампанского. Ставили красивые бокалы и лед, что все больше поражало Александра.
– Не чуждо ему! Ублюдок начитанный. – прошипела Гришина. – Ты вообще догоняешь почему ты здесь? – спросила она уже в голос.
Данилин продолжал курить и полностью, по всей видимости, поддерживал вопрос своей спутницы.
– Могу знать, но не совсем могу понимать, – последовал спокойный ответ Саши.
– Слушай, говори нормально уже! Что за построения фраз! «Не совсем могу понимать» – вторгся в беседу Максим, – Че за бред?
– Ага, вот именно! – подхватила Гришина, все продолжая качать ногой, уже на новом месте.
Официант снова подошел для обслуживания их столика.
– Слушай, дружище, а где Наташа? – спросил Никита официанта.
Официант точно вздрогнул от неожиданности вопроса и дрожащим голосом ответил:
– Не знаю….где-то на кухне…вроде ..бы..
– Тащи ее сюда, – приказным тоном сказал Данилин.
Официант удалился и, буквально через несколько секунд, Наташа подошла к столику. Она была явно раздражена. И одета по-другому.
– Оооо, красота, иди-ка сюда, – подозвал ее Данилин, совершив соответствующий жест рукой.
Нормального, полноценного разговора между Данилиным и Александром никак не могло состояться – Никита непрерывно отвлекался, чего-то хотел, заказывал, ему постоянно что-то приходило в голову. То ли он демонстрировал свою состоятельность, то ли вел себя так уже бессознательно по природе своей. Тем более, к слову сказать, зачем он пришел на встречу не один? Ладно с Катей, но зачем с ними присутствовал их товарищ? И зачем Никита привязался к бедной девушке Наташе? Она уже и так достаточно сделала. По крайней мере, свою работу и даже сверх нее.
– Ты переоделась? – удивилась Гришина, сразу заметившая перемену во внешнем виде из-за всем известной женской внимательности к наружности человека. Данилин заметил это не сразу.
– Уж не покинуть ли ты нас решила? – с поддельной настороженностью поинтересовался Никита.
– Я свою работу сделала. Кафе пустует. Я думаю, могу спокойно уйти, – ответила девушка.
– Да вы ошалели что ли все? Никуда ты не пойдешь. Пустует? Кафе пустует? Ты считаешь, что мы пустое место? – вскочил Данилин и почти кричал на девушку.
– Ее точно нужно лишить, как минимум, премии! – поддержала Гришина, демонстративно разглядывая свой маникюр.
– Давай, детка, переодевайся обратно и дуй сюда. С папиросками. Я просил тебя принести покурить что-нибудь вкусного. – Данилин ритмично захлопал в ладоши. – Давайте, ребята, живее, живее. Что за сервис? Уволить что ли вас к чертям всех бездарей? Вы прекрасно знаете, что это в моих силах!
У Александра начало стонать сердце. Он был невероятно напряжен. Посмотрев на наручные часы, он обнаружил, что уже половина девятого. Два часа как его нет дома. Он стал размышлять: « Бабушка знает, что я хожу пешком. Так. Полчаса туда, полчаса обратно – это час, плюс ко всему обсуждения реферата. То есть, если придерживаться легенды, то мы уже час обсуждаем по деталям реферат Ивана. Ооооо, – протянул он мысленно, – дело скверно. Надобно уходить отсюда поскорее, еще немного и бабушка начнет волноваться, и еще, чего доброго, объявит в розыск! Так, так. Полиция все равно не примет заявления, там нужно как минимум три дня отсутствия. Но что полиция? Она сама с ума сойдет, а волнения ей ни к чему. Совсем ни к чему».