После таких нападок он и сам начал верить в то, что поступил неверно, ведь он практически не общался с людьми, так долго сидел дома и только и делал, что читал книги прошлых столетий. Какая жизнь происходит за окном их маленькой квартиры и знать не мог. А она-то вон какая!
– Хоть извинился наконец-то! – сказал Данилин.
– Ой, что мне его извинения? Раз дерзнул один раз, пусть дерзнет и еще! Хочешь быть в нашей компании? Да не вопрос! – Гришина схватила давно стоявшую бутылку водки на столе, открыла ее и налила полную рюмку Александру. Сами они пили ром. Видимо, водка была именно для Александра.
– Пей! – крикнула девушка, с округлившимися глазами.
Саша чуть взволновался от крика и такого натиска со стороны Кати.
– Пей, я сказала! Быстро! – продолжала она.
– Ну, раз девушка просит, – снова очнулся Максим, – грех не выпить!
Данилин наблюдал за реакцией Александра. А он спросил:
– Я вот только не пойму. Простите меня, господа, еще раз. Вы всё говорите мне, что я хочу быть как вы. Нет, я не претендую на место в вашей компании. Мне и, правда, не место в ней, я и сам понимаю. Однако позвольте спросить, не сочтите за наглость, пожалуйста, раз уж я здесь, и мы все же беседуем, невзирая на нерушимую стену. Чтобы быть в числе ваших избранных товарищей, нужно уметь много пить?
Для Гришиной вопрос Александра стал последней каплей. Она вскочила, подлетела к нему, замахнулась, но тут же осеклась, поняв, что ей противно прикасаться к Александру.
– Пей, тварь!!!! – вскричала она. – Рассусоливает он тут, умник проклятый!
Гришина плеснула из своего бокала оставшийся ром в лицо Александра, и его достаточно ощутимо ударили кусочки подтаевшего льда. По всему его лицу растекался ром и крупными каплями падал на стол.
– Но я не хочу пить. Я пришел сюда решить недоразумение, – сказал Александр, вытираясь рукавом, без злобы и брезгливости.
– Вопрос решен, Александр Николаевич! – сказал Данилин.
Гришина, придя в себя, снова села рядом с Никитой.
– Вопрос решен, – повторил Данилин, – ты был неправ, пытаясь оказать никому ненужную помощь людям, на которых даже смотреть не имеешь права. Ты это признал, извинился. Что ж, теперь пей.
– Но я не желаю. Если вопрос решен и извинения приняты, то, возможно, я могу пойти домой? – спросил Александр как бы с извинением.
Ему бы встать и уйти! Тем более, если они говорят, что вопрос решен! Данилин рассмеялся. Гришина щелкала пальцами, залпом выпив вновь налитый ром.
– Нет. Вопрос– то решен, не отказываюсь, но кто будет расплачиваться?
– За что? За стол? – не понял Александр.
Все снова начали смеяться.
– Нет, придурок. Нам известно, что ты нищий. Нищету никак и ничем не замаскировать, – сказал Данилин.
– И как только могут учиться в одном заведении такие люди как мы и такие отбросы как он? – с отвращением спросила Гришина.
– Да, детка, интересный вопрос. – Данилин провел рукой по волосам. – Можно сказать, философский! – Объясни-ка нам, всезнайка!
– Так устроено. – Александр не спешил вдаваться в житейские проблемы и философствование. – Разрешите, господа, попрощаться с вами. – Александр встал. Но пошатнувшись снова сел, затем опять встал и хотел направляться к выходу.
– Нет, нет, нет….никуда ты не пойдешь, пока мы не скажем. Ты сядь, сядь. Кто будет расплачиваться?
– За что же тогда? – снова не понял Александр.
– За скотское свое поведение, – процедила Гришина.
– Сам подумай. Ты совершил ошибку, мы ее обсудили, ты раскаялся (хотя я не верю в это), извинился. Но не можем же мы тебя отпустить без наказания. И опять же, бить мы тебя не можем, нам непозволительно, тем более тебя! Только руки марать. А вдруг кто узнает? Нет, нет, нет. И кафе-то нужно было сразу закрыть. Не подумали мы с тобой, Катюнь. Но вроде б знакомых не было, хотя нас и так весь город знает! Ну, будем надеяться, что не просочится ничего, а то придётся какие-нибудь рыцарские легенды сочинять.
Александр слушал его и категорически ничего не понимал. Он уже опустил все замашки на благородность, элиту, не принимал во внимание глупость случая. Но что теперь? В чем его наказание?
– Короче говоря, пей сколько мы скажем! – сказала Гришина. – Вот твое наказание. Будешь пить, пока не вывернет наизнанку, смешаешь все, что только можно, чтоб сейчас было плохо и еще пару дней. Может и сдохнешь вовсе.
– Нет, господа, я не хочу травить свой организм! – возразил Александр.
– Травить? Да это благороднейшие дорогие напитки! – Данилин защищал честь алкоголя, стоявшего на столе. – Пей! Еще скажи спасибо, что Катя придумала так, а то валялся бы сейчас где-нибудь в лесу, голый и побитый. Я ведь мог людей-то попросить. Может позвонить им? – Данилин показательно достал телефон.
– Нет, не нужно. Я выпью! – Александр несколькими глотками, чрезвычайно мучаясь, пил водку.
Поставив рюмку снова на стол, он почувствовал, что она не заставила ждать последствий. Напиток огнем спускался по организму, и для человека, который ни разу не пил ничего крепче чая, ощущение это вызвало отторжение, он снова закашлялся. Казалось вот-вот все вернется обратно этим же путем, но Александр сдержался, погасил в себе отвращение и старался не чувствовать жжения во рту.
«Нужно уходить! Нужно уходить» – думал он.
– Я ухожу, простите! – Александр встал и направился к выходу более или менее твердыми шагами.
Все следили за ним, громко никто не смеялся, все старались сдерживать хохот, чтобы невзначай не заглушить какой-нибудь смешной момент. Александр подошел к двери, дернул ручку, но она была закрыта. Точно! После того, как последний посетитель покинул заведение, кафе закрыли!
– Наталья, пожалуйста, откройте мне дверь, – громко и почти умоляюще попросил Александр.
Наташа вышла в зал. Она не пропустила до этой секунды ни слова, ни движения, ни взгляда.
– Отоприте, пожалуйста, дверь, мне срочно нужно домой, – просил Саша. Небольшое опьянение стучало в голове, после того как Александр встал.
Наташа в смятении глядела то на Александра, то на Данилина и Гришину. Данилин молча смотрел девушке прямо в глаза, слишком уверенно, вызывающе, и она понимала без слов, что он явно не желал того, о чем просит этот охмелевший от одной рюмки уродец. Что ей мешает открыть дверь, если она решила уволиться? Отпустить человека (хоть и такого неприятного на внешность) домой? Ведь он так переживает, волнуется, да и к жизни такого рода он явно не привык. Больше можно сказать, он ее никогда и не видел! А эти изверги! Разодетые, холеные, избалованные донельзя живодеры.… Да от них сам дьявол отречется!
Как Данилин сможет повлиять на дальнейшую Наташину судьбу? Что он сможет сделать? Однако же, страх, что все-таки сможет, просто ради шутки, если она не послушается его, остановил поток ее сердобольных дум.
– Умница, – сказал Данилин, словно все мысли Наташи были им прочитаны.
– Пожалуйста, выпустите меня, я не хочу пить! Не хочу курить! Пожалуйста! – умолял Александр.
– Куда ты так рвешься? – спросил Максим.
– Мне нужно домой, – ответил Александр, стоя у двери, но глядя на всю компанию. Между ними было расстояние почти всего зала и приходилось громко говорить.
– Сядь, – распорядился Данилин.
– Пожалуйста, господа. У меня дома бабушка одна, у нее сегодня был тяжелый день, и она совершенно не догадывается, куда я ушел. Помилуйте, у нее слабое сердце! – решил все-таки признаться Александр. Признание это ему помогло сделать отчаяние, которое укрепила водка.
– Тебе сказали, сядь, это значит – сядь, а не ной! – возмутилась Гришина. – Осёл! Хотя осёл – это даже ласково, – прошипела она практически про себя.
Александр стоял, не шевелясь. Наташа тоже продолжала стоять и наблюдать за трагикомедией.
– Бабушка, значит… – задумчиво сказал Никита.
Наташа сострадательно посмотрела на Александра и, подойдя к нему чуть ближе, посоветовала вернуться на место во избежание худших издевательств, а затем вернулась на свое прежнее место, радуясь хотя бы тому, что ни у кого из компании не возникло дурной просьбы к ней самой. Александр вернулся на место с подавленным выражением лица. Что делать ему? Как же быть?
– Странный ты человек, – говорил Данилин Саше. – Слишком положителен. И учишься отлично. Ты отвратителен многим преподам, но куда деваться, если ты один из самых активных, что касается учебы и самый сообразительный – ставят тебе заслуженные трудом оценки. Матом не ругаешься, умно говоришь, не пьешь, не куришь….