Они ехали молча. Александр почти дремал, иногда бормоча какие-то отрывки предложений, а Наташа не пыталась в них вникнуть. Приехали быстро. Дороги были пусты, улицы безлюдны. Весь народ затаился в своих логовах, и грелся под теплыми пледами. Кто-то, возможно, смотрел телевизор, кто-то сорвался с диеты и жадно ел, а кто-то только сейчас решил похудеть, есть те, кто читал книгу, быть может, кто-то рожал, кто-то рождался, кто-то умирал. Все может быть. У Наташи и Александра вечер сегодня не удался.
– Мы приехали. Это твой дом? – спросила Наташа.
– Да, это он. Это он. Да, – повторял Саша. – Боже мой, – голос его повысился, – что мне сказать бабушке? Что же будет?
За трезвого Александр точно не мог сойти. Притворяться не было смысла, да и он не хотел. За прошедший день было столько ужасного, что усугублять положение он не желал. Наташа молчала. Всего она понять не могла. Да ей и незачем было это делать.
– Пойдем, я провожу тебя, – сказала она.
– Нет. Я могу сам, – заблуждался Александр.
Но Наташа не слушала его – она открыла ему дверь и помогла выйти.
О, бедный, бедный Александр! Зачем так поступили с ним? И за что? Хотя, что спрашивать? Зачем звери убивают других зверей? Инстинкт. Вот и у этих двоих мало, что человеческого. Мораль обошла их стороной, а в венах течет экстракт вседозволенности и безнаказанности.
Придерживая Александра, Наташа почти не ощущала брезгливости – все случившееся отвлекало внимание от этого чувства. Возможно, завтра, когда Наташа вспомнит, как она помогала Александру зайти в подъезд, как ехала с ним в тесном лифте, то сморщится, и будет недоумевать, как она могла к нему прикасаться, но сейчас было уже все равно. Они были словно на одной стороне фронта, и Наташа чувствовала ответственность за этого странного человека.
Наташа и Александр хоть и старались выйти из лифта как можно тише, все же им это не удалось. Александра продолжало мотать в разные стороны. Он, бывало, падал и говорил громче. Проходя мимо входной двери Алены Добронравовой, Александр остановился.
– Это твоя квартира? – спросила Наташа.
Александр вздохнул и повесил голову, громко ответив:
– Нет.
Тем временем, Алена в тишине своей уютной квартиры дописывала какое-то задание на завтрашний день. Услышав шорох в подъезде и невнятные голоса, она на цыпочках, в белых носочках, подошла к входной двери и посмотрела в глазок. Девушка сначала не поверила увиденному. Алена поморгала длинными ресницами и снова посмотрела в дверной глазок. Да, все верно: ее сосед, весьма непривлекательный юноша, но вполне порядочный и, по всей видимости, хороший человек, за которым ни разу не было замечено ничего компрометирующего, стоит сейчас в подъезде, пьяный, шатающийся, растрепанный и держится за милую особу! Ничего не понятно! Алена еще раз поморгала, и снова посмотрела, но картина была та же. Только теперь они начали двигаться в сторону квартиры Пражских.
– Вот моя дверь, – сказал Александр.
– Заходи. А я постою на лестнице, чтобы меня не было видно, и удостоверюсь, что ты вошел, – ответила Наташа и отпустила Александра.
– Ладно, – протянул Александр, плохо стоя на ногах.
Александр уже не думал, что скажет бабушке. Он просто хотел, чтобы все скорее закончилось, чтобы скорее наступил завтрашний день.
Алена все смотрела в дверной глазок и думала, что ей снится странный сон. Чтобы это могло значить? Но, ввиду увиденных обстоятельств, у нее явно вспыхнул интерес к Александру.
Да, наш Александр был не таким уж и несчастным человеком. Да и несчастным он никогда себя не считал. Некрасивый? Ну и что ж? Еще неизвестно, что есть красота – подарок или проклятие? Тем более, так даже лучше – к нему не липли десятками ненужные, пустые и злые люди. Александр довольствовался тем, что имел и не задумывался, что могло быть иначе. Иначе быть не может, так как уже есть каким-то определенным образом. Нет родителей? Что ж, так распорядилась жизнь. У него есть бабушка, которая любит его таким, каким он является. Любит по-настоящему. У Александра имелась возможность учиться в хорошем учебном заведении, судьба соблаговолила предоставить ему случай учиться за счет государства, на бюджетной основе, и умственные способности его не подводили. Теперь, еще подтвердилась поговорка, что мир не без добрых людей – Наташа помогла ему, и он был ей благодарен, хоть и не мог ясно выразить свою благодарность. Все складывалось не так уж и плохо для разноглазого, лысоватого, безобразного уродца с шаркающей походкой и кривыми зубами. И, видимо, вышеперечисленные обстоятельства были как бы наградой за его доброту и компенсацией за внешнее уродство.
А тут еще и Алена Добронравова, стоя за дверью, вдруг проявила к Александру неведомый для нее самой интерес. Не физическое, конечно, влечение, но все же!!! Великое счастье. Только Александр не знал об этом. Да, а если бы знал, что это дало бы? Он бы не осмелился ни подойти к ней, ни лишний раз улыбнуться отвратительным ртом! Но сама мысль! То, что Алене было уже не все равно. Хотя, скорее всего, Алене стало просто-напросто интересно, что происходило в подъезде и что этому предшествовало. Обыкновенное женское любопытство. Не более.
Александр постучался в свою квартиру. Еще раз. И еще. Никто не открывал. Наташа выглянула из-за стены.
– Неужели никого нет? Где может быть бабушка? – спросила она.
Александр ощупывал свою одежду в поисках ключа от квартиры. Он до сих пор плохо держал равновесие и его снова тошнило. Ключ, как тщательно Александр ни искал, не нашелся. Второпях Александр не взял его. Юноша опустился на пол и издал стон. Рвота нещадно подступала к его горлу.
– Наверное, она ищет меня. Боже мой! – Александр схватился за голову и тем более растрепал свои жидкие волосы. – Боже мой, Боже! Хоть бы только всё хорошо закончилось, – невнятно говорил он, протягивая гласные буквы и глотая согласные. – Ей нельзя нервничать!
Наташа подошла к Александру и присела рядом с ним. Она старалась не смотреть в его лицо, акцентируя свое внимание только на разговоре, представляя у себя в голове более приятный образ.
– Всё должно быть хорошо! Несомненно! – сказала она и подняла глаза на дверь.
Наташа встала и решила опустить дверную ручку, хотя б для того, чтобы быть уверенной, что она точно заперта и дома нет ни единой души. Но дверь отворилась.
– Открыто, – удивленно поведала она факт и немного приоткрыла дверь.
Александр, держась за девушку, поднялся с пола, и на полусогнутых ногах зашел в свою квартиру. Везде горел свет.
– Теперь я могу тебя покинуть. Я думаю, бабушка скоро придет. Только никуда не уходи на пьяную голову, чтобы не разминуться с ней. Обещаешь? – спросила Наташа.
Александр медленно, но уверенно шел в туалет, чтобы еще раз позволить организму выплеснуть из себя весь яд.
– Обещаешь? – повторила девушка.
– Я обещаю, – ответил Александр.
Послышались рвотные позывы. Наташа, сдвинув брови, закрыла дверь, решив не смущать своего нового знакомого.
Алена однозначно ничего не поняла из произошедшего. Что это всё могло значить? Находясь в полном одиночестве, она пожала плечами, словно ответила жестом на свой же вопрос. Алена отошла от двери и снова принялась дописывать задание.
Алена Добронравова жила одна в своей квартире, в которой было две светлые комнаты. Девушка училась в институте и была на год младше Александра. Отец Алены купил любимой дочери квартиру, чтобы та могла спокойно учиться, и ничто ее не отвлекало, так как родительский дом часто посещали гости, да еще с маленькими детьми, которые мешали ее занятиям. А училась она в медицинском, пойдя по отцовскому пути. Алена добросовестно пользовалась подарком родителей. Она не устраивала шумных гулянок, вечеринок, почти не приглашала к себе гостей – вела размеренную жизнь, отдавшись на этом этапе жизни обучению. В прочем, как и Александр. В этом они были несказанно похожи.
Наташа, тем временем, спустилась от Александра, села в машину и уехала домой. День у нее выдался трудным. Плакать не хотелось. Выпить чего-нибудь? Нет, тоже не хочется. Есть такие минуты, когда совершенно ничего не хочется. У Наташи шли именно такие минуты. Она даже ехала без мыслей, сосредоточившись исключительно на дороге.
Зайдя к себе домой, Наташа бросила вещи прямо на пол и пошла в душ. Там ее окружили воспоминания о сегодняшнем дне, о кошмаре и позоре, о ее эмоциональном состоянии на тот момент. И она словно переживала всё заново – сердце ее застучало интенсивнее, дыхание лишилось ритма, ком горечи увяз в горле. Тут Наташа позволила себе поплакать. Наверное, даже не от обиды, а от того, что возможная дневная норма отрицательных эмоций была превышена, а лишнему необходимо было выйти наружу. Это продолжалось недолго, и скоро Наташа пришла в себя. Она не хотела думать о том, что делать с расчетом на работе. Она не хотела вымаливать заработанные деньги – сейчас ей было все равно, и она, уставшая, откинулась на подушку. Приняв удобную позу, выдохнув, положив одну руку под щеку, Наташа почти провалилась в сон, как резкая мысль ее пробудила.