Сола Рэйн - Красная линия

– Теперь можно приступать к ужину, – монотонно произнесла Мелинда, передавая Ричарду свое пустое блюдо.

Ужин проходил в каком-то напряженном молчании. Что казалось мне странным, ведь по словам Дэйва он не виделся с родителями несколько лет. Миссис Каллахан периодически задавала ему какие-то вопросы, связанные с его здоровьем или проживанием в Чикаго, но ни разу не упомянула хоккей.

Дэйв отвечал ей сдержанно и спокойно, примерно тем же тоном, которым он обычно разговаривал с журналистами на послеигровых пресс-конференциях.

Все это было как-то грустно.

Я сразу вспомнила свой последний День Благодарения с родителями. То, как мы подшучивали друг над другом и громко смеялись, сидя за маленьким праздничным столом, ели дешевые замороженные обеды, разогретые в микроволновке, и пересматривали старые черно-белые фильмы, которые так любила Эмбер.

Мы были счастливы.

Мы были настоящей семьей.

От тоски по этим временам у меня защемило сердце.

– Микки, – неожиданно обратился ко мне отец Дэйва, протягивая тарелку с куском ароматного тыквенного пирога. – Расскажи нам немного о себе. Где ты учишься?

– Я нигде не учусь, – честно ответила я.

Судя по сдвинутым бровям и сжатым скулам, мой ответ ему не понравился.

– Почему?

– Мой низкий средний балл в аттестате не позволил мне получить грант, – призналась я. – Ну а денег на платное обучение у меня пока нет.

Ричард и Мелинда переглянулись.

– Почему тебе не помогли родители? – спросила миссис Каллахан.

Меня бросило в жар.

– Мои родители тоже не помогли мне с деньгами на обучение, – Дэйв вытер рот салфеткой и откинулся на спинку стула. – Только, в отличие от родителей Микки, они живы.

– Университет Денвера? – презрительно фыркнул Ричард, врезаясь ножом в оранжевый пирог.

– Ричард, пожалуйста… – тихо произнесла Мелинда.

– Три поколения Каллаханов учились в Лиге Плюща, чтобы в один прекрасный день родился ты и опозорил нашу фамилию!

За столом повисла оглушающая тишина.

Постойте, что?

– Опозорил? – громче, чем позволил бы хороший тон, воскликнула я.

– Микки, не надо, – предостерег меня Дэйв.

– Мистер Каллахан, ваш сын – самый настойчивый, трудолюбивый и сильный человек из всех, кого я знаю!

– Он предпочел своей семье какое-то дурацкое хобби!

– Не смей называть профессиональный спорт гребаным хобби! – зарычал Дэйв.

– Не повышай голос на отца, – ужаснулась Мелинда, сжимая виски своими тонкими пальцами. – Мы всегда хотели для тебя только самого лучшего.

– Жаль только, что в этот список благ не вошла родительская любовь, – пробормотала я.

Дэйв встал из-за стола, и я последовала его примеру.

– Если бы ваш сын захотел поступить в университет Лиги Плюща, он поступил бы туда без ваших денег, – обратилась я к Мистеру Золотая Задница. – И закончил бы его с отличием. Если бы он захотел стать кардиохирургом, то непременно бы им стал. Знаете почему? Потому что Дэйв КАЛЛАХАН – самый целеустремленный человек в этой вселенной. Он всегда будет лучшим в любом деле, за какое возьмется. Силы его характера хватит, чтобы сокрушить любую преграду. Миллионы людей в этом мире мечтают быть хоть немного похожими на него. Тысячи детей вырастут гениальными спортсменами, вдохновляясь успехами своего звездного кумира. А скольких людей вы в этой жизни вдохновили на великие победы? А, Мистер Каллахан?

– Микки…

– Вы должны гордиться своим сыном!

Мелинда тихо всхлипнула, хватаясь за салфетку, а лицо Ричарда покрылось алыми пятнами.

Мне хотелось верить, что это краска стыда, а не гнева.

Я развернулась на каблуках, и мы с Дэйвом направились в сторону лестницы.

Стоило нам только подняться на второй этаж, как Дэйв припечатал меня к стене, удерживая за шею, и обрушился на меня с поцелуями. Они были настолько отчаянными, что у меня разболелось сердце. В этих поцелуях было все – злость, страсть, обида, ненависть, благодарность…

Дэйв нуждался в том, чтобы поскорее освободиться от этих эмоций, и я позволила ему это сделать.

Когда язык Дэйва скользнул мне в рот, я тихо простонала и схватила его за футболку, притягивая к себе. Мои бедра напряглись, когда он с силой сжал мои ягодицы. Я опустила руку между нами и провела ей по внушительной выпуклости в его штанах.

Дэйв зашипел и отпрянул.

– Блять, Микки, мой член сейчас отвалится! – его темные глаза светились от желания.

– Думаю, у меня есть кое-какие идеи, чтобы этого не допустить, – игриво подмигнула я, прикусывая нижнюю губу, и поманила его пальцем в спальню.

Целуясь как безумные, мы ворвались в мою спальню, и я с грохотом захлопнул дверь ногой. Наша обувь полетела в разные стороны, а следом за ней и дурацкие штаны Микки, которые раздражали меня весь вечер. Затем она запрыгнула мне на руки, обвивая ногами тело, и я крепко сжал ее бедра.

Член уже покалывало от сладкого предвкушения.

Если я сейчас же не окажусь в ней, то спущу, как гребаный подросток.

Продолжая жадно целовать ее сладкие губы, я вытащил из заднего кармана джинсов несколько презервативов и швырнул их на прикроватный столик, но Микки лишь тихо рассмеялась.

– Они нам не понадобятся, Дэйв.

Я не ослышался?!

Твою мать!

Ее слова моментально сделали меня твердым, как камень. Если она затеяла какую-то грязную игру, то я во что бы то ни стало выйду из нее победителем. В этот раз Микки не удастся от меня сбежать.

Я сел на кровать, продолжая удерживать Микки на себе, и сорвал с нее красную кофту. Затем рывком разорвал ее блузку. Пуговицы разлетелись в разные стороны и покатились по деревянному полу. Зрачки Микки расширились, и зеленые глаза потемнели от желания.

– Господи, Дэйв, – выдохнула она, когда я прижался губами к ее нежной шее и втянул кожу в рот.

Сочный аромат тропических фруктов, смешанный с пряным запахом нашей похоти, заполнил всю комнату. Скользнув рукой по ее спине, я расстегнул застежку лифчика, задерживая взгляд на красном пятне, которое оставил на шее Микки, и сбросил с нее белую кружевную ткань.

Блять, я клеймил ее долбаными отметками, как одержимый ублюдок.

В голове пронеслись сотни мыслей, и главная заключалась в том, что я хотел быть с этой девушкой всегда. Ее слова, которые она сегодня яростно швырнула моему ублюдочному отцу, навсегда застряли внутри меня. Я понятия не имел, насколько нуждался в них, пока не услышал.

Микки стащила с меня футболку и толкнула руками в грудь, вынуждая лечь на спину.

– Сегодня я о тебе позабочусь, – хрипло произнесла она самые горячие в мире слова и одарила меня застенчивой улыбкой.

Приглушенный свет потолочной лампы освещал ее стройное тело и длинные шелковые волосы, струящиеся по хрупким плечам. Я просто не мог представить, что когда-нибудь перестану испытывать восхищение, которое чувствую всякий раз, когда на нее смотрю. Черт возьми, она прекраснее любого произведения искусства.

Микки расстегнула пуговицу на моих джинсах и потянула молнию вниз. Я приподнялся, помогая ей стащить с меня штаны и нижнее белье, и едва не кончил, как малолетний впечатлительный девственник, когда она восхищенно прошептала:

– Черт, он еще больше, чем я думала!

Подобные фразочки я слышал дохреллион раз, спасибо Господу за это, но стоило им вырваться из сладкого рта Микки, как мой член уже был готов запускать праздничные фейерверки.

– Смелее, детка, – севшим от возбуждения голосом произнес я. – Попробуй его на вкус.

Микки поудобнее устроилась у меня между ног, обхватила член рукой и медленно провела ладонью по всей длине. Удовольствие огненной волной пронеслось по всему телу, разливаясь теплом в груди.

– Возьми его в рот, Микки.

Микки в предвкушении облизала губы, а затем наклонилась и обвила языком кончик плоти. Из моей груди вырвался громкий стон. Бедра непроизвольно подались вперед. Она взяла мой член в рот и принялась нежно сосать его, кружа языком по чувствительной плоти.

– Твою мать!

Я не мог оторвать от нее взгляд. Микки определенно получала удовольствие от своих действий. Это читалось в выражении ее лица, тихих мурлыкающих стонах и горящих зеленых глазах. Она вбирала его внутрь настолько глубоко, насколько могла, и я едва сдерживал себя, чтобы не схватить ее за волосы и не заставить взять больше.