Спенсеру было не все равно, куда ехать. Он хотел остаться в доме, чтобы увидеть, как там внутри. Что он ожидал найти в этих залитых солнцем комнатах, среди цветов и редких растений в горшках, среди книжных полок и антикварных безделушек? Неужели квадратную подушку тридцать на тридцать, безмятежно лежащую на диване?
Место, куда привез его Натан, было действительно приятное. Они сели на южной стороне, где ласково пригревало солнце. Столы были покрыты красно-белыми клетчатыми скатертями. Официантка в красно-белом переднике принесла им кофе.
Первые десять минут они лениво перебрасывались малозначащими фразами. Натан, не переставая, курил. Спенсер понял, что все у Натана сейчас показное: и хладнокровие, и самоуверенность, и изящные манеры с претензией на аристократизм. Он нервничает, и его напряженные пальцы непрерывно хватают сигарету за сигаретой.
— Так чем я обязан твоему визиту, Спенсер? — произнес Натан через некоторое время. — Можно я буду звать тебя Спенсер? Ты уже начал писать книгу?
— Я никогда в этом не был силен, — ответил Спенсер.
— А-а-а, — протянул Натан. Его вопрос повис в воздухе, оставшись без ответа.
Спенсеру хотелось, чтобы Натан хотя бы немного расслабился, но, судя по всему, думать об этом было уже поздно.
— Я ездил повидаться с твоей старой подружкой Констанцией Тобиас. Ты еще помнишь ее?
— Конечно, я помню Конни, еще бы, — вяло произнес Натан. — Как она?
— Очень хорошо. У нее все хорошо. Одно ее только удивляет: почему ты не приезжаешь ее навестить?
Натан пожал плечами, но как-то изящно, почти женственно и таким же инфантильным тоном заметил:
— Ну, ты понимаешь, поначалу было довольно трудно. Ведь и для меня тоже это был очень трудный период.
— О, конечно, трудный. Ты работал?
Натан улыбнулся как бы виновато, вроде бы исповедуясь:
— Нет. Женился на богатой. Она купила для нас этот дом.
— А-а-а, — пришла очередь протянуть Спенсеру. — Так, значит, ты женат.
— Да, — торжественно объявил Натан. — Вернее, был женат.
Спенсер не понял и переспросил:
— Был? Натан, но ведь прошло всего два года.
— На самом деле, детектив, прошло уже почти четыре года, — поправил его Натан. Спенсеру показалось, что в его голосе промелькнуло что-то похожее на сарказм.
— И что, ты уже разведен?
— Нет. Я овдовел.
— Овдовел? — Овдовел! Руки Спенсера начали трястись. Он изо всех сил старался не сорваться. — Это правда, Натан?
Тот не ответил, только курил и криво улыбался.
— Очень жаль, что так случилось. А я уже собрался поздравлять тебя, как говорится, с законным браком.
— Это было бы более чем некстати.
— И как умерла твоя жена?
— Она погибла в автомобильной катастрофе. Не справилась с управлением автомобиля, съехала с дороги и перевернулась. Нелепая случайность.
Спенсер сидел и переваривал услышанное. Он надеялся, что ни одно из тех чувств, какие сейчас испытывает, на его лице не отражается. Он надеялся также, что вспотел не настолько, чтобы в нагрудном магнитофоне произошло короткое замыкание.
— Официантка! — позвал Спенсер. — Принесите, пожалуйста, виски.
— У нас есть…
— Прошу вас. Только виски, — прервал ее Спенсер.
Она принесла.
— Разреши мне спросить тебя, — проговорил, наконец, Спенсер. — А обстоятельства ее смерти кто-нибудь расследовал?
— А как же! Страховая компания. — Натан слабо улыбнулся. — Это был самый настоящий несчастный случай, детектив О'Мэлли.
— Да, и на Кристине тоже из одежды ничего не было. А в лесу было так холодно. Она вполне могла тогда замерзнуть.
— О чем ты говоришь? — нахмурился Натан. — Ты же знаешь, что она не замерзла.
— Да, но это тоже вполне можно было выдать за несчастный случай. Наверное, так и планировалось — чтобы Кристина выглядела, как будто замерзла.
Натан прикурил еще одну сигарету и отбросил назад свои холеные волосы.
— Детектив О'Мэлли, — сухо произнес он, — я не говорю, что мне неприятно тебя видеть, но все-таки, зачем ты явился? Конни Тобиас в тюрьме. Чего же еще?
— Да, Конни Тобиас в тюрьме. Это верно, — многозначительно проговорил Спенсер. Если бы не тот факт, что Натан начал уже вторую пачку — а ведь прошло всего тридцать минут, — Спенсер решил бы, что, приехав сюда, напрасно потерял время. Но Натан курил сигареты одну за другой, да так напряженно и механически, что Спенсер почувствовал себя увереннее.
— Натан…
— Мне бы очень хотелось, чтобы ты звал меня Альберт, — сказал Натан. — То имя пора забыть, я не ношу его уже многие годы.
— Странно. Под этим именем ты фигурируешь в письмах Кристины к бабушке и к тебе, которые, правда, она так и не отправила, а также среди других вещей, которые она оставила вместе с завещанием. Ты продолжаешь быть Натаном для матери Кристины. Разреши мне спросить тебя: а жена — кстати, как ее звали? — знала твое настоящее имя?
— Нет, потому что оно не было настоящим, и вообще, как я уже сказал, многие годы меня зовут Альберт.
— А как звали твою покойную жену?
Натан закурил сигарету и только после этого ответил:
— Элизабет.
— Элизабет. Элизабет… Какое красивое имя! А ее фамилия?
— Умерла она, я думаю, под фамилией Мейплтоп.
— Но какую она носила фамилию до замужества?
— Не могу припомнить, в самом деле, детектив. А почему ты так обеспокоен?
— Я вовсе не этим обеспокоен. Если быть честным, я обеспокоен единственным обстоятельством: тем, что она умерла.
Натан улыбнулся и ернически произнес:
— Ну и что, тебе больше не о чем беспокоиться!
Натан Синклер внешне выглядел совершенно спокойным. Спенсер же был так потрясен, что не хотел брать в руки бокал с бурбоном, потому что боялся, что Натан заметит, как дрожат у него руки: «Ну и куда же заведут меня эти мои эмоции? С такими нервами нужно, наверное, отползти в сторону и тихонько умереть».
Но Спенсер не хотел отползать в сторону. И тем более умирать. Он хотел узнать больше про Элизабет. Натан же не был расположен о ней распространяться, только дал понять, что ужасно тяжело остаться вдовцом в двадцать пять лет. Спенсер внимательно разглядывал Натана, пытаясь за словами увидеть подлинные чувства. Напротив него сидел спокойный, уравновешенный, холеный молодой человек в модной одежде. Правда, непонятно почему непрерывно курящий «Кэмел». Он говорил правильные вещи, но Спенсер знал, что Натан от этой трагической потери не страдает. А у Спенсера в этой области был кое-какой опыт, и он не удержался от того, чтобы не полюбопытствовать:
— Позволь мне задать один вопрос. Не возникало подозрения, что причины смерти кроются в чем-то другом, что смерть наступила не в результате рокового стечения обстоятельств?
— Нет. А почему должно было возникнуть такое подозрение? — вскинулся Натан.
— Не знаю. А что, разве не должно было?
Натан выглядел озадаченным и не смог этого скрыть.
— А кого можно было в чем-то заподозрить?
— Тебя, — резко бросил Спенсер.
Голова Натана дернулась, но он тут же взял себя в руки и широко улыбнулся:
— Нет, детектив. На мой счет не было никаких подозрений. Понимаешь, я находился с ней рядом, в этой же машине.
Спенсер многозначительно кивнул и не пожалел металла в голосе:
— Это не имеет значения, где ты находился, Натан Синклер, но ты сеешь смерть на своем пути. Кристина погибла…
— Ты что, детектив, обвиняешь меня в убийстве Кристины? — засмеялся Натан.
— За два года — хорошо, пусть будет четыре, я согласен, — так вот, это уже вторая смерть, Натан. Не слишком ли много совпадений? — с горечью произнес Спенсер. — Как тебе удалось все устроить с этой твоей женой, расскажи?
— А, вот оно что? Значит, твой визит не ради вежливости? Детектив, я уже тебе сказал, и, кажется, много раз: моя жена была за рулем. Это был несчастный случай…
— Несчастные случаи стали, кажется, твоей специализацией.
— Несчастные случаи вовсе не стали моей специализацией, — возразил Натан, передразнивая Спенсера. — То, что произошло с Кристиной…
— А что случилось на этот раз? Она опять забеременела? Или ты… — Но Спенсер решил воздержаться от прямых обвинений Натана в убийстве.