- Кажется, мама говорила, когда Эмма была беременна. Давай я принесу крекеры, вдруг полегчает?

- Это тебе тоже говорила Маргарет?

- Нет. Все это знают.

- Да. Я попробую.

Через несколько минут он возвращается с крекером и газировкой.

- Миссис Порчелли прислала имбирный эль. Она сказала это может помочь.

- Ты сказал ей, что я беременна? - спрашиваю я.

Ему лучше сказать, что он этого не делал, иначе я разозлюсь.

- Нет. Только то, что ты нехорошо себя чувствуешь.

- И что мы будем говорить людям?

- Я бы рассказал всему миру, но я не могу думать только о себе. Главное, чего хочешь ты.

Не думаю, что он шутит.

- Я пока не хочу никому говорить.

- Хочешь подождать, когда минует риск выкидыша?

- Да.

Нет. Не по этой причине.

- Нет. Что если я расскажу о своей беременности, а потом окажется, что у тебя есть двухлетний сын от другой женщины.

Знаю, это причиняет ему боль, но это то, что я чувствую.

- Давай для начала пройдем через это, посмотрим, какие будут результаты, а уже потом будем думать?

- Я сделаю всё, что захочешь.

Беру в рот крекер. Понятия не имею, как еда может помочь избавиться от тошноты, ведь от простой мысли о глотании собственной слюны мне становится дурно.

- Мне нужно сплюнуть.

Я встаю с кровати и бегу в ванную,  когда понимаю, что всё содержимое желудка окажется в унитазе после крекера.

Джек Генри мгновенно оказывается рядом со мной, убирая волосы с лица и кладя холодное полотенце мне на затылок.

- Мне так жаль, любимая.

- Боюсь, так и должно быть.

- Я бы взял это на себя, если бы мог.

- Да, я знаю.

Я не сомневаюсь в его искренности, таким образом он показывает мне, как сильно любит меня.

***

Из-за меня мы приезжаем на десять минут позже. У меня было, по крайней мере, еще три приступа прежде, чем мы вышли из дома. Я говорила ему идти вперед без меня, но он не захотел.

Он до смерти напуган. Я вижу это в его глазах. Я замечаю, как дрожат его руки, когда он листает журнал.

- Тебе лучше?

- Нет. Меня до сих пор тошнит. Я бы  прямо сейчас легла на этот пол и счастливо умерла.

- А что, если бы я сделал то же самое?

Впервые за всё время мне становится смешно. Это надо видеть: сидят двое взрослых и напуганы больше, чем любой ребенок здесь.

- Джек Маклахлан.

Его вызвали, и мы последовали в смотровую за низкорослой, полноватой медсестрой.

- Вы здесь, чтобы сдать образец ДНК для теста на отцовство в отношении Эштона Розенталь.

- Всё правильно.

Черт. До этого я не слышала его имени. Думаю, я старалась притворяться, будто у него никого нет, будто его не существует, но услышав это, я поняла, что всё реально.

- Меня сейчас вырвет.

Медсестра вовремя хватает чашу для рвоты и передает мне.

Непродуктивный рвотный позыв. В желудке уже ничего нет.

- Вам нужно обратиться к врачу, пока вы здесь.

Она смачивает бумажное полотенце и передает мне.

- Педиатр тут не поможет.

- Моя жена беременна. Токсикоз, - говорит он гордо.

- О, мои поздравления.

Наступает неловкая тишина. Наверное, она вспомнила, зачем мы здесь. Унизительное положение.

- Врач подойдет в ближайшее время.

Я смотрю на Джека Генри.

- Видишь. Вот почему я пока никому не хочу рассказывать.

Он вздыхает.

- Я понимаю, детка, но, пожалуйста, пойми и меня. Я в восторге от этой новости. Ведь хорошо же рассказать кому-то о том, что моя жена беременна. Это заставляет меня гордиться.

- Ты не можешь постоянно делать что-то только потому, что это хорошо! Вот почему мы сидим в кабинете врача ради гребаного теста на отцовство.

Я раздражена и в любой момент могу расплакаться. Я не должна говорить ему обидные вещи.

- Прости. Я не знаю, что на меня нашло.

- Всё это беременность, любимая. И эта ситуация только всё усложняет.

Он обнимает меня.

- Всего несколько дней и, надеюсь, с этим будет покончено навсегда. И мы будем вместе.

Мы будем вместе. Я хочу этого больше всего на свете, но боюсь суки из прошлого просто так нас не отпустят.

Врач заходит в смотровую с медсестрой. Он вежлив, конечно, не лучшие манеры в мире, но должно быть это из-за того, что он привык работать с детьми. Он берет мазок с внутренней стороны щеки Джека Генри и ставит отметку.

- Всё правильно?

- Да, сэр.

- Хорошо. Как только результаты будут готовы, мы сообщим вам в письме.

- Я бы предпочел, чтобы мне позвонили, - просит он. - Пока дойдет почта, пройдет два дня, а я очень хочу знать результаты.

- Хорошо, но уверен вы захотите получить их и в письменном виде. Я позвоню, и вы их заберете.

Так, вот и всё. Сейчас остается только ждать.

Мы выходим из смотровой и ждем в приемной, чтобы отметиться.

- Тебе понравился врач?

 Странный вопрос.

- Нет. А почему ты спрашиваешь?

- Нам понадобится педиатр.

- Ну, что ж, это будет не он.

Я не хочу, чтобы меня запомнили как жену, которая сопровождала своего мужа для теста на отцовство.

- Я хочу женщину-врача.

- А что если наш малыш окажется мальчиком? - спрашивает он.

- Тебе не кажется, что ему было бы неудобно, если бы женщина-педиатр смотрела на его мужской орган?

- Его мужской орган?

- Да.

Правда? Вот как Джек Генри собирается называть пенис нашего сына?

- Не думаю, что будет удобно, если мужчина-педиатр будет смотреть на женский орган нашей дочери.

-  Её женский орган? Вот как ты будешь называть это?

Посмотрев друг на друга, мы смеемся.

- Вот до чего сократится наш словарный запас? Мужской и женский половые органы?

- Уверен, так и будет. Посмотри на Эвана, трое детей, и он говорит, как шут.

- Не ожидала увидеть тебя здесь.

Я поворачиваюсь на звук ядовитого женского голоса, но я уже знаю, что это она - Дженна Розенталь. На коленях у нее сидит сын. Она явно недовольна моим присутствием.

- Ты слишком радостная для женщины, чей муж только что представил доказательства того, что он является отцом этого мальчика.

Она указывает на Джека Генри.

- Посмотри на него, Эштон. Это твой папа, и ты очень на него похож.

Эта женщина бредит. Этот ребенок не похож на Джека Генри.

- Не надо, - говорит Джек Генри сквозь зубы, а затем смотрит на мальчика и смягчает голос.

- Не говори ему этого.

- Тест докажет это. Вот увидишь.

- Если это так, то ты представишь меня должным образом, а не стоя в коридоре врачебного кабинета.

- Следующий, - кричит администратор, и мы подходим, чтобы заплатить за визит.

Джек Генри складывает квитанцию и засовывает её в карман пиджака.

- Не оглядывайся, даже если она что-то говорит. Просто уйдем отсюда.

- Хорошо.

Он кладет мою руку в свою и ведет к выходу.

- Эштон, скажи папе и злой мачехе до свидания.

Он чувствует, что я сейчас развернусь и отвечу этой суке.

- Не делай этого, Л. Словесно или физически атакуя её, плохо отразится на тебе. Она только этого и добивается.

Он прав, но так чертовски трудно это сделать.

- Я в порядке.

Я выпрямляюсь и высоко держу голову.

- У меня всё хорошо. Правда.

Он отпускает мою руку, и я жду,  пока мы не окажемся в машине, чтобы распаться на части.

- Почему ты всегда трахаешь сумасшедших? - он смотрит на меня, но не отвечает. - Черт, Маклахлан. Сначала Одри, теперь она. Две из двенадцати являются твоими фанатиками. Три из тринадцати, если включить Лану. Что ты делаешь с этими женщинами, чтобы довести их до безумия?

- Мы можем не говорить о других, и что я сделал им?

- Конечно. Я всё равно не хочу знать.

- Всё, чего я хочу, так это сконцентрироваться на тебе и нашем браке, - он кладет руку мне на живот. - И на малыше.

Я кладу руку поверх его.

- Мы так и не отпраздновали мою беременность.

Он наклоняется ко мне с пассажирского сидения и свободной рукой хватает за заднюю часть шеи, таким образом притягивая меня к себе, так что наши лбы соприкасаются друг с другом.

- О, Боже, Л. На этой неделе у нас были такие натянутые отношения, что я боялся, что только разозлю тебя.