Джорджия Кейтс - Красота от любви

- Нет, ничего. А что-то не так?

Я слышу панику в ее голосе, и из-за этого мое сердце начинает учащенно биться.

- Шейка матки сокращается и начинает расширяться.

- Я не понимаю, что это значит.

- Когда женщина приходит на осмотр, ее матка сжимается и с течением времени это заставляет шейку матки сокращаться или растягиваться. Сначала схватка слегка ощутима, но затем становится интенсивнее. Как правило,  это происходит лишь у одного процента женщин, поскольку у них ослабленные ткани шейки матки. Это может происходить по разным причинам. Вес плода оказывает давление и вызывает расширение. Это обычно не диагностируется, пока во втором триместре не случается выкидыш. Боюсь, это может произойти.

Слово «выкидыш» приводит меня в замешательство. Я думал, мы миновали риск.

- Насколько это серьезно?

- Боюсь, что критично. Она расширилась уже, как минимум, на два сантиметра.

- А как же ребёнок?

- Опасность представляют первые двадцать четыре недели, но даже после них сохранность беременности стоит под вопросом. Последствия могут быть разрушительными.

- Еще пять недель.

Лорелин смотрит на меня, ее лицо искажается от страха. Ей необязательно что-то говорить, ведь мы оба знаем, чем это может закончиться. Наш ребенок может не выжить.

- У нас есть два варианта: позволить идти своим чередом и позволить всему завершиться самостоятельно, или сделать все возможное, чтобы сохранить беременность.

Мы смотрим друг на друга, но нам не нужно время на обсуждения.

- Мы хотим сделать все возможное.

- Вы должны понимать, что это будет довольно долгий путь. Мы будем принимать решения относительно вашего плана лечения, поскольку ваше состояние может быстро измениться, - доктор Сомерсби поднимает телефон, чтобы позвонить, - Я хочу, чтобы вас отвезли в больницу на скорой. Так будет надежней, если вдруг произойдет мембранный разрыв.

Наступает шок. Лорелин начинает плакать.

- Мне очень жаль. Я не знала, что все может так обернуться. Я чувствовала себя абсолютно нормально.

Это не ее вина. Моя. Это я заталкивал свой член в нее, тогда как стоило держать себя в руках.

- Во всем виноват только я. Я был слишком груб с тобой.

Я знал, что в конечном итоге это навредит ей и ребенку.

Доктор Сомерсби заканчивает разговор.

- Когда вы приедете, вас встретят медсестры и проведут много разных процедур, но самое главное это соблюдать постельный режим, чтобы ваш таз был в приподнятом состоянии. Голова должна быть как можно ниже, а ноги подняты вверх, так что вы практически будете стоять на голове. Крайне неудобная поза, но, если нам повезет, мембрана войдет обратно в шейку матки. Если это произойдет, вполне возможно, что мы сможем провести операцию и вставить кольцо, чтобы соединить стенки шейки матки.

- Как долго это кольцо должно находиться в Лорелин?

- Хотя бы до тридцать шестой недели.

- Так все-таки есть шанс, что я смогу доносить ребенка до полного срока?

- Да, но только если я смогу установить кольцо. Это довольно сложно, а также есть риски. Если игла войдет неправильно, околоплодный пузырь может разорваться. Вот почему я хочу, чтобы вы находились в положении лежа головой вниз. Она войдет обратно в шейку матки.

Это ужасно страшно. Не припомню, чтобы когда-нибудь был так напуган.

- Может ли это быть из-за секса?

Я чувствую вину, и это убивает меня. Если я сделал что-то не так, я не смогу простить себе этого.

- Нет. Вы не могли навредить. И вообще выявить, что матка слабая возможно лишь тогда, когда появляются проблемы. Но есть и хорошая новость. Теперь мы знаем, что матка Лорелин слабая, а это значит,  что во время следующей беременности на четырнадцатой неделе можно сразу размещать кольцо.

Я даже не рассматривал будущие беременности. У меня едва ли хватило времени переварить эту всю ситуацию.

- Есть ли шанс забеременеть снова и доносить ребенка до срока?

- Да, пока кольцо удерживает стенки матки, у нее не должно быть никаких осложнений.

Я с облегчением выдыхаю.

Прибывает служба скорой помощи, и я стою и смотрю, как они увозят ее на носилках.

- Вы ее муж?

- Да.

- Вы не можете поехать с ней, но можете поехать следом на машине.

Я хочу возразить и сказать им, что они ненормальные, раз думают, что я отпущу свою жену одну, но это лишь вызовет ненужную суету.

- Хорошо, - я целую ее в лоб. - Я буду прямо за тобой.

Я еду за скорой, и вся суровость ситуации поражает меня. Мы с Лорелин могли потерять ребенка. Вдруг все проблемы, которые были до этого момента, кажутся столь незначительными.

- Господи, пожалуйста, позаботься о Лорелин и нашем ребенке. Прошу, не забирай нашего малыша, не дав ему шанса пожить.

Л уже находится в кабинете, когда я паркуюсь и нахожу ее. Все, как и говорил доктор, её кладут головой вниз. Гравитация. Так мы пытались забеременеть, а теперь пытаемся сохранить эту беременность.

Несколько медсестер делают разные вещи с Л одновременно: одна ставит капельницу, что-то размещая на животе, другая задает вопросы. Это непросто, и при этом я ничем не могу ей помочь.  Все, что я могу делать, это сидеть сложа руки и надеяться, что эти люди знают, что делают.

Спустя час всей этой суеты медсестры заканчивают свою работу. Ее немного опустили, и мы остались наедине впервые с тех пор, как начался этот кошмар. Я ставлю стул у изголовья ее кровати, чтобы она видела меня, и беру ее за руку. Наклоняюсь и целую ее.

- Я могу что-нибудь сделать для тебя?

- Разбуди меня и скажи, что это страшный сон.

- Все будет в порядке. У нашего малыша сердце бойца. Она часть тебя, поэтому у нее нет выбора.

- Ты сказал она. Ты так уверен, что это девочка.

Да.

- Ты же уверена, что это мальчик.

- Почему девочка? Я всегда думала, что каждый мужчина хочет сына.

- Когда я потерял тебя, у меня было много времени подумать. Почти все время я думал о будущем. Ты держала на руках нашу маленькую девочку с длинными каштановыми локонами и такими же карамельными глазами…этот образ застрял в моей голове, но я буду рад независимо от того, кого ты мне подаришь.

Ее глаза наполняются слезами, но они текут не вниз по щекам, а прямо в ее волосы. Я протягиваю руку и вытираю ее слезы.

- Нужно позвонить родителям и сообщить им о происходящем. Уверен, мама примчится сюда сразу же.

- Скажи ей, чтобы не приезжала. Она все равно ничего не сможет сделать, а я не хочу, чтобы она видела меня в таком состоянии.

- Если у меня получится.

Уверен, Маргарет Маклахлан будет здесь менее, чем через четыре часа, и мне жаль всех, кто встанет у нее на пути.

Это будет не просто для Л, за час она сползал вниз, и ее голова прижата к спинке кровати.

- Хочешь я подтяну тебя вверх?

- Да, но будь аккуратнее с этим.

Она указывает на трубки, свисающие с кровати.

- Что это?

Она брезгливо морщит нос.

- Катетер.

О Боже.

- Внутри тебя?

- Да. Они обычно туда и ставятся.

- Зачем?

- Я не могу сходить в туалет.

- О, милая. Мне так жаль, что ты проходишь через все это.

Как бы я хотел всё исправить.

- Я сделаю все возможное, чтобы спасти нашего ребенка. Я забуду об этом дискомфорте лишь тогда, когда они положат его мне на грудь.

Я наклоняюсь и целую ее лоб.

- Ее.

Я помогаю Л подтянуться на кровати, прежде чем выйти в коридор, чтобы позвонить родителям. Еще никогда в жизни я так не боялся звонить им. Мама наверняка расстроится.

Я начинаю разговор как обычно, но потом приходит время рассказать ей истинную причину звонка. Я пытаюсь не упустить ни одной детали, а потом слышу, как она начинает плакать.

- Послушай, мама. Врач надеется, что мембрана вернется внутрь, она сможет вставить кольцо и закрыть стенки матки. У нас есть надежда.

- Как Лорелин восприняла это?

- Она в порядке, готова сделать все возможное, чтобы ребенок оставался внутри нее, как можно дольше.

- Я собрала сумку. Я буду у вас, как только смогу.

- Мама, не нужно. Ты ничего не сможешь сделать, кроме как сидеть в неудобном кресле и смотреть на Лорелин в то время, как она медленно сползает по кровати.

- Это мой долг, я не смогу сидеть здесь в неведении.

Я кладу трубку и готовлюсь к другому звонку, который должен сделать. Джолин Прескотт. Я все еще не простил ее за всё то, что она сказала Л. Уверен, она говорила ей об аборте. Даже, если она говорила ей об этом, Лорелин не рассказала мне. Не думаю, что когда-нибудь смогу простить ее за этот поступок.