Алекс коснулся пальцами ее подбородка. Из ее глаза закапали слезы.
— Извини, та petite[1], — мягко сказал он. — Тут нет твоей вины.
Большим и указательным пальцами он провел по ее чумазому лицу, оставляя среди грязи светлые полосы. И расплылся в извиняющейся улыбке.
— Что было, то прошло. Теперь ты в полной безопасности, и пока будешь старательно выполнять свои обязанности, тебе ничто не угрожает. Мери поможет тебе выкупаться и переодеться, а завтра я отвезу тебя в Бель-Шен.
Дом. Как давно у нее не было того, что она могла бы назвать домом! Боясь, как бы Алекс не прочитал ее печальные мысли, она старалась не смотреть на него, но это было так трудно. Как ей хотелось чувствовать прикосновения его теплых пальцев к подбородку, слышать его ласковый, как и в те далекие времена, голос! В его словах теперь не слышалось и тени злости, лицо выражало заботливое участие.
Он повернулся к горничной:
— Мери, проследи, чтобы о ней хорошо позаботились.
Женщина кивнула и повела ее за собой на второй этаж.
В комнате горничная принялась помогать Николь раздеваться.
— Если не возражаете, — сказала Ники, когда та расстегнула последнюю пуговицу, — все остальное я предпочла бы сделать сама. — По крайней мере до поры до времени она не хотела, чтобы ее тайну раскрыли. Ей надо было еще выяснить, как относятся к ней дю-Видьеры. Друзья они или враги?
Имеет ли какое-нибудь значение давняя дружба между их семьями? Захочет ли Александр дю Вильер ей помочь?
Женщина кивнула, поняв ее стремление к уединению.
— Я положила на кровать старую униформу моей дочери.
Она хоть и поношенная, но чистая. Думаю, тебе подойдет.
Как только Мери вышла, Николь сбросила г себя все свои грязные одежды и повязки с груди. Груди чуточку ныли, но это была не очень высокая цена за безопасность. Тут ее вдруг осенило, что придется найти новые полоски ткани: о том, чтобы повязать старые, она не могла даже подумать.
Комната, где она находилась, имела вход в другую, более просторную Заглянув туда, она увидела множество безделушек. Запах там стоял очень приятный.
«Интересно, чья это комната?» — подумала она, тихо вернулась обратно и продолжила поиски. В старинном резном комоде она не нашла ничего подходящего. На дне шкафа палисандрового дерева ей удалось обнаружить старую муслиновую простыню, которую она разорвала на полоски: эти полоски она спрятала под чистой черной униформой на кровати.
Затем направилась к стоявшей в углу большой медной ванне.
К этому времени вода в ней остыла как раз до нужной температуры. От нее исходил чудесный запах роз.
Она вспомнила, что всегда любила фиалковый аромат, хотя это и было так давно. Затем ее озарила другая мысль. Александр дю Вильер, герцог де Бризон, все же, хоть и смутно, вспомнил ее Впервые за долгое время прошлое не казалось ей таким непостижимо далеким.
Наслаждаясь купанием, Ники принялась усердно отмывать тело от грязи. Для мытья волос рядом с ванной поставили душистый эликсир. Промыв волосы, она вновь принялась отмывать, точнее, отскребать грязь со своей кожи. Когда вошла Мери, Ники погрузилась глубже в воду, — Тебе незачем спешить. — Мери улыбнулась Николь.
Она была на несколько дюймов выше Ники, с белесыми волосами и некрасивым, хотя и без морщин, лицом. — Так как тебя зовут?
— Ники. Ники Стоктон.
— Ники, — дружелюбно повторила Мери и тут вдруг заметила беспорядок, который устроила Ники, занимаясь своими поисками. Перестав улыбаться, она сурово поджала губы.
— Это не то, что вы думаете, — поспешила сказать Ники, но Мери как будто даже не слышала ее слов. Надменно выпрямившись, она направилась к двери.
«Ну почему все, что я делаю, кончается так плохой — с отчаянием думала Ники, торопливо вытираясь насухо. Боясь, что Мери может вернуться, она быстро перевязала груди и надела хлопчатобумажную рубашку. Чистая, пахнущая мылом тонкая рубашка показалась ей верхом роскоши, а простая черная униформа с накрахмаленным передником — изысканной, как парижский туалет.
Взяв с туалетного столика серебряную щетку, Ники причесала волосы, затем заплела их и обвила косы вокруг ушей.
Белый накрахмаленный чепец прикрыл большую часть ее сверкающих, отливающих медью волос. Взглянув на себя в большое зеркало, она подумала, что так обычно одеваются совсем молоденькие девочки: короткое платье приоткрывало ноги в белых чулках и нижнюю юбку.
Она и выглядела молоденькой. Совсем еще невинной. Однако ее тело не оставляло никаких сомнений относительно ее возраста. Но она не сомневалась, что сможет обмануть даже самых проницательных людей. А там будет видно.
В ожидании Мери она сидела на мягком стуле перед туалетным столиком и смотрела в окно, наслаждаясь буйством красок, среди которых преобладали желтые, светло-лиловые и розовые. Вдруг дверь быстро открылась и в комнату стремительно вошел Александр дю Вильер.
По его грозному, насупленному виду она сразу же обо всем догадалась.
— Я полагал, что ты хорошо поняла меня, — сказал он резким голосом. — Я не допущу воровства в своем доме… — Алекс так и не договорил. На какой-то миг ему почудилось, будто он зашел не в ту комнату. Девушка, которая смотрела на него, ничем не напоминала ту замарашку, которую он купил на аукционе. — Хорошо, что Фортье так и не смог хорошенько разглядеть тебя. Он не раздумывая выложил бы две тысячи.
— Две тысячи? — выдохнула она, вставая. — Вы заплатили за меня две тысячи?
— Да. Хотя, честно сказать, уже сожалею об этом. — Но в самом ли деле он сожалел? Девушка была еще совсем юной, почти ребенком, но, глядя на нее, он чувствовал жгучее томление в паху. Волосы цвета только что отчеканенных центов, глаза как аквамарины. Губы полные, нежнейшего розового цвета.
Черт побери, его еще никогда так сильно не влекло к молоденькой девушке.
— В последний раз предупреждаю тебя, — сказал он. — Если не хочешь, чтобы я опять выставил тебя на аукцион, веди себя как следует.
— Пожалуйста… это не то, что вы думаете… — При одной мысли, что она опять может оказаться на подмостках, ей едва не стало дурно. — Я… я. просто смотрела… на все эти красивые вещи… которых тут так много. — И тут она вдруг поняла, что все это были женские вещи. Эти кружева, это благоухание. Значит, Алекс женат. — Я… я не могла удержаться.
) Алекс внимательно наблюдал за ее лицом. И видимо, хорошо понимал, что она лжет. Ей хотелось провалиться на месте.
— Все эти хорошенькие вещи принадлежат другой женщине. Смотри, не забудь об этом.
— Месье дю Вильер, — произнесла она, стараясь, как и служанка, выговаривать его имя на английский манер. — Я высоко ценю то, что вы сделали — Так-то вот. Она еще не забыла его зловещие слова, что он купил ее для развлечения. — Даю вам слово чести, что ничего у вас не украду.
— И сколько стоит честное слово воровки? — По интонации его голоса можно было понять, что оно не стоит и ломаного гроша.
— Я не воровка. Я знаю, вы не верите мне, но это чистая правда. Я не делала ничего того, в чем меня обвинили. Что до моего честного слова, то я ценю его выше всего на свете. Это единственное, что у меня осталось.
Пока она говорила, Алекс смотрел на нее в упор. Прямой взгляд, гордо поднятая голова сказали ему, что на этот раз она не лжет. Тут у него не было никаких сомнений. В Бель-Шен жили сотни людей. И за всех этих людей он нес ответственность. Он научился разбираться в людях, будь то мужчина или женщина, и редко ошибался.
— Хорошо, Ники. Я поверю твоему слову.
— Поверите? — У нее был такой изумленный вид, что он чуть было не рассмеялся.
— Да. Именно это я и сказал. — Он протянул ей руку, но девушка не шевелилась, напоминая боязливого дикого зверька.
Он продолжал держать руку, чтобы она могла убедиться в искренности его намерений. Наконец, она протянула и свою.
Ее маленькие теплые пальцы утонули в его ладони, а улыбка тронула его сердце. Такую улыбку он видел лишь раз, и сожаление о том, что он выкупил ее контракт, стало быстро улетучиваться.
— Я думаю, ты успела проголодаться.
При упоминании о еде Ники облизнула губы.
— Да.
— Почему бы тебе не спуститься вниз и не отведать стряпни нашей поварихи? Я предупредил ее, что ты придешь.
— Спасибо, — сказала она, не трогаясь с места.
— Иди же.
Слегка улыбнувшись, она исчезла. Впечатление было такое, будто в комнате погас свет, и Алекс впервые осознал, что за окнами уже смеркается.