Симон заметил, что Рафаэль с интересом поглядывает на чернокожего.
– Это Каин, мужчина Скарлет. Он помог отцу выбраться из форта и попасть сюда. Ну, ему и малышу.
Только сейчас Рафаэль понял, что под брезентовым мешком кто-то есть. Из-под брезента выбивался клок кудрявых волос.
– Это Люк-Антуан?
Антуан с гордостью кивнул.
– После того как американцы напали на плантацию Дюссоев, Люк и Каин несколько недель жили в лесу. Наконец, Люк начал искать возможность попасть в форт, чтобы вызволить меня. В конце концов офицер по имени Тулли заметил их и убедил Люка встретиться с ним возле поместья Дюссоев. Тулли был со мной добр, он старался кормить меня хотя бы раз в день и не дал утонуть, когда поднялась вода. Он сказал, что всегда хорошо относился к Лиз и что отношение майора к ней и Дейзи заслуживает порицания.
– Короче говоря, он сказал Люку, что Редмонд практически обезумел после того, как исчезла Дейзи. Он обвинил в этом нас, Ланье, и решил меня казнить. Тулли не собирался вешать гражданских и решил помочь мне бежать. Он попросил Джуни, которая работает у Буреля, принести платье и платок вместе с партией чистой формы, а также немного сажи. Я вымазал лицо, надел платье и платок и вышел из форта во время смены караула. Конечно, я был в очень плохой форме после того, как столько месяцев просидел в камере, но я, по крайней мере, был трезв как стеклышко! Мой мальчик и Каин позаботились обо мне в маленькой хижине, которую они построили в лесу. Они кормили меня понемногу, пока ко мне не вернулись силы. Также они ходили на разведку и узнали кое-какие новости. В январе Редмонда вызвали в Пенсаколу, а его заменили полковником Дернфордом. Если бы его назначили на месяц раньше, я бы, наверное, не смог сбежать.
– Это… чудесно, – пробормотал Рафаэль.
Посмотрим, что на это скажет Лиз.
Антуан кивнул.
– Потом начали распространяться слухи, что вы, испанцы, заняли всю реку Миссисипи и дальше направитесь к Мобилу. Мы слышали, что вы высадились в этих краях, несмотря на сильный шторм. Решили, что вы здесь разобьете лагерь и будете готовиться к нападению. – Он пожал плечами. – Вот мы и пришли. В форте Шарлотт не более трех сотен человек гарнизона, и у них мало боеприпасов. Я знаю, что Дернфорд послал за подкреплением, но их задержал шторм, как и вас. Мы поможем всем, чем сможем.
Рафаэль улыбнулся. Гальвес будет рад заполучить человека, который хорошо знает распорядок дня и быт обитателей форта, не говоря уже о четверых людях, включая Симона, которые очень хорошо знают окрестности.
Рафаэль не хотел спешить с выводами, но, по всей видимости, положение начало улучшаться.
Новый Орлеан, церковь Святого Людовика
1 марта 1780 года
Лиз проснулась оттого, что на ее лицо падали золотые, фиолетовые и синие лучи солнца, проникавшие сквозь витражи в просторном зале церкви Святого Людовика. Она пришла туда поздно вечером накануне, чтобы помолиться, и, стоя на коленях перед алтарем, неожиданно уснула.
У нее болела каждая косточка и мышца. Лиз перевернулась на спину, раскинув руки в стороны, словно бы готовясь принести себя в жертву, и взглянула вверх, на прекрасный купол. Скоро придут священники и попросят ее удалиться, но ее мысли все время путались, она никак не могла ни на чем сосредоточиться.
Рафаэль находился в сотне километров от нее. Она надеялась, что он тоже рад этому чудному солнечному утру. Возможно, он уже натягивает сапоги, смеется над чьей-то шуткой, закинув голову.
А может, он ранен и лежит в грязной канаве, истекая кровью.
Лиз села и закрыла уши ладонями, словно бы пытаясь отгородиться от его тяжелого дыхания. О боже! Почему она не сказала ему, как сильно любит его? Почему она так настаивала на том, чтобы он официально попросил у нее руки? Какое это имеет значение, если он каждым прикосновением, каждым взглядом доказал, что она желанна, что он любит ее?
«Боже, если ты вернешь его мне, я больше не буду глупить и бросать в него пирог. Или отказываться целоваться. Или говорить колкости».
Ну… ее колкости ему, кажется, даже нравились.
И нельзя же всю жизнь постоянно целоваться, хотя интересно было бы попробовать.
«В любом случае я смиренно молю, Святой Отец, защитить его. Дай ему мудрость, чтобы он мог справиться со всеми задачами. Да, и пускай у него будут сухие носки.
Аминь».
Форт Шарлотт, Мобил
4 марта 1780 года
На четвертый день Рафаэль входил в ворота форта Шарлотт как парламентер, неся подарки от генерала Гальвеса полковнику Дернфорду. Рафаэля выбрали для этой миссии по нескольким причинам. Он был близко знаком с Оливером Поллоком, а также много путешествовал по британским территориям. К тому же он лучше всех офицеров Гальвеса знал английский язык. Более того, Гальвес вспомнил первый отчет Рафаэля о посещении Мобила осенью 1776 года, когда тот обедал у майора Редмонда, где, по счастливой случайности, гостила семья Дернфордов. Гальвес решил, что их знакомство должно помочь им найти общий язык.
Гальвес надеялся, что с помощью вежливых переговоров ему удастся избежать штурма, который обошелся бы испанцам недешево. Вместо этого он хотел добиться мирной сдачи форта. С каждым днем надежда на мирный исход дела становилась все призрачнее.
Однако Рафаэль был горд галантным поведением командира. По прибытии к Дернфорду он приветствовал адъютанта Тулли, который сообщил Рафаэлю о бедственном положении Лиз и так по-человечески обошелся с Антуаном Ланье. Тулли поздоровался с Рафаэлем, но не подал виду, что знаком с испанцем. Когда он открыл Рафаэлю дверь в кабинет Дернфорда, то больше напоминал монолит.
Виски у Дернфорда заметно поседели с тех пор, как Рафаэль видел его в последний раз. Он встал и предложил Рафаэлю стул. Испанец передал полковнику красиво украшенную корзинку от Гальвеса, а потом сел. В корзинке был ощипанный цыпленок, баранья нога, две буханки французского хлеба, дюжина кукурузных лепешек и несколько пачек чая. Все это было куплено у щедрой Жюстин Ланье. Из личных запасов Гальвес добавил несколько бутылок с испанскими и французскими винами, а также коробку с лучшими кубинскими сигарами.
Порывшись в корзине, Дернфорд отложил ее в сторону и улыбнулся Рафаэлю, показав все свои испорченные зубы.
– Пожалуйста, передайте генералу Гальвесу мою глубочайшую благодарность, дон Рафаэль. Я особенно рад цыпленку, который символизирует характер дона Гальвеса. Моим офицерам очень понравились вина, которые он прислал вчера, но думаю, что сегодняшнюю партию я приберегу для себя.
Рафаэль сделал вид, что не заметил завуалированное оскорбление.
– Уверяю вас, полковник, что дон Бернардо достаточно осведомлен о том, как далеко может зайти британский офицер, если ему в качестве вознаграждения предложат баранью ногу. Возможно, именно так от вас сбежал один заключенный несколько недель назад.
Улыбка Дернфорда превратилась в маску.
– Не знаю, что вы имеете в виду. Это правда, конечно, что недавно у нас было целое нашествие тараканов, но мы в конце концов смогли от них избавиться.
– Ах, тараканов! Никогда не знаешь, откуда их ждать. – Рафаэль отряхнул невидимую пыль с идеально чистых штанов, которые он позаимствовал у Гальвеса ради этого случая. – К слову о неудобствах, мой командир хочет вам напомнить, что наша армия самым неудобным образом все еще стоит лагерем возле ворот вашего маленького форта. Он надеется, что вы будете так добры и освободите это место, чтобы мы могли отдохнуть от вашего милого болота. Кстати, он очень хотел бы, чтобы вы сделали это сегодня до заката. В противном случае его люди могут потерять терпение и будут вынуждены с помощью пушек сделать новые ворота в стене.
Глаза Дернфорда сверкнули.
– Да неужели? Тогда мне очень жаль, поскольку вам придется принести начальству дурные вести. Вы должны вернуться как можно скорее, то есть в течение следующих десяти минут, и сообщить хозяину, что его щенка, принесшего сахарную косточку, высекли. Пускай устраивается поудобнее в болоте, потому что это единственное место отдыха, которое я могу ему предложить. – Он встал. – И если его люди попытаются сделать новые ворота, мои люди ответят им с не меньшим энтузиазмом. Я понятно выражаюсь?
Рафаэль тоже встал.
– Более чем, сэр. В таком случае я желаю вам всего доброго. Я вас больше не потревожу.