— Пока нет, но мы ему сейчас позвоним!
— А вы дайте мне, пожалуйста, его мобильный, я ему сама позвоню.
— Конечно, деточка! Записывайте…
Вера глубоко вдохнула еще раз и нажала нужные кнопки, ужасно волнуясь. За Машку, естественно, отчего же еще?
— Сергей? — хрипло спросила она и откашлялась. — Здравствуйте, это Вера Пинигина.
— Здравствуйте, Вера Пинигина.
— Вы не получали сегодня странных звонков?
— Ваш первый.
— Вы знаете, мне позвонил отец одного из этих парней, и я… и он…
Она поняла, что сейчас расплачется, и взмолилась: «Господи! Только не это!»
— Вера! — заволновался Потапов. — Вы где?
— На работе, — всхлипнула она.
— Ждите меня, я скоро подъеду! И никуда не уходите! Слышите? Без меня не уходите!
Через полтора часа Сергей Потапов сидел у нее в кабинете и слушал сбивчивый Верин рассказ.
— Я сначала хотела отвести Машку к Ане, моей подруге, вы ее знаете. А потом решила отправить их с Татьяной Федоровной к ее родителям в Ильинку. И вот вам позвонила. Все-таки вместе нам проще справиться с этой напастью. Правда, вы проходите как свидетель. Может, они вас и не тронут…
— Думаю, Вера, Ильинка — это не вариант. Мы вот что сделаем: поживите какое-то время у меня — поселок охраняемый, постороннему туда не пройти. Закрывайте свою контору — пара дней перед Новым годом никому погоды не сделают. А у Маши, как я понимаю, уже каникулы. Ну а я пока все улажу.
— Я даже не знаю, — растерялась Вера. — Удобно ли это…
— Это удобно. Дом большой, всем места хватит.
— Но я не могу бросить Татьяну Федоровну.
— А кто это, Татьяна Федоровна?
— Это моя свекровь. И, кроме нас с Машкой, у нее фактически никого нет.
— Ну что ж, свекровь — это святое. Да и лишний боец нам не помешает.
— Вы думаете, ситуация настолько серьезна?
Они оба знали, что вовсе нет и надо лишь разок по-мужски поговорить с возбужденным плодами своего воспитания папашей, но держались так, будто за девочкой Машей охотится международная мафия.
Татьяна Федоровна, женщина умная, услышав Верины сбивчивые пояснения, моментально включилась в игру. Тем более что о Сергее Потапове и его удивительном попугае слышала неоднократно. Это с одной стороны. А с другой, не чаяла, как сообщить Машеньке, что папа не придет к ней на Новый год. Дед Мороз придет, а папа нет. Ибо «зомбированный сынок» поставил ее об этом в известность. Мол, даже не представляю, что будет, если уйду к вам. Естественно, здесь-то как-нибудь перетопчутся — и жена, и дочка, а тем более мать. А там держат крепко, не будем говорить за что, не оторвать. Ну что ж, насильно мил не будешь. А Вере, пока молодая, свою жизнь устраивать надо. Да и больно уж хочется посмотреть, что это за гусь лапчатый — Сергей Потапов. А то попадут девчонки из огня да в полымя. И все-таки она заставила себя сказать:
— Вера, а может, мне не ехать? Ты не думай, я все понимаю — чужой дом. Меня все равно не тронут бандиты-то эти. А Новый год я вон хоть с Тоней, соседкой моей, встречу: и им веселее, и мне не скучно.
— Нет, — твердо сказала Вера. — Мы едем вместе. Собирайтесь.
— Да долго ли мне собраться? — засуетилась Татьяна Федоровна. — Только подпоясаться. Жаль вот, подстриглась я не ко времени. Гляди, как обкорнали! Обсосанный гвоздок…
Тетка в грязь лицом не ударила — встретила временных жильцов, как дорогих гостей. А если учесть, что нет ничего более постоянного, чем временные явления, то овчинка стоила выделки.
Дом сиял чистотой и полнился дивными ароматами. Огромный стол в гостиной был разложен на всю длину и ломился от яств. Елка лучилась огнями. И Кеша, затюканный, затурканный, запуганный и отовсюду гонимый, понуро сидел на шкафу в коридоре, недоумевая, откуда в их тихом, пустом, холостяцком доме взялась эта сумасшедшая тетка со своими ведрами, тряпками и кастрюлями?! И когда же кончится эта напасть…
Тетке Вера понравилась сразу, как говорится, с первого взгляда.
— Та-ак! — повеселела она. — А я вам уже и комнатки приготовила. Машенька будет спать с бабушкой на первом этаже, рядом со мной. А Верочка — на втором.
Потапов спрятал усмешку, разгадав маленькую теткину хитрость, — на втором этаже была его спальня.
— Ну вот еще! — закапризничала Машка. — Я буду спать с мамой.
— Не бросай меня! — взмолилась догадливая Татьяна Федоровна. — Я боюсь одна в чужом доме.
— Что за чушь! — фыркнула Машка. — Чего ты боишься?
— Я боюсь… попугаев, — нашлась бабуля. — С детства. Некоторые боятся мышей, а я — попугаев.
— А где он, ваш попугай? — мгновенно переключилась Машка на заданную тему.
— Кеша! — позвал Сергей и посвистел по-особому. — Ты только на него не обижайся, если он заругается. Он не виноват. Это его матросы научили.
— А я и не обижусь. Я сама ругаться умею, — гордо заверила Машка.
Кеша не появлялся, и Сергей отправился на поиски. Вскоре он вернулся с попугаем на плече, тихим и печальным. Машка и Татьяна Федоровна заахали, заохали.
— Ну скажи что-нибудь! — молила Машка.
— Он, наверное, голодный, — волновалась Татьяна Федоровна. — Что ты хочешь, миленький? Смотри, сколько всего вкусного. Дать тебе яблочка?
— Поцелуй меня в зад, — предложил попугай и заржал как конь.
Татьяна Федоровна обескураженно замолчала, а восхищенная Машка пришла в полный восторг и даже в ладоши захлопала.
Польщенный попугай небрежно раскланялся, вспушил перья и заорал с приблатненным акцентом:
— Ну, давай, шевели батонами!
Все весело засмеялись, кроме тетки, которая приняла рекомендацию на свой счет.
Поздним вечером, когда все разошлись по комнатам, тетка и Татьяна Федоровна перемыли посуду и присели на кухне попить в тишине чайку.
— Кроткая она, Вера, интеллигентная, в самый бы раз Сергею. С плебейкой-то он уж пожил, нахлебался, наслушался на девять жизней.
— Ну, у нашей тоже не заржавеет, — соблюла объективность Татьяна Федоровна. — Бывает, отбреет — хоть стой, хоть падай. Я ей сколько раз говорила: «Вера, с мужчинами так не обращаются». Как с гуся вода. Вот и допрыгалась…
— А может, не ее это был мужчина?
— Может, и не ее. А только женщина должна быть хитрее.
— А она, стало быть, бесхитростная?
— Бесхитростная, — подтвердила Татьяна Федоровна. — Как дочка она мне. Очень я за нее переживаю. Человека бы ей хорошего, чтобы Машеньку принял как свою.
— А может, помирятся еще? С сынком-то вашим?
— Теперь-то уж точно не помирятся. Видела я, как она на Сергея поглядывает.
— Может, сладится у них, — вздохнула тетка. — Обоих жизнь тряханула. И он нормальную женщину высоко оценит, и она, поди, урок хорошо усвоила. Молодые еще оба, глядишь, ребеночка народить успеют.
— Ну, нас-то с вами точно не спросят. А судьбу на кривой козе не объедешь.
— Ой, Таня! Еще как объедешь! Вот я вам расскажу, был у меня случай, давно, лет тридцать назад. Возвращалась я с огорода. Сижу в автобусе у окошка, букет сирени держу. Сирени этой у меня было видимо-невидимо, море разливанное. А рядом парень сел, высокий, красавец. И вот говорит он мне: «Девушка, подарите букет». «Нет, — отвечаю, — не подарю». Он еще раз попросил. Я опять отказала. Почему — не знаю. Я человек добрый, над вещами не трясусь, да и сирени этой у меня как грязи. А вот не дала я ему букет. Встал он, чтобы, значит, выйти из автобуса, повернулся ко мне и говорит: «Вы, — говорит, — об этом всю свою жизнь жалеть будете». Тридцать лет с того дня прошло. И поверите, Таня, ложусь я с этой мыслью и глаза с ней открываю — что счастье свое упустила, что, может, отдай я ему сирень эту злосчастную, и вся бы моя жизнь по-другому устроилась…
Они совсем не разговаривали за столом, и Вера даже старалась на него не смотреть, опасаясь, что он прочтет ее мысли. Потому что самой безобидной из них была о том, какой глаз у него искусственный — левый или правый. Все остальные касались «этого». То есть она даже как бы не сомневалась, что «это» произойдет. Просто не знала, каким образом.
Самое смешное, что он, вероятно, вообще не думал об этом и даже не подозревал, какие эротические фантазии рождает ее больное воображение. Она, наверное, сошла с ума…