Юлиана помнила это. С тех пор как они с Ласло благополучно бежали из Новгорода, она отправила четыре письма, заплатив за каждое по гранатовой пуговице, отделанной серебром с ее накидки. И каждому, кто брался доставить в Московию послание, было обещано, что если тот доставит письмо именитым боярам Шуйским, то получит и от них щедрое вознаграждение.
– Семья Алексея так и не разыскала меня, – прошептала Юлиана. – Я сообщала им о нашем побеге и местонахождении.
Ласло всплеснул руками.
– Прошло пять зим. Значит, они уже не приедут за тобой. Твоя судьба здесь, с теми, кто стал твоей новой семьей.
Пламя костра просвечивало сквозь шатер. На мгновение Юлиана вспомнила имение отца. Вот она стоит в амбаре, рука ее протянута Заре.
«Я вижу кровь и огонь, и потерю всего, а затем любовь, настолько огромную, что ни смерть, ни время не сокрушат ее».
– Нет, – твердо произнесла она, касаясь пальцами рукава Ласло. – Ты хорошо ко мне относился, но я должна была уйти. Я не хотела попасть в рабство к Родиону. Возможно, это нехорошо с моей стороны, но я решила стать самостоятельной. И начала действовать. Я не сказала тебе о своем плане, потому что была уверена, что ты будешь возражать.
– Конечно, я бы возражал.
– Я должна осуществить свои мечты. – Юлиана коснулась его погрустневшего лица. – Почему ты так смотришь на меня? Ты считаешь, я хочу слишком много?
– Возможно, малышка, ты мечтаешь не о том.
– Я не знаю, что ты имеешь в виду.
Ласло коснулся пальцами рубина на ее броши.
– Месть, верность и честь. Ты живешь и дышишь только ради одного – отомстить. Мне это не нравится. Эта страсть пожирает тебя, словно яд. Когда ты подумаешь о себе самой, Юлиана?
Девушка прикусила губу.
– Когда получу то, что потеряла.
– О-о! – Он вскинул руки. – Разве ты оживишь своих родных, пролив кровь других? Ты восстановишь свою честь, но душа твоя превратится в пепел в этой невероятной борьбе.
– Если для этого понадобится отдать мою душу, – сурово ответила девушка, – я сделаю это.
Ласло опустил голову.
– Я думал, что ты уже обрела мир. Но, возможно, цыганам никогда не понять до конца гаджо.
Слезы подступили к глазам Юлианы. Ласло сделал все, что было в его силах. И все же он понимал, что этого было недостаточно. И Юлиана ненавидела себя за то, что желала большего, чем могли ей дать цыгане.
Снаружи раздались звуки колокольчиков и тамбуринов. Ласло протянул ей руку.
– Пора идти к твоему мужу. Возможно, он даст тебе то, чего не смог дать я. Может, ему удастся научить тебя тому, чему я не смог тебя научить.
– И чему же?
– Тому, как важно быть просто Юлианой, – Ласло нежно поцеловал Юлиану в лоб. – Не ненависти, не мести, а просто быть самой собой.
Она подумала об Уимберлее, о том, что он всегда мрачен и молчалив.
– Я сомневаюсь в этом, Ласло, – ответила девушка, взяв Ласло за руку, когда они выходили из шатра.
– Что, черт возьми, я здесь делаю? – произнес вслух Стивен, услышав громкие звуки барабанов и дудок.
Рядом с ним в кругу цыган у костра стоял Кит.
– Женитесь... опять, – просто произнес Кит.
– Я сам не понимаю, почему я согласился на эту церемонию. Должно быть, на меня подействовала луна.
– Вы делаете это, чтобы доставить удовольствие леди, – когда Кит произносил эти слова, мимо прошла девушка с корзиной хлеба, покачивая бедрами. Глаза ее излучали улыбку. Кит облизнул губы. – Какой бы мужчина отказался?
– Верно. – И все же Стивен продолжал убеждать себя, что согласился на эту языческую церемонию только для того, чтобы задобрить Ласло и ускорить отъезд табора. – Пусть будет как будет.
Стивен подошел ближе к костру. На нем был его лучший камзол, облегающие брюки, высокие испанские сапоги. В руках он держал бутылку мускателя, обернутую в длинный кусок шелковой ткани и украшенную ожерельем из золотых монет.
Когда на противоположной стороне от костра появился Ласло, игра дудок и тамбуринов затихла.
Двое мужчин подхватили под руки Стивена. Это были старые цыгане, за ними шли две цыганки, они вели Юлиану, всю укутанную в вуаль.
Стивен сильно сжал руками бутылку. Все это было похоже на безумие. Его душа, возможно, будет гореть в аду за участие в этом языческом ритуале.
«Но все это не имеет никакого значения», – устало подумал Стивен. Он давно проклят самим собой. Эта еретическая забава с цыганами – совсем небольшой грех, по сравнению с остальными.
В самом мрачном расположении духа барон ожидал свою невесту. Но, прежде чем Юлиана успела подойти к Стивену, смуглый цыган преградил ей дорогу. Его штрокие красные штаны и зеленый жилет, украшенный крошечными колокольчиками, делали его наряд похожим на шутовской. Молодой цыган оттолкнул Ласло, его горящий темный взгляд остановился на Юлиане.
– Бог мой, – прошептал Кит, – это тот, кого называют Родионом. Он должен был жениться на Юлиане. Это от него она сбежала.
– Откуда тебе это известно, парень? – потребовал ответа Стивен. – Что за сплетни ты слушаешь?
Кит ничего не ответил, но было нетрудно догадаться. Долгие взгляды, которыми Кит обменивался с хорошенькой цыганской девушкой, стоящей недалеко от них, объяснили все.
– Она моя женщина, – заявил Родион громким голосом.
– О Боже, – Стивен не предполагал, что ему придется иметь дело с обманутым влюбленным.
Родион схватил Юлиану за плечо.
– Пошли, девушка. Родион научит тебя, как убегать от жениха. – Быстрым движением он притянул Юлиану к себе, не обращая внимания на толпу. Отбросив назад вуаль, он схватил Юлиану за волосы.
Стивен не мог ни сдвинуться с места, ни отвести взгляд. Грубая чувственность поцелуя и сексуальная агрессия, исходившая от Родиона, заставили Стивена замереть от неудовлетворенного желания. Он с болью понял, что отказал себе в том, что Родион позволил себе совершенно открыто. И даже громкие протесты Юлианы не подействовали. Каким страстным маленьким котенком она должна быть в объятиях любовника. Не такой как...
– Черт бы тебя побрал! – закричала Юлиана, с силой оттолкнув от себя Родиона.
Кит толкнул Стивена локтем в бок.
– Мой господин, вы должны проучить этого наглеца.
Стивен снова произнес проклятие. Отдав бутылку Киту, он приблизился к Родиону. Тот снова собрался схватить Юлиану. Стивен похлопал цыгана по плечу.
Родион обернулся, злая усмешка появилась на его грубом, но красивом лице.
– А-а, – цыган скривил губы, – жених – гаджо. Ты что, не мог найти лошадку по себе?
– Еще одно слово, – тихим мрачным шепотом произнес Стивен. – Еще одно твое слово, мой друг, и я разорву тебя на кусочки и разбросаю по берегам Эйвона. Тебе понятно?
– Послушай, гаджо...
– Это уже больше, чем одно слово, – и, тяжело вздохнув, он ударил Родиона кулаком по лицу. Удар был таким сильным, что Стивен почувствовал боль в суставах. Просто удивительно, сколько страсти он вложил в этот удар, сам того не осознавая.
Родион опрокинулся назад и растянулся бы на земле, не подхвати его Джилли Йгэн. Она потребовала кувшин с водой и плеснула в лицо цыгана. Родион пришел в себя и смахнул капельки воды с усов.
Стивен взглянул на Ласло и увидел, что тот широко улыбается, довольный.
– Что ж, продолжим, – пробормотал он, занимая свое место на противоположной стороне костра. «Лучше бы она досталась тебе», – сказал просебя Стивен, проходя мимо хмурого Родиона. Но едва успев подумать об этом, он уже знал, что лжет.
Путь на другую сторону от костра показался Стивену очень долгим. Со странным волнующим чувством он вслушивался в треск головешек в костре, в негромкий стук барабана, его глухие и равномерные, словно биение сердца, удары, вдыхал запах горящей травы.
На противоположной стороне его ждал старый цыган. Он снова вручил Стивену бутылку вина, украшенную монетами. Стивен должен был обменять ее на жену, которой не хотел.
Ласло, бормоча по-цыгански, стал рядом с ним. Подошла Юлиана и стала напротив Стивена. На земле между ними быстро соорудили пирамиду из камней. «Возможно, под этими булыжниками лежит труп принесенного в жертву животного, – Стивен подозрительно покосился на кучу камней. – Языческое жертвоприношение».
Хотя Стивен понимал, что цыгане и сами не принимали ритуал всерьез, но все же его неодолимо тянуло к Юлиане. Девушка выглядела очень экзотично и привлекательно под полупрозрачной вуалью. Она источала запах роз и женской тайны. Огонь освещал ее стройную фигуру, ее широко раскрытые, сверкающие сквозь тонкую вуаль глаза. Стивен заметил выражение настороженности в них.