– Да что ты! – всплеснула руками бабушка. – Борька – богач! Кто бы мог подумать?
Бабушка и мама еще долго старательно припоминали старых знакомых. Борис – хороший мужик, спокойный, веселый, работящий. Мог выпить, но меру всегда знал. А вот Верка была эффектная, но не очень приветливая дамочка, все нос задирала. Закончила иняз, корчила из себя деловую образованную особу, на мужа смотрела свысока, мол, осчастливила его, простого работягу, браком. Хотя неизвестно, кто кого осчастливил – замуж-то выходила «в интересном положении»…
Мне быстро надоели эти пересуды, я помыла посуду и смоталась в свою комнату.
В субботу я собиралась с Крис и Зайкой пошляться по центру, посидеть в популярном кафе на Тверской и, если повезет, прикадрить каких-нибудь дурачков, которые нам его оплатят. Однако мои планы были нарушены самым возмутительным образом. Утром за поздним завтраком, около двенадцати, когда я, позевывая, пила растворимый отечественный кофе, мама объявила, что мы приглашены на обед к Вере и Борису, для меня, разумеется, к Вере Игоревне и Борису Егоровичу.
– Какой обед?! – Я поперхнулась кофе. – Мы с девчонками едем в читальный зал!
– Знаю я ваши читальные залы, – обрезала мама. – Опять вернешься к полуночи. Хорошо, хоть ночевать домой приходишь. Но чувствую, скоро и это закончится!
– С Кристиной недолго до беды, – проворчала бабушка. – Распутная девка.
– Брось, ба, – поморщилась я. – Крис – нормальная современная девчонка. Мы в двадцатом веке живем, а не в мрачном Средневековье.
– Ага, – встрепенулась бабушка, – все вы современные, а потом принесешь в подоле!
– Между прочим, презервативы изобрели давным-давно, – невозмутимо ответила я. – Это даже не дефицит.
Я давно привыкла к бабушкиному ворчанью. Неизбежный конфликт поколений, почти по Тургеневу, жившему в далеком девятнадцатом веке.
– Саша, что ты говоришь?! – не на шутку встревожилась мама. – Мы же договаривались, помнишь? Как только что произойдет, сразу мне расскажешь!
– Ага, расскажет она, когда пузо на нос полезет, – проворчала бабушка.
Я бросила на нее выразительный взгляд и сообщила:
– А вот непорочное зачатие, кажется, пока не изобрели. Или я вторая Дева Мария.
– Не богохульствуй, нахалка! – воскликнула бабушка.
А мама облегченно вздохнула и сказала:
– Все, хватит, на сегодня читальные залы отменяются. Саня, приводи себя в порядок, я знаю, сколько у тебя это занимает времени, полдня будешь голову мыть. К трем часам мы должны быть в гостях.
– Не хочу я в гости! – выпалила я. – Я что, маленькая, чтобы меня за ручку водить?! Или думаете, я дурочка, не понимаю, что вы решили устроить мне знакомство с «мальчиком из хорошей семьи»? Вот только мне это неинтересно!
– Ладно, как знаешь. – Мама махнула рукой. – Можешь идти гулять со своими подружками. Главное, сессию не завали. – И добавила будто невзначай: – Кстати, у Веры Игоревны есть новые каталоги одежды, по которым можно заказать модные вещи прямо из Парижа – и совсем недорого.
– Что? – встрепенулась я. – Какие каталоги?
Вера Игоревна и Борис Егорович жили на пятом этаже стандартной сине-белой панели окнами во двор – пара тополей, железные гаражи и детская площадка с грибком и песочницей. Ничего примечательного. Отделана их трешка была по последнему ремонтному слову: пластиковые окна с узкими офисными подоконниками, обои – вспененный винил, темные двери, пожалуй, слишком массивные для невысоких потолков, на которые к тому же умудрились нагородить подвесы. Складывалось впечатление, что хозяева покупали все, что подворачивалось под руку. Много, дорого, безвкусно. Отвести бы их на экскурсию к Крис в такую же панель, но отделанную с почти французским изяществом.
Вера Игоревна, статная полнеющая дама с высокой прической, разившая парфюмом так, что возникало неудержимое желание открыть окно, манерно протянула пухлявую ручку, усердно разыгрывая светскую даму. Получалось у нее это неважно, скорее она тянула на домохозяйку, жаждущую новых эмоций, которые внесли бы разнообразие в ее благополучную, обеспеченную, невыразимо скучную жизнь. В данный момент в качестве свежего развлечения выступали мы, и, похоже, хозяйка действительно была рада гостям. Борис Егорович, невысокий рыжеволосый бодрячок с живыми серыми глазами, производил впечатление человека простоватого, открытого, жизнерадостного. Его рукопожатие было крепким, взгляд внимательным и дружелюбным.
– Так вот ты какая выросла, Санька! – сказал, улыбаясь. – Красавица, копия мамочки. Эх, будь я лет на двадцать моложе, непременно бы влюбился! – И раскатисто захохотал.
Вера Игоревна сложила губки бантиком, томно завела глаза и попросила не обижаться на шоферский юмор супруга.
Стол ломился от яств. Вера Игоревна очень старалась вести непринужденные светские беседы о погоде, реформах, моде, поминала иняз, который когда-то закончила, а теперь вот вынуждена была сидеть дома. Не в школе же за копейки работать, в самом деле. А для секретарши она уже немолода.
Борис Егорович травил бородатые анекдоты, подливал себе и папе водки из серебряного графинчика, поминал юность в Сокольниках, рассказывал, как мальчишкой крутился в автопарке, за копейки мыл машины, чтобы помочь матери, растившей его без отца, и мечтал стать водителем.
– А о собственной машине я тогда и мечтать не смел, да-а. – Он улыбнулся. – Золотое было время!
– Нашел что вспоминать. Как в грязи возился, – фыркнула Вера Игоревна.
Я подумала, что я на его месте осадила бы сварливую супругу, но Борис Егорович лишь весело отмахнулся.
– А у тебя, Сашенька, какие планы на будущее? – с елейной улыбкой повернулась ко мне Вера Игоревна.
– Взобраться на небоскреб ценой минимальных потерь, – сообщила я.
– То есть как это – на небоскреб? – наморщив лобик, переспросила хозяйка.
– Саня… – укоризненно проговорила мама, – прошу, оставь свои шуточки. Нормальным людям они непонятны.
– Хорошо, – вздохнула я. – Собираюсь как можно скорее выскочить замуж и нарожать кучу детей.
Папа поперхнулся, мама принялась стучать ему по спине, параллельно испепеляя меня взглядом.
– Нормальное женское желание, – понимающе кивнула Вера Игоревна.
– А наш оболтус только развлекается на папины деньги, – недовольно сказал Борис Егорович. – Не учится, не работает…
– Что ты такое говоришь?! – возмущенно подалась грудью вперед Вера Игоревна. В ее голосе прорезались визгливые нотки. – У нас замечательный сын! Умный, талантливый, красивый, внимательный… Таких, как наш Тема, поискать! Когда еще погулять, как не в молодости?
– Ну-ну, – промычал Борис Егорович и уткнулся в тарелку.
Французские каталоги были пролистаны, новая сумка из самого Парижа Верой Игоревной великодушно обещана, пора было и честь знать. Я посмотрела на часы. Если потороплюсь, успею перехватить Зайку и Крис в центре. Я поднялась, поблагодарила хозяев за гостеприимство, сообщила, что отбываю на курсы по вышиванию бисером. И попросила разрешения воспользоваться телефоном.
– Ты же в библиотеку собиралась, – простодушно напомнил папа.
– Правильно, с курсов в библиотеку. – Я накручивала номер. – Рано не ждите.
Зайку я поймала в дверях и сообщила, что выезжаю, чтобы присоединиться к компании. Зайка ехидно похихикала, дескать, слишком скоро улепетываю из гостей, и сказала, что они с Крис будут ждать меня на Пушке возле памятника.
Пока я объяснялась с Зайкой, раздался звонок в дверь. Вера Игоревна поспешила открыть и радостно заголосила:
– А вот и Темочка вернулся!
Мне осталось быстро повесить трубку и поприветствовать дежурной улыбкой Темочку – коренастого, коротко стриженного блондина, нависшего в дверном проеме.
– Артем, ну почему так долго, тебя все заждались, Сашенька уже уходит! – манерно завела Вера Игоревна.
Я попыталась проскользнуть мимо квадратного Артема, но тот весьма бесцеремонно удержал меня за локоть:
– Чё так скоро?
Пришлось отцепить Темочкины пальцы от моего локтя и вежливо объяснить, что, собственно, его я особенно не ждала, зашла посмотреть каталоги, а сейчас очень тороплюсь.
– Куда, если не секрет? – полюбопытствовал Артем.
Я окинула его внимательным взглядом, от белесой макушки ежиком до мысков новеньких найков, отметила невысокий рост, не слишком выразительные глаза, мясистый нос, кривящиеся губы, прыщик на скошенном подбородке, короткую крепкую шею, перехваченную, как ошейником, золотой цепью, остромодный пятьсот первый «Ливайс», ужасные белые носки… Сложила увиденное воедино и решила, что Темочка не в моем вкусе, а значит, можно не церемониться.