— Павел Андреевич, где вы были всё это время? — выкрикнул кто-то из зала.

Костров даже бровью не повёл, будто и не услышал, зато Сутулов махнул на нарушителя рукой.

— Тише, давайте дадим возможность Павлу Андреевичу сказать всё, что он хочет самому. Не надо выкриков с места. — Николай Георгиевич вопрошающе взглянул на своего клиента. Тот выдержал короткую паузу, после чего кивнул и придвинул к себе микрофон.

— Да, начнём, пожалуй. Как меня уже представили, меня зовут Павел Костров. Я тот, на кого вы охотились последние две недели. После могу попозировать желающим в профиль и анфас, а сейчас, пожалуйста, не слепите меня вспышками. — Щёлканье смолкло, люди присели на свои места, а Костров кивнул. — Благодарю. Итак, говорю по сути дела. Две недели назад в нашей семье случилось несчастье, погиб мой отец. Это был несчастный случай, что, как мне стало известно, доподлинно установила следственная экспертиза. Поэтому все инсинуации по этому поводу прошу прекратить. Да, скорее всего, у моего отца был выдающийся список врагов и недоброжелателей, как у любого политика, находящегося при власти довольно долгое время. Но это не было заказным убийством. По поводу растрат… Опять же, мой отец мёртв, он не может себя защитить и как-то оправдаться. Я не буду говорить, виноват он или нет, даже обсуждать эту тему не берусь, оставляю это следственному комитету и суду. Я лично никакого отношения к работе и делам отца не имел, и поэтому ничего полезного показать не могу. Но я готов встретиться со следователями, я получил повестку, заявляю это официально, и я окажу следствию всю возможную помощь. Но при этом я ещё раз обращаю внимание общественности на то, что никакого отношения к деятельности отца не имею. У него не было привычки с кем-то советоваться и обсуждать свои решения. Ни со мной, ни с женой… Насчёт близких товарищей и друзей не поручусь. По той причине, что я с ними незнаком.

— То есть, вы хотите сказать, что не были близки с отцом?

Вопрос задали с первого ряда, Кострова явно перебили, поэтому он молчал несколько секунд, после чего на вопрос всё же решил ответить:

— Не был, — проговорил он мрачно.

— Но у вас общее имущество!

— Это семейное имущество. Я им управляю, не владею. И предупреждая ваш следующий вопрос: я готов предоставить все документы на право владения, а также пояснить — следствию пояснить, в формате неразглашения, — указал он и даже пальцем в стол ткнул, — что и по какому праву мне принадлежит. И на какие деньги и когда куплено. Я повторяю ещё раз: никаких финансовых взаимоотношений я с отцом не имел.

— Но это же ложь! В последние два года на вас была переписана большая часть его имущества!

— Докажите!

— Павел Андреевич, спокойнее.

— Это семейное имущество, принадлежащее не только ему, но и его жене. И младшим детям.

— Павел Андреевич, чем лично вы занимаетесь?

Он посмотрел на своего адвоката.

— Я должен отвечать?

Сутулов только плечами пожал, давая ему право выбирать. Костров посмотрел в зал.

— Я зарабатываю деньги. Тем, чем умею.

— Вы вернётесь в Москву под охраной?

— Спросите об этом у наших компетентных органов.

— Где вы были последние две недели?

— Здесь. Костровы отсюда родом, ничего удивительного, что у нас здесь собственность.

— От кого прятались, Павел Андреевич?

Алёна в кресле выпрямилась, узнав голос Артюхова. И заметила, как взгляд Кострова метнулся в ту сторону. А голос прозвучал жёстко:

— Я не прятался. У меня для этого нет ни одной причины. Но я похоронил отца, нужно было время, чтобы… осознать потерю.

Он странно запнулся на этой фразе, и в итоге прозвучали его слова немного фальшиво.

— Вашего отца обвиняют в растратах. Ваши слова о том, что вы были не в курсе, звучат неправдоподобно.

— Отчего же?

— Судя по достатку и уровню жизни вашей семьи…

— То есть, ещё две недели назад достаток нашей семьи никого не волновал. Всех это устраивало?

— Павел Андреевич, — пресс-представитель жестом его остановила, а к журналистам обратилась с выговором: — Вы задаёте некорректные вопросы, даже не спрашиваете, а обвиняете. Павел Андреевич является добропорядочным бизнесменом, он платит налоги и соблюдает законы. И, если вы помните, сын за отца не в ответе. Следствие не закончено и никаких обвинений, в том числе и в адрес Андрея Константиновича Кострова не вынесено. И говорить о благосостоянии семьи Костровых, попросту неуместно в данных обстоятельствах. Сейчас мы можем заявить, что в последний год Павел Андреевич практически в одиночестве содержит семью.

Зал зашумел, послышались откровенные смешки. Костров же снова откинулся на кресле, потом кашлянул в кулак. А Элла Валерьевна каменным, хорошо поставленным голосом, продолжила, не обращая внимания на реакцию на свои слова:

— Андрей Константинович Костров оставил семью в сентябре прошлого года. Об этом не было заявлено официально, не было заявления на развод, но Регина Родионовна готова подтвердить это. А также предоставить доказательства раздельного проживания с супругом.

— Вы открещиваетесь от отца, Павел Андреевич?

— К сожалению, Александр… Я не путаю, Александр? Так вот, к сожалению, мне нет смысла от него открещиваться. Всё было сделано за меня, при жизни отца. Но это, простите, наши семейные дела. Давайте не будем углубляться в прошлое. А уж тем более не будем обсуждать личную жизнь моего отца и мачехи, я её слишком уважаю для этого. А информация о раздельном проживании была сообщена вам только с её разрешения.

— Мы надеемся, что вы отнесётесь к ней со всем уважением, — вновь встряла Элла Валерьевна. — Регина Родионовна долго сомневалась, госпожа Ковалец не привыкла озвучивать супружеские проблемы, а уж тем более после гибели мужа, хотелось сохранить о семейных отношениях светлую память. Но в свете возникших обвинений приходится делать нелёгкий выбор, но о сложившейся в последние месяцы ситуации в семье Костровых всё равно станет известно следствию. Поэтому было принято такое решение.

— Кострова обвиняют в многомиллионных растратах!..

— Мы уже сказали, что не будем комментировать то, к чему не имеем отношения! — повысил голос Сутулов. — Мы ничего не знаем о государственной деятельности Андрея Константиновича. Но надеемся, что Следственный Комитет сможет разобраться в ситуации.

— Хороша ситуация.

— Павел Андреевич! — Артюхов снова руку поднял. — Вы так и не скажете, чем занимаетесь в данный момент? Это большая тайна?

Костров жёстко усмехнулся.

— Тарас, а ты в компаньоны набиваешься?

На Артюхова обернулись, но тот, судя по тону, лишь важность свою почувствовал.

— Просто любопытствую. Какой из меня бизнесмен?

— Тогда уйми своё любопытство. — Это прозвучало, как настоятельный совет. Что, правда, на Артюхова мало подействовало.

— Это не любопытство, вполне закономерная заинтересованность. Ваш отец не общался с вами из-за того, что вы могли нанести урон его репутации? Могло быть такое?

Ветрова сделала решительный жест рукой.

— Мы не понимаем, о чём вы говорите.

— А я поясню, — с готовностью отозвался Артюхов, полностью переключив на себя внимание. — Когда Андрей Константинович ещё радовал нашу область своим руководством, Павел Андреевич сильно расстроил его тем, что оказался под следствием и даже сел в тюрьму. Отношения после этого испортились?

Костров улыбнулся. Хищно так, но затем даже засмеялся. И кивнул, спокойно проговорил:

— Именно тогда. Это всё, что ты хотел узнать?

Алёне после этих вопросов так неудобно стало, словно ей их задали, и она даже зажмурилась. Но зажмурилась, чтобы не видеть усмешки на лице Кострова.

— По какой статье? — посыпались вопросы со всех сторон.

— Павел Андреевич, вы подтверждаете эту информацию?

Элла Валерьевна переглянулась с мрачным Сутуловым, потом оба глянули на Кострова, и тогда Ветрова снова заговорила в микрофон:

— Эта информация ни от кого никогда не скрывалась, в этом не было необходимости, по одной простой причине: Павел Андреевич не был осуждён, его вина не была доказана. И поэтому говорить не о чем.

— По какой статье?

Костров наклонился к микрофону и сказал:

— Киллером я не был, аварии не подстраивал. Всё остальное узнавайте сами. Копайте. — Отвернулся и проговорил негромко: — Флаг в руки.