Здесь было привольно. Хотя местность совершенно не производила впечатление девственно дикой, но все же по обеим сторонам дороги колыхалась настоящая степная трава. Простецкие лошадки фыркали и мотали головами без лощеной брюлловской картинности клубных рысаков. Они полностью соответствовали незамысловатому, но от этого почему-то особенно милому пейзажу. Въехали на небольшой перевал, и открылся вид на долину, уходящую вправо к морю. Напротив, на невысоком гребне, стояла кучка больших коттеджей, явно свежих, многие еще недостроенные.
— Красивые места, — сказала Таня. То ли потому, что домики на горе показались ей чужеродными пейзажу, то ли сформировался рефлекс интереса к недвижимости, но Таня повернулась к Юрию и спросила, указав на эту группу строений:
— Кто там живет?
— Только в одном доме живут. И еще там, в соседнем, приезжают летом. Как там нормально жить? Строят, строят, а чего строят? Зачем? Ветер на горке. Там воды даже нет, в цистернах возят. Куда пошла?! — татарин начал свой ответ недоуменно-раздраженным тоном, а закончил с яростью, но свирепая последняя фраза относилась уже не к застройщикам и обитателям холмов, а к своенравной кобыле под пышнотелой пенсионеркой.
Вернувшись в город, Таня искупалась в бухте. Отплыла подальше и, лежа на спине, пощурилась из теплого морского лона солнцу, полюбовалась видом чудо-гор, в который раз восхитилось, как воспаряет над берегом Крепость.
Судак выглядел, за исключением непосредственно прибрежной полосы, очень простецким городком. Эдаким воплощением юго-восточно-украинского райцентра, некомфортного и неэстетичного. Но в его пыльных рукавах были такие козыри! Скалистый, далеко выступающий в море мыс Алчак, чем-то отдаленно похожий на гурзуфскую Медведь-гору. Зеленая, с мягкими очертаниями, громада Перчема. Удивительная в своих экзотических, даже по меркам Крыма, формах новосветская гора Сокол. Но главное — Крепость! Она была подчеркнуто над Судаком, вне его, но одним целым со скалами и холмами, окружавшим Судак. Глядя с любой стороны на Консульскую башню и длинные зубчатые ленты стен, казалось, будто венецианцы и генуэзцы построили эту крепость не столько для защиты, сколько для эстетического удовольствия. Будто уже тогда итальянцы были, прежде всего, не воинами, а дизайнерами. Настолько органично, романтично, многозначительно она вписывалась в горный пейзаж.
Таня поднялась на Крепостную гору. Строгая геометрия зубцов. Пышные султаны степной травы, на фоне классических раннеренессансных башен. Фантастический вид на горы Нового света с западной стороны вершины, под Девичьей башней.
И только граффити, вездесущие граффити решительно вторгались в романтический настрой. Особенно покоробила однажды Таню крупная надпись синим пульверизатором на одной из самых древних стен Крепости: «Питер». И год визита представителей «культурной столицы». «Значит, не все питерцы бухают в гостинице? — подумала Таня. — Некоторые все-таки осмотрели памятник истории и архитектуры?»
Солнце клонилось к краю земли, почти до гряды скал сьерра-невадовского вида, маячившей у горизонта. Когда-то на судакской автостанции словоохотливый таксист объяснил Тане, что эта гряда называется «Ленин в Мавзолее», и показал: вон тот зубец, как ботинки, вот пошли ноги, вот задралась бородка, нос, лоб, видите? Тогда показалось похоже, но здесь, из крепости, виделось иначе. И вообще совершенно не думалось о Ленине. Думалось о гораздо более глубокой истории. О временах, о нравах, о суете, о драках-войнах за клочок земли, на котором впоследствии селятся совсем другие люди, и только горстка историков по-настоящему заинтересуется тем, как звали хозяина какой-то башни, и сколько лет он хозяйничал в ней.
На горе становилось холодновато, и Таня сошла пониже, через крепостные ворота и поселочек у стен. Свое название поселок оправдывал — Уютное. По-сравнению с Судаком, все как-то компактно. Когда-то здесь жили немцы, и даже уцелела кирха. Но теперь это место было заселено совсем другими людьми.
Таня спустилась в Судак пешком, мимо Сахарной головы и старого санатория. Свою суперэлитную гостиницу нашла быстро: сказалось давнее знакомство с городом. Влад прислал эсэмэску, что будет допоздна на деловом ужине.
Глава 6
Утром Влад попросил Таню погулять до часу дня, не позже. Подумал и добавил: «Раньше тоже буду занят, так что как раз ровно в 13.00 будет вовремя».
Таня собралась было на морскую прогулку. Но, завтракая за столиком с видом на море, заметила, как изменилась погода. Море зачастило белыми барашками. Со столиков соседнего кафе сдуло несколько пластиковых стаканчиков, и они покатились, подскакивая. Чайкой пролетела салфетка. С пляжей потянулся замерзший народ. Памятуя, как однажды в жару отправилась на морскую прогулку в одном купальнике и промерзла до костей после выхода катера за пределы бухты, Таня представила: если на берегу прохладно и ветрено, то каково же будет в море на палубе? А если не на палубе, то сидеть в эмалированном нутре дрожащего теплоходика и смотреть сквозь старое мутное окно, к которому прилипали восторженными лицами еще отдыхающие конца шестидесятых, — это совершенно не соблазняло.
Побродив рассеянно по набережной, Таня совсем замерзла. Ей захотелось уюта, посидеть где-нибудь в комнате или в тихом саду. С парками в Судаке наблюдалась явная напряженка, но в мини-гостинице, где они поселились, было настоящее чудо садового искусства. Домой!
При подходе к дому Таня застала небольшой переполох. Охранник Владимира Петровича увлеченно ругался с владельцем машины, так как последний, по мнению охранника, совершенно не там поставил свое автотранспортное средство. Впрочем, увлеченность охранника не помещала ему периферическим зрением заметить, что кто-то входит на охраняемую им территорию, он торопливо кивнул Тане и продолжил перепалку. Таня прошла через двор за дом, туда, где, как она помнила, было профессионально взлелеянное царство субтропических растений и уютная беседка с диванчиком. Но тут неожиданно обнаружился еще один очаг напряженности. Спор охранника был детским лепетом, по сравнению с накалом страстей того, что происходило в комнате на втором этаже.
Что самое неприятное, один из двух голосов принадлежал Владу, и издавал сбивчивые робкие оправдания. Другой не принимал извинений.
— Я ему так и говорил, Владимир Петрович, все передал, как вы сказали…
— Передал? Ты, б…дь, передаст, ты! Я тебя, сучонка, из г…на вытащил!! Хочешь легко отделаться, урод?! Думаешь, я тебя просто обратно в то же г…но выкину, и все?!! Нет, сука, я тебе сначала ж…у порву нах…, а потом…
Потом было больше. Намного больше. Таня думала, что на тридцать первом году жизни ее сложно смутить нецензурной бранью, но для Владимира Петровича, как оказалось, это было сущим пустяком. С каждой новой фразой он превосходил самого себя. Эти сокрушительные выражения сыпались и сыпались, и уже почти совсем не было слышно Влада. Но даже не лексика с фразеологией впечатляли. Самым страшным была интонация, что-такое в голосе.
Крики босса вдруг прекратились. В наступившей тишине Тане стало совсем жутко. Со лба по носу стекла капля: лицо оказалось мокрым от пота. Она подумала, каково же Владу, если так страшно ей здесь. Ведь Влад, там, лицом к лицу с разъяренным монстром. Что происходит там в эту минуту? Если босс так озлобился, то ведь с Владом могут сделать все, что угодно? Зашевелились самые мрачные мысли, но, к счастью, им не дал развиться все тот же Владимир Петрович. Точнее, уже не тот Владимир Петрович, а гораздо более спокойный, почти нейтральный:
— Ладно, все. Сегодня же чтоб был в Алуште. Там жди от меня мыло, напишу, что делать. Закончишь — и можешь валить в Киев. Еще раз проколешься, — урою. Пшел вон!
Таня побежала в комнаты, где поселились они с Владом. Влад сидел на краю дивана бесформенный, как тряпка, и листал какой-то ежедневник. Руки крупно дрожали.
— За что он тебя? — испуганно-сочувственно кинулась к нему Таня? Влада передернуло:
— Что? — он уставился на Таня, что-то соображая, и выдавил. — Ты? Почему? Который час? Сейчас же только полдвенадцатого.
— Влад, я слышала, как Владимир Петрович… Я была в беседке за домом. Он так кричал. Влад, с тобой все хорошо?
Влад уставился на нее молча с дивана и вдруг яростно просипел, не сказал, а именно просипел:
— У меня все ах-х-ху…тельно хорошо!!!