– Ингуш, я не сплю, – сообщила Софья Гавриловна, и Инга направилась в ее комнату.
– Как вы, теть Сонь?
– Нормально. Видишь – читаю… – Софья Гавриловна показала Инге глянцевый журнал. – И стыдно сказать, что читаю, – понизила она голос. Потом покосилась на дверь, но Тони там не было, и она продолжила: – Знаете, Инга, в наше время мы о таком даже не слышали. Это я про секс…
– Да… – задумчиво протянула Инга. – Мы в наше время тоже не обо всем в этой области слышали…
– Правда? – Софья Гавриловна оживилась. – Я, конечно, в силу своих лет всю эту премудрость, простите, только в теории теперь могу изучить. А вам… Вам я бы настоятельно рекомендовала. Как ваш Стасик? Не косится еще на сторону? Вот, смотрите, что я тут вычитала: «Групповой секс очень сближает пару, в которой наметилась трещина. И у мужчины и у женщины возникает забытое чувство собственничества, и на время в их постели наступает полная гармония». Во как завернуто! Применяй на практике, и куда он на фиг денется… с подводной лодки?!
– Мама, это тебе Лидка журналец подкинула? – строго спросила Тося, внезапно возникшая в дверном проеме. – Я ей уши пообрываю! Я же дала тебе книгу, как раз на эту тему, что тебя интересует, – мемуары разведчиков времен Великой Отечественной, а ты всякую чушь читаешь!
Софья Гавриловна сложила губки бантиком, отчего морщинки вокруг маленького рта разбежались ровными лучиками, разгладила загнувшийся уголок странички журнала и сказала:
– Мемуары я, Тосенька, всегда прочитать успею. Я, если ты помнишь, историк. Я их столько на своем веку прочитала! Я еще и свои написать смогу. А вот эта наука, – тетя Соня потрясла в воздухе многостраничным ярким журналом, – это для меня открытие. И Лидушку ругать не смей. Она мне просто привезла кучу этой макулатуры. Она так и сказала: «Баб! Мы эту макулатуру выбросить хотели, а ты, может, что вычитаешь». Никакого злого умысла. Так вот… – Софья Гавриловна жестом остановила Тосю, которая хотела ей что-то сказать: – Не возражай! Если бы ты в свое время эту «макулатуру» читала и выводы делала, ты бы не куковала сейчас одна-одинешенька. Петька твой от тебя сбежал, потому что ему скучно стало!
– Мам, да ты-то откуда знаешь, почему Петька сбежал???
– А вот отсюда и знаю! Не было у вас с Петькой нормальной сексуальной жизни, – сказала, как отрезала, Тосина мама. – Сначала всем колхозом в коммуналке ютились, потом в хрущобе, где каждый вздох на три этажа было слышно, а потом, когда уж в нормальную квартиру перебрались, у Петьки твоего начался кризис среднего возраста. И ты ему уже светом в окне не казалась, вот и понесло его этот самый «свет» искать – на юных потянуло.
– Ладно, ма! Что вспоминать-то? Что было – того уж нет. Читай дальше, а мы с Ингушей удалимся посекретничать. Я тебе твой кофе сейчас принесу.
– Кофе по-морскому? – строго спросила Софья Гавриловна.
– Ну а как иначе? Мам, ты спрашиваешь об этом каждое утро!
– Спрашиваю. Для порядка!
Софья Гавриловна пила особый кофе, с солью. Этому ее научил один знакомый «адмирал». Звание морское у него было явно пониже, но тетя Соня называла его не иначе как «мой адмирал». «Адмирал» давно уже отправился в лучший из миров, а память о себе оставил. И всякий раз за утренним кофе Софья Гавриловна, поднося к губам крошечную чашечку и глядя на черно-белое фото в книжном шкафу, непременно поминала своего друга:
– Ну, с новым днем тебя, «мой адмирал»!
– Рассказывай, что стряслось? – спросила Тоня Ингу, когда они уединились на кухне за закрытой дверью. – Стаська загулял…
Она даже не спросила. Сказала. Как о само собой разумеющемся. Кризис у мужика за сорок – он и в Африке кризис.
– Если бы просто загулял… – Инга помешивала ложечкой кофе, в который забыла положить сахар. – Я даже не знаю, как сказать…
Она не знала, как все выложить подруге. Сначала думала соврать, сказать, что как у всех, ее Стас загулял. Потом решила, что ей самой от этого легче не станет. Надо было озвучить правду, а это она могла сделать только в этом доме.
– Ты только не падай, но Стас изменил мне не с женщиной…
– А с кем? – Антонина уронила тапку с ноги, которую покачивала ритмично на носочке.
– С мужиком! – выдохнула, будто собралась нырнуть в воду, Инга.
Тося присвистнула. Она это умела ловко делать еще с детства.
– Не свисти! Денег не будет, – привычно отреагировала Инга.
– Не беда! Их и так нет, – ответила подруга.
Потом Инга долго и путано рассказывала, как все было, что говорил Стас и как она себя вела.
– Вот и все. Вещи у меня в чемодане, чемодан в машине, а мне надо придумать, где пожить. У тебя не останусь, не проси! – опередила она подругу. – Во-первых, Воронин сюда припрется и тут ныть будет. Во-вторых, мама твоя – женщина очень проницательная, и придется ей все рассказывать. И вообще, хочу побыть одна. Мне знаешь какая мысль в голову пришла…
Мысль попросить у Тоси ключи от их дачи пришла ей в голову, когда она уже подъезжала к дому подруги. То, что там ее никогда не найдет благоверный, – это точно. Дачные поселки на мшинских питерских болотах – это местечко пострашнее Бермудского треугольника. И вообще, там ее никто не знает. И самое главное: домик у Кузнецовых хоть и в садоводстве, но не в общей куче, на отшибе.
Когда Кузнецовы вступали в дачный кооператив, слегка опоздали. И им, последним в списке, отдали неудобья за ручьем у леса – пять участков оказались на отшибе. Вроде и рядом, и в то же время – в стороне.
Участки у всех кривые и кособокие, никто особо-то и не высчитывал шесть соток, поэтому жили «заручьевские» просторно и широко.
– Инь! Да ты там с тоски умрешь! – Тося смотрела на подругу с жалостью. – Нет, мне не жалко – бери к л юч и. Мы в эт ом г од у т уда не по едем – это однозначно. Но как ты там жить будешь?! Там же удобства во дворе! Слава богу, вода в доме есть. А с работой как? Как ты будешь ездить? Это ведь три часа в одну сторону и столько же обратно…
– А я не буду ездить каждый день. Я все решила…
Она и с работой все решила. Давно уже хотела своими материалами, собранными в сибирских экспедициях, заняться, да все руки не доходили. Видимо, пришло время.
– Ты уйдешь из университета? – Тося снова с жалостью посмотрела на подругу.
– Ну, во-первых, уже почти лето, и моей работы там на куриный шаг осталось. Во-вторых… Тонь, ну что мне, денег не хватит, что ли? Ты же знаешь, университет у меня был совсем не для зарабатывания средств на проживание. «Был»… Видишь, я о нем уже в прошедшем времени думаю, – грустно сказала Инга. – И вообще, Тось, не смотри ты на меня как на умирающую. Перевезу свои тетрадки, компьютер у меня есть, займусь наконец наукой.
Она и правда собиралась серьезно поработать, но на запущенной даче Кузнецовых надо было для начала навести порядок, а это оказалось делом нелегким. Софья Гавриловна, будучи дамой модной и экстравагантной, на даче жила как крестьянка. И весь хлам, скопившийся за зиму, весной перевозила за двести километров.
– Какое счастье, что у нас нет машины! – говорила иногда Тося. – Ты представляешь, сколько бы мама могла увезти на машине, если даже в сумке-тележке с колесиками она умудряется за лето перетащить туда гору барахла! На чердаке стоит сундук. Я как-то добралась до него. Думаешь, что там было?
– Что? Золото-алмазы?
– Ага! Лифчики мамины! Штук сто, наверное, атласные «чепчики» времен хрущевской оттепели! Я ей говорю: «Мам! Ну на хрена ты это сюда притащила?» – «Носить буду! Не выкидывать же!» – ответила. Куда носить?!! Сколько надо женщине этого добра??? Не сто же штук!
– Так ты бы выбросила, – посоветовала подруге Инга.
– Да ты что?! Потом скандал будет. Пусть лежат…
Инга забралась на чердак в первый же день. Там было тепло от нагревшейся на солнце крыши. В щели и мутное чердачное окошко пробивались лучи, в которых вихрились миллиарды пылинок. Они щекотали нос так, что Инга расчихалась.
Она нашла тети-Сонин сундук. В нем и правда обнаружился склад атласных старых бюстгальтеров, смешных и стыдливо-уродливых, сшитых в пятидесятых годах на советской фабрике нижнего белья простенько и недорого.
А на самом дне сундука Инга нашла фотоальбомы. Она расположилась в пыльном старом кресле, стоявшем посреди чердака, и открыла первый, сильно потертый, с металлической застежкой на толстенных корочках переплета.
В нем были старые пожелтевшие фотографии. Виды какого-то поселка или маленького городка, видимо на Севере: полузанесенные снегом улицы, скользкие деревянные мостки-ступеньки в горку и с горки, полоска воды с подводной лодкой у причала, бравые веселые моряки.