Ольга Малинина - Кукла Даша

– Ну, Дарья, как там в школе? – утолив первый голод, стал расспрашивать папа любимицу.

– В смысле оценок или вообще? – хитро спросила Даша.

– И в том, и в другом, – усмехнулся папа.

– Две пятерки: география и биология. А вообще-то скучновато, – добавила Даша.

Костик насторожился: сестра редко бывала чем-то недовольна.

– Это почему? – спросил папа.

– Потому что у меня через две недели соревнования! – радостно выпалила Даша. Какая тут школа!

– Ого! – удивилась мама. – Что же ты молчала?

– Вот и говорю, – с победным видом заявила Даша.

– Ну и ты, конечно же, только и думаешь, как стать победительницей! – заметил Костик.

– Ничего я не думаю, – возразила Даша, – а наверняка знаю.

В словах девочки звучала такая уверенность, что Костика даже передернуло. Бесспорно, конечно, что шансы сестры велики – художественной гимнастикой она занимается чуть ли не с пеленок, и всегда у нее были лучшие результаты. Но ведь она даже не видела своих соперниц! А туда же – знаю!

– Давай поспорим, что тебе не достанется первое место, – неожиданно для самого себя выпалил брат.

– Костя! – строго одернула его мать, но Даша ничуть не смутилась.

– Давай, – согласилась сестра. – На коробку персикового J-seven.

– Литровую? – уточнил Костя.

– Угу.

– Прекратите немедленно, – вмешалась мама. – Ну ладно Даша, но ведь ты, Костя, взрослый человек... – разбушевалась мама.

Какой там прекратите! Не успела мама и глазом моргнуть, как Костя и Даша уже пожали друг друг руки в знак заключения спора...

Перед тем, как заснуть, Костик с сожалением подумал, что, вполне возможно, часть своей и без того маленькой стипендии ему придется потратить на коробку персикового сока. А вот Дашу такая проблема совершенно не волновала. Она всегда была первой – и дома, и в школе, и в секции. Так что будет первой и в этот раз.

Осеннее утро выдалось таким теплым и солнечным, что у Даши захватило дух. Бабье лето! Только бы такая погода продержалась подольше! Тогда Осенний Бал удастся на славу, а ведь это ее любимый школьный праздник...

По дороге в школу девочка стала обдумывать сценарий школьного вечера, потому что эта забота целиком ложилась на ее плечи. Она отвоевала право готовить именно этот вечер, и даже старшеклассники соглашались, что лучше Мироновой это никому еще не удавалось.

К концу пути, когда Даша поворачивала к школе, картина праздника уже сложилась у нее в голове. Довольная собой, она прибавила шагу, но ее кто-то окликнул:

– Даша! Подожди!

Даша остановилась – ее догоняла запыхавшаяся Юлька Казакова.

– Ты куда так летишь? – пытаясь отдышаться, спросила Юлька. Ее короткие темные кудряшки растрепало ветром, лицо раскраснелось – наверное, долго бежала вслед.

– Разве? Я даже не заметила, – удивилась Миронова. Ей казалось, что она ползет, как черепаха.

– Даш, представляешь, у нас теперь новые соседи! – тут же выпалила Юлька и принялась делиться новостями.

– Да? – Даша сделала вид, что заинтересована, хотя ей было совершенно все равно, кто теперь будет жить за стенкой одноклассницы. Болтливая Казакова со своими собственными рассказами всех утомила, так теперь еще и про ее соседей слушать! Впрочем, Юлька совсем не плохой человек, и с ней легко найти общий язык, если пропускать мимо ушей половину ее болтовни.

Казакова взахлеб говорила что-то о соседней квартире, о ремонте, о новых жильцах, причем в таких подробностях, что очень скоро сама забыла, с чего начала рассказ. Словом, Юлька увязла в непролазных словесных бреднях, а Миронова тем временем думала о своем: об Осеннем Бале, о Косте, о том, что скоро у нее соревнования...

После того, как Даша придумала сценарий Осеннего Бала, утро неожиданно потеряло для нее всякий интерес. Впереди – скучнейший урок алгебры, потому что будет работа над ошибками. Ошибок, разумеется, у нее нет, и почти весь урок придется откровенно зевать.

– Даш, – в размышления Мироновой ворвался Юлькин голос, – как ты думаешь?

– Не знаю, так сразу и не скажешь, – даже не догадываясь, о чем идет речь, ответила Даша.

– Вот и я не знаю, – согласилась с ней Казакова, – он такой непредсказуемый.

Миронова с облегчением вздохнула. На этот раз пронесло, но в следующий раз с Юлькой нужно быть внимательнее – она, кажется, стала иногда обращаться к собеседнику.

За поворотом показалась родная школа, и Казакова, увидев группу впереди идущих девчонок, напряглась, как спринтер перед стартом. Еще бы! Такая шикарная возможность разболтать половине школы о своих новых соседях!

И, действительно, едва Миронова и Казакова поровнялись с девчонками, все Юлькино внимание переключилось на них. Даша попыталась вслушаться в болтовню подруги, но речь зашла о прошедшей контрольной. Миронова некоторое время поддерживала разговор, но потом замолчала, с удивлением обнаружив, что ей нестерпимо скучно.

Она даже не могла вспомнить, когда испытывала такое же чувство. Сколько Даша себя помнила, а это где-то лет с пяти – с шести, она всегда с радостью встречала каждый новый день. Каждое утро, открывая глаза, самой себе Даша могла сказать: этот день желанный, и сегодня будет столько интересного...

«Скорее всего, слишком долго думала про Осенний Бал. Наверняка потратила на это много сил, вот и хандрю,» – утешилась Даша и бодро зашагала на третий этаж. Там, в самом конце коридора, располагался их класс.

Как обычно, класс на все голоса здоровался со своей любимицей, но Даша едва находила в себе силы им отвечать. Вот уж не думала, что внимание мальчишек может иногда раздражать.

Вместе со звонком в класс прокралась Анастасия Владимировна – высокая, неимоверно худая дама со строгим взглядом. На стол опустилась стопка тетрадей, и ученики затихли. Все, кроме Даши Мироновой, с замирающим сердцем ждали результатов контрольной.

Но алгебраичка не торопилась. С изощренностью хорошего садиста она оттягивала ответственный момент. Сперва открыла журнал, и длинной жилистой рукой долго отыскивала нужную страницу. Потом выясняла, кто дежурный, говорила какую-то нудную речь по поводу списываний, одинаковых ошибок, плохой подготовки, ну и все в таком же духе. Напряжение нарастало, и когда Антон Милованов готов был подскочить на месте и крикнуть: « Анастасия Владимировна, ну что там, три или два?», в дверь постучали.

Одновременно двадцать голов выжидательно посмотрели в сторону двери. Не успела алгебраичка подняться с места, как дверь распахнулась, и на пороге появилась Ангелина Константиновна.

Легкий шорох по классу, и снова тягостное молчание: перед этой женщиной с ярко-рыжей химией трепетали все, даже Миронова Даша. Вообще-то Ангелина Константиновна вела самый интересный и легкий предмет, который только можно представить – географию, но это нисколько не меняло дела. Эта редкостного стервозного характера особа была завучем. А при вечно занятом хозяйственными вопросами директоре завуч значило царь и Бог, а, может быть, даже и больше.

– Прошу любить и жаловать, – ангельским голоском, так не вязавшимся с ядовитой внешностью, пропела Ангелина, – Сережа Карцев, ваш новый одноклассник.

Среднего роста мальчишка, зеленоглазый, с кипой густых каштановых волос вынырнул из-за спины Ангелины и оказался в центре внимания двадцати человек.

Географичка внимательно осматривала класс, но посадить новичка было явно некуда. «Придется принести парту, только откуда? Ну конечно, из кабинета химии. Там парт гораздо больше, чем учеников,» – лихорадочно работала мысль Ангелины.

– А-а-а, – внезапно по всему классу разнесся вздох облегчения, – новенький! – Это нетерпеливый Антон, испереживавшийся за контрольную, перевел дух. – Садись ко мне, пока Мороза нет.

– А где Морозов? – обеспокоенно спросила завуч. Правда, переживала она совсем не за Алешку – как это вездесущая Ангелина, да не знает, что случилось с Морозовым!

– Мороз отморозил нос, – хихикнула Балабанова.

– Света! – Анастасия Владимировна только всплеснула руками. Несмотря на всю свою строгость, она порой не знала, как справиться с этим неугомонным классом.

– Ладно, с Морозовым я попозже выясню, в чем дело, – защебетала Ангелина. И, обращаясь к новенькому, добавила: – садись пока с Миловановым, а завтра принесем еще одну парту.

Новенький снял с плеча сумку и не спеша направился к высокому мальчишке с хитроватым лицом. Антон, хотя за последние парты всегда была настоящая борьба, умел отвоевать это место, причем немалую роль в этом сыграли и сами учителя. Дело в том, что любопытный Милованов прямо-таки болел, когда не был в курсе всех событий. А все видеть, слышать и замечать можно только на задней парте, когда позади тебя никого уже нет, не на что отвлекаться, а, стало быть, некуда поворачиваться.