Юлия Резник - Кукушка

Физический труд помог мне отвлечься. Я чуть изменил направление камер и установил дополнительные инфракрасные датчики на самом съезде с большой дороги. Для этого мне пришлось вновь гнать машину к подножью. Марта сомневалась в безопасности этого места, я же, напротив, считал его идеальным. С горы к нам не подобраться, и все подножье — как на ладони. А если нежданные гости все же придут — нам есть куда отступать. В этих местах я знаю каждую тропку и каждое деревце. В верховье затеряны домики овчаров. Кто не знает — никогда не найдет. Идеальное убежище на случай опасности. Утром я планировал подняться туда на разведку. На всякий случай оставить вещи, которые нам смогут понадобиться, если уходить придется быстро. Одеяла, еда, спички. И памперсы!

Уже начинало светать, когда я наконец-то закончил и вернулся в дом. После обжигающе горячего душа прохладный воздух ванной комнаты заставил поежиться. Я зашел в котельную и включил отопление. Всего лишь конец августа, но в горах обогреватели зачастую вообще не убирали из комнат. В глубине дома заплакала Алиса. Я сверился с часами. Еще бы — ей давно пора есть. Откинув со лба влажные волосы, я пересек коридор и осторожно толкнул дверь в спальню. Марта спала так крепко, что не слышала ни криков дочки, ни моего приближения. Но я ее не винил. На ее долю выпало слишком много всего. Ей нужно было отоспаться. Отъесться. Прийти в себя, чтобы обрести гармонию. Одна из причин, по которой я привез ее именно сюда. Здешние виды и тишина способствовали этому, как ничто другое. Да мне и самому нужно было о многом подумать. Разобраться с комком тех эмоций, которые я, не в силах распутать, перетащил из далекого детства во взрослую жизнь. Чтобы раз и навсегда дать ответ на довольно простой вопрос: кто я и где мое место? Уезжая отсюда, я сжег за собой все мосты, но это не помогло мне обрести новый дом, и ничего во мне не изменило. Я был все тем же мальчиком, с тысячей вопросов в голове и с тысячей демонов за пазухой.

Погрузившись в собственные мысли, я приготовил Алисе смесь и устроил малышку в переноске. Наверное, мне стоило соорудить ей колыбель. Или найти на чердаке нашу… фамильную. Не дело это, что у нее нет своей собственной кроватки. Пока Алиса вяло сосала бутылочку, я подключил наушники к телефону, ввел логин, пароль и наконец получил возможность услышать записи Вуича. За время своей охоты на него я прослушал столько килобайтов оцифрованного звука прослушки, что знал голос Вуича едва ли не лучше, чем собственный. Низкий, отрывистый, с тягучими «а». Завуалированные переговоры. Второй голос мне был тоже знаком, а вот третий — я слышал впервые. С акцентом, возможно, переводчик, или кто угодно еще. Высокопоставленный бизнесмен, представитель посольства? Да кто угодно. В разговоре мелькают имена сошек помельче, я выписываю их на бумажку, чтобы после обмозговать. Глаза слипались от усталости. Тело ломило. Когда в разговор вклинивается новый голос, я уже практически спал. Но дальнейший диалог заставил меня взбодриться и, вскочив со стула, заметаться по комнате.

— Твою мать! Твою ж мать… — прошептал я, когда запись оборвалась.

Вышел на главную, посмотрел на часы. В файлах профиля содержалось еще четыре аудиозаписи. В общей сложности они занимали чуть больше трех часов. Но я почти двое суток не спал, и мне требовалась передышка. Я нерешительно отложил телефон и покосился на сладко посапывающую Алису. Сначала сон. Все остальное после… Подхватив одной рукой переноску с малышкой, я двинулся к лестнице. Но на полпути остановился. У моей дочки имелась мать. И, пожалуй, той уже было пора привыкать к этой роли. Изменив траекторию, я осторожно открыл дверь в спальню. Настороженно замер, прислушиваясь к звукам. Марта тихо плакала, свернувшись в калачик на краю кровати.

— Марта, — позвал я, но не получил ответа — она спала, растревоженная кошмаром.

— Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста…

Марта перевернулась на спину и выгнулась на кровати, чуть раздвинув ноги. Я осторожно поставил переноску на журнальный столик, а сам, будто магнитом притягиваемый, подошел к кровати. Марта мучилась от кошмара, да… Но она также мучилась и от неудовлетворенного желания. Сглотнув, я присел на кровать. Одеяло Марты сбилось в ногах, футболка задралась, собравшись в складки под грудью. Будто во сне, я провел подушечками пальцев по ее призывно раскинутым ногам вверх по внутренней стороне бедер и замер у жаркого входа, прикрытого трикотажем. Марта нетерпеливо завозилась. Подрагивающими пальцами я отвел в сторону ткань и коснулся влажных припухших складок. В голову ударил голод. Голод такой силы, что стало страшно. Он звенел во мне, завивал нервы в пружины, подчиняя себе. Казалось, если я пригублю её, то не смогу оторваться, пока не иссушу её, не выпью все стоны… Холод прошел по коже, поднимая короткие волоски на загривке. Марта застонала и еще сильнее подалась вперед. Завороженно наблюдая за тем, как мои пальцы ласкают ее нежные сочные губы, я сместился ниже. Обхватил рукой ее тонкую щиколотку, чуть отвел ногу в сторону, ни на секунду не прекращая ее ласкать, и медленно-медленно наклонился, чтобы с мучительным стоном накрыть ее сердцевину ртом.

Это был сон. Вязкий, тягучий… Один из многих других, но в то же время совсем на них не похожий. Мое тело пылало, словно его лизали языки адского пламени. Пламени, которое, если верить Ивану, однажды выжжет мою душу дотла. А я ведь совсем того не хотела. Господи, как же я не хотела! Как отчаянно боролась с обуревающими тело желаниями! Но моя плоть брала верх… Всегда брала! Жалобно всхлипнув, я в очередной раз сдалась в сладкий плен удовольствия. Подкинула бедра навстречу настойчивой ласке. Скользнула руками по груди, сжала изнывающие соски, спустилась к эпицентру пожара… и в ужасе распахнула глаза.

Это был вовсе не сон. В мягком свете ночника я увидела широкую, покрытую татуировками спину и темную голову между своих бесстыдно раскинутых ног. С губ слетел жалобный всхлип. По телу короткими обжигающими вспышками проносились заряды тока и ударяли точно в то место, которое Макс с такой страстью терзал языком и губами…

— Макс, — всхлипнула я, окончательно потерявшись. Иван никогда не ласкал меня так. Он считал меня грязной… И сейчас я впервые наяву ощутила, как это прекрасно, как это невозможно прекрасно… До этого я могла лишь мечтать. — Ма-а-акс!

Услышав мой зов, он отвлекся. Вскинул на меня пьяный расфокусированный взгляд, опалил жидким золотом.

— Не говори, чтобы я остановился. Пожалуйста… Не говори.

Его руки, обхватившие мои бедра, дрожали, я не могла поверить, что стала причиной того, что этот сильный мужчина потерял голову и контроль. Но совершенно определенно он выглядел невменяемым… Словно наркоман под ударной дозой! Наверное, это должно было меня испугать, однако… ничего подобного не случилось. Он влек рвущейся из глубин взгляда прорвой, он заманивал в свои прочные сети, из которых мне было не вырваться.

Со стоном капитуляции я откинулась на подушку. Сейчас я узнаю, чего так долго была лишена! Если Макс, конечно, не передумает… Страх пронесся по венам, но не успел отравить мою кровь… потому что мой нежданный любовник и не думал останавливаться. Он лизал меня и покусывал, он раскрывал меня пальцами и терзал розовую сердцевину с голодом, который ничуть не уступал моему. Он возносил меня выше и выше, выбивал хриплые крики и стоны, которые я глотала, чтобы не разбудить малышку, но сдерживаться становилось все трудней. Раскачиваясь на краю пропасти, я как зверь вцепилась зубами в ребро его широкой ладони и с громким криком упала вниз.

Оргазм стал для меня последней каплей. Я уснула, стоило только его волнам чуть схлынуть. Очень давно я не спала так крепко, да и спала ли вообще? Возможно, еще до гибели родителей… А после такого не помню. Моя жизнь с Иваном была наполнена бесконечной, не затихающей ни на секунду тревогой. Страхом, сизым маревом, проникающим даже в самые сладкие сны. Отравляющим все живое. Сколько ночей я провела, вглядываясь в занимающийся на горизонте рассвет? Не счесть.

Утро проникло в комнату розовым мягким цветом. Слабым, дрожащим лучом прошлось по деревянному полу и замерло у меня на груди. В теплом коконе одеял было так тепло и спокойно. Лишь нос почему-то замерз. Неужели в доме было настолько холодно? Я зажмурилась и слегка потянулась. Тело коснулось тела. Руки на моей талии сжались чуть сильнее, будоража в памяти события ночи. К щекам прилила краска.