Юлия Резник - Кукушка

Побьет… Хмыкнув, я все же стащил с себя армейские ботинки, прежде чем пойти вслед за Мартой в кухню.

— Ну! — сказала она, разглядывая меня своими искрящимися, как снег в горах, глазами. — Где тебя носило?

— Будешь кофе? — вместе ответа на ее вопрос поинтересовался я, шаря на полках в поисках банки.

— Макс!

Она шипела, как кошка, а меня все сильней пробирал смех. Я не мог нарадоваться, что она… такая. Злая, возмущенная, страстная, требовательная… Живая!

Коснувшись губами ее виска, в очередной раз вдохнув густой пряный аромат нашей страсти, я объяснил:

— Выше в горах затеряны несколько стареньких домиков. Там иногда останавливаются овчары. Я разведал, в каком они состоянии, выбрал лучший, привел его в относительный порядок и оставил там какое-какие вещи. На случай, если нам придется спешно уходить.

Тело Марты в моих руках чуть дрогнуло. Будто ее витающую в облаках душу вновь затянула реальность. Мне не хотелось ей напоминать об опасности… Я знал, что здесь, в горах, в тишине, их окутавшей, было так легко забыть обо всем, но… Нам нельзя расслабляться. Пока не решился вопрос с Вуичем, опасность поджидала нас буквально на каждом шагу.

— Спасибо, — шепнула она.

— За что?

— За то, что заботишься о нас. За ту ночь, что мне подарил.

Телом прошел ток. Она благодарила меня, но даже не представляла, как это было нужно мне самому. Какой отчаянный голод она во мне пробудила! Да, Марта еще не догадывалась…

— Я не проделал с тобой и тысячной доли того, что планировал.

Ее кожа покрылась мурашками.

— Правда? И ты не считаешь меня… ненормальной? Порочной? Я не знаю… — сбивчиво шептала Марта, не отводя пухлых губ от моей шеи.

— Я считаю тебя своей. Каждое твое желание — мое желание. Ты только скажи… А если даже не скажешь, я догадаюсь сам.

Мои слова звучали убежденно, но внутри я дрожал. Мои демоны, моя тьма рвались наружу. Марта боялась, что я посчитаю ее испорченной, и не догадывалась, что я буду только счастлив услужить каждому из ее пороков. Меня до костей пробирало желание узнать, как далеко она способна зайти. На какие эксперименты согласится. Я прощупывал ее границы осторожно, боясь спугнуть, и замирал от сладкого предвкушения. Она позволила себя связать… Зная, что в любой момент может освободиться, но что бы она сказала, если бы я сковал ее? Грубый металл на ее хрупких запястьях. Руки подняты вверх… Лопатки напряжены и выделяются на теле, как крылья ангела… Ангел и демон. Я хотел бы это увидеть… Я хотел бы тр*хнуть ее. О, как бы я хотел.

— Я не позаботилась о тебе, — продолжала шептать она. Мои руки, поглаживающие ее хрупкую спину, на мгновение замерли. Оказывается, пока я отсутствовал, Марта здорово себя накрутила.

— Как бы ты хотела обо мне позаботиться? — намеренно провокационно уточнил я.

— Губами… Ртом? — послышался ее сиплый… нерешительный шепот.

— Тебе бы этого хотелось?

Только разговоры об этом доводили меня до какого-то сумасшествия. Одни только лишь разговоры.

— Я не знаю… Я… Он заставлял меня иногда, я… — Марта отошла от меня, отвернулась, обхватив свои плечи ладонями. Я убью его… Я найду и убью. Алыми всполохами в голове взорвалась ярость.

— Он насиловал тебя?

Марта оглянулась резко:

— Не знаю… Не знаю, как это назвать. Иногда неудовлетворенность сводила меня с ума, и тогда… я была бы только рада, если бы мой рот помог ему отвердеть. Я хотела, чтобы у него получилось в меня войти, позволить мне разрядиться… Но в большинстве своем я ненавидела это. И себя ненавидела тоже.

На моих глазах Марта вновь заледенела. Из ее глаз ушла жизнь. Она снова стала походить на заведенную куклу, которую я не один год наблюдал в бинокль. Правда далась ей нелегко. Впрочем, как и мне. Я подошел к Марте со спины и осторожно скользнул руками по ребрам. Нажал на крестец, там, где Вуич оставил свое клеймо. Ярость сжигала мои внутренности, ярость разливалась по венам.

— Ты не передумала перебить тату?

— Нет… нет, не передумала.

— Тогда давай это сделаем прямо сейчас? Я не хочу, чтобы тебе что-то о нем напоминало.

— И тебе… И тебе напоминало, ведь так? Я уже не кажусь тебе чистенькой девочкой? Поубавилось энтузиазма?

— Дура, — рявкнул я и, раскаленный яростью добела, медленно вышел из комнаты.

Холодный душ мне не помог. Вокруг меня все искрилось и полыхало от ненависти. Убью эту тварь… Убью… Лишь только в спальне Алисы мне удалось хоть немного взять себя в руки. Присутствие малышки успокаивало, притупляло злость. Я не спал практически двое суток. Я устал и нуждался в отдыхе. Отбросив прочь полотенце, я устроился возле сладко сопящей дочери. Остальное — потом.

Спал я довольно чутко. Это была привычка, сформированная годами службы, а потому я прекрасно слышал, как Алиса проснулась, как она завозилась, недовольно кряхтя, как несколько минут спустя заорала во все свое детское горло, и Марта пришла на ее зов.

— Тихо-тихо, моя хорошая… не мешай папе спать, — прошептала она у самой двери, и за это готов был простить ей все, что угодно. Даже её последние абсолютно идиотские слова.

Убедившись, что все в порядке, я снова позволил себе уснуть. Пара-тройка часов, мне было нужно совсем немного. Меньше, чем всем другим людям, не обученным специальным техникам сна. Проснулся я ближе к обеду. Заглянул в гостиную, где Марта играла с малышкой. С каждым днем она тянулась к ней все сильнее… Мое сердце пропустило удар.

— Тук-тук. Я ничего не прозевал, пока спал?

Марта вскинула на меня испуганный взгляд — очевидно, я подошел слишком тихо — тоже привычка, к которой, впрочем, она уже должна была бы привыкнуть.

— Ничего такого. Алиса немного поплакала, но я дала ей лекарство от колик в животике, и все наладилось. Я… думала пойти с ней на прогулку.

— Почему бы и нет? Возле дома опасности нет.

— Тогда… мы можем выйти прямо сейчас.

Я внимательно следил за Мартой, пытался понять, о чем она думает, но она старательно отводила взгляд. Смущалась? Стыдилась себя, загнанная в рамки комплексов. Переполненная страхами… Отрицающая себя… Она была так мне знакома.

— Пойдем, мне тоже нужно поработать на воздухе.

Пока я возился с колыбелью, доводя ее до ума, Марта бродила с дочкой по вымощенным дорожкам. Я понимал, что скоро она не сможет долго выдерживать вес малышки, а значит, нам определенно понадобится коляска. Лучше всего ее было бы заказать через интернет. Так мы не привлечем к себе лишнего внимания.

На некоторое время я отвлекся, полируя дерево, а когда снова взглянул на своих девочек — Алиса уже спала. Марта же, сидя на покосившейся от времени скамье, что-то мастерила на столике, который я выковал. Заинтересовавшись, я подошел ближе. Из кусочков битого стекла, которое никто из нас так и не удосужился смести с дорожки, она выкладывала на стеклянной поверхности стола узор. В нем отдаленно угадывались окутанные туманом горы и серое неспокойное небо. Художник во мне настороженно замер.

— Как ты… Ты где-то этому училась?

— Что? — отвлекаясь от работы, Марта вскинула на меня растерянный взгляд.

— У тебя есть художественное образование?

— Образование? Нет… Я бросила институт на пятом курсе. Когда решилась сбежать. Ты ведь в курсе…

— Экономика… ты ведь училась на экономиста?

— Да, — насторожилась Марта, не понимая моего странного возбуждения.

— И ты никогда не училась в художке?

— Да нет же! Что ты ко мне пристал?

— Посмотри сюда! Посмотри! Что ты видишь?

— Криво разложенные стекла.

— Стекла?! Да это же целый пейзаж! Неидеальный, да… Но цвета… чувство света… Ты очень-очень талантлива.

— Тебе-то откуда знать?

Я открыл и закрыл рот. Провел рукой по волосам, вдруг осознав, что она ничего толком о моей жизни не знает. Это мне известен каждый ее шаг. Она же… далеко не в таком положении. Тем удивительнее ее ко мне доверие. Бросив еще один взгляд на работу Марты, я опустился рядом с ней на скамью. Вытянул ноги.

— Ты обвинила меня в том, что я врал тебе… Тогда, когда мы оказались здесь, после грозы. Но на самом деле мой рассказ — вовсе не вымысел.

— А что же?

— Я ведь говорил уже что это была несколько отфильтрованная реальность.