Юлия Резник - Кукушка

— Макс… — снова позвала меня.

— Это лучшее белье, правда? Скажи, что тебе нравится.

Я стащил с себя джинсы и трусы и подошел к ней вплотную. Прижимаясь грудью к ее спине, телом чувствую ее нежную кожу, перевитую грубой пенькой.

— Мне нравится… — выдохнула она.

— Лучше всякого кружева… — шепнул я на ухо, очерчивая пальцами веревку, сковавшую ее шикарную грудь. Поднялся по коже, обхватил соски и чуть потянул. Мой член изнывал от желания в нее погрузиться, но, пока мы не получили добро от врачей — об этом не могло быть и речи.

— Обопрись ладонями о трюмо.

Не сводя с моего отражения глаз, Марта чуть прогнулась и ухватилась за край деревянного столика. В такой позе мне было прекрасно видно ее пульсирующую розовую плоть, зажатую с двух сторон веревкой. Я снова приблизился вплотную, пройдясь членом по ложбинке ануса туда, где все только меня и ждало.

— Расслабься. Я помню, что нам нельзя… Это будет петтинг. Сладкий… грязные петтинг.

Марта всхлипнула, подаваясь мне навстречу. Ее грудь в отражении колыхнулась. Мне нравилась идея с зеркалом. Так я мог наблюдать за тем, что происходило. Видеть всю ее… и держать ситуацию под контролем. От меня ничего не укрылось. Поджавшиеся пальцы на ногах, искаженное страстью лицо, веревки на ее теле. Я размеренно двигал тазом, потираясь о ее сладкую сочащуюся влагой раковину, царапая нежную плоть члена грубой веревкой, получая острое, запредельное удовольствие на грани боли. Марта тоже была близка. Напряженные мышцы ее безупречных ног все сильнее дрожали, из груди рвались хриплые придушенные стоны. Мой взгляд опустился чуть ниже. На ее тонкую шею в тесной петле. Осторожно, не прекращая своих движений, я просунул указательный палец под веревку и чуть на себя потянул. Глаза Марты панически распахнулись. Я позволил сделать ей жадный вдох, и снова потянул:

— Не бойся. Это просто сделает твой оргазм ярче.

Я не узнавал собственный голос, я не узнавал себя! Все мои фантазии, все мои мечты… вырвались из-под контроля, взяли мое тело в плен… Я почувствовал, как она запульсировала, как хаотично забилась в моих руках. Палец усилил натяжение, я проехался по ней в самый главный, последний раз и резко дернул веревки, проходящие между ног.

— Ма-а-акс! — закричала Марта, кончая, — Ма-а-кс, — прорыдала она.

После всего, что случилось, Макс уснул очень быстро. Я кожей почувствовала, как расслабилась его тело, как опала рука, которой он до последнего меня поглаживал. Настороженно прислушиваясь, я аккуратно высвободилась из его объятий и встала с кровати. Крадучись, как воришка, дошла до двери, выскользнула в озаренный неярким светом коридор. На цыпочках прошла до гостиной, в которой оставила свой телефон. По настоянию Макса выключенный… Дисплей вспыхнул, подчинившись движению моих пальцев. В его тусклом свете я поймала свое отражение в большом зеркале над камином. Мои глаза лихорадочно блестели. Кожа саднила, кое-где на ней виднелись небольшие ранки-ожоги — наглядные свидетели того, что все происходящее ранее было реальным. Подрагивающими пальцами я очертила ссадины, потрогала воспаленные соски, спустилась вниз по животу, свободной рукой набирая выгравированный в памяти номер и стараясь не думать о том, что этим поступком могу запросто все перечеркнуть. Что было… и то, что могло бы быть. Слеза сорвалась с ресниц и, оставив на щеке серебристый след, сорвалась вниз.

— Алло.

Тихий низкий голос Ивана заставил мое сердце биться сильнее. Во рту пересохло, и чтобы сказать то, что хотела, мне пришлось несколько раз сглотнуть.

— Падай на дно, Ваня. Не сегодня, так завтра тебя арестуют.

На том конце связи послышался треск.

— Ну, надо же… Вот уж не ожидал. Моя девочка объявилась.

— Уже не твоя, — прошептала я, кожей чувствуя, как поднимаются тонкие волоски на моем теле, — надеюсь, ты понимаешь, что ситуация очень серьёзная…

Он что-то говорил, но я не стала слушать. Выключила телефон, достала симку… Слезы затрудняли дело, размывая картинку перед глазами. Досадуя на собственную слабость, я резко вытерла их плечом, но влага набегала на глаза снова и снова. Пока я пыталась прийти в себя, в своей комнате захныкала Алиса. Я покормила малышку и снова уложила в кроватку. Часы показывали третий час ночи и, несмотря на все тревоги, усталость брала свое. Мои глаза закрывались.

Не знаю, сколько прошло времени, когда сквозь сон я почувствовала чье-то присутствие рядом. Максим…

— Я проснулся, а тебя нет.

— Кормила Алису и задремала, — шепнула, устраиваясь поудобнее в его сильных руках. Утром… возможно, все перевернется. Утром… а пока, под покровом ночи — его разнузданные пальцы на моем теле. Ласковые, требовательные, бесстыжие.

— Макс…

— Раздвинь ноги чуть шире…

Разве я могла не подчиниться? До слез желая его…

Макс виртуозно играл на моем теле. Знал, где достаточно легонько подуть, а где нужно надавить посильнее. Я плавилась в этих ласках. Пряча лицо на его мощной шее, вцепившись зубами в ключицу, чтобы снова не закричать, оставляя следы зубов на его плотной коже, я поднималась все выше и выше. Ритмично поглаживая меня пальцами одной руки, второй он завладел моей ладонью. Сжал ее на своем возбужденном члене, чуть сдвинул кожу, задавая ритм. Показывая, чего от меня хочет. Не нежности… нет! Сильные рывки, хриплое свистящее дыхание. Мое и его… Возможно, в последний раз. Если он не сможет простить…

И застыла в одной наивысшей точке своего удовольствия и… полетела, забывая обо всем. Поверх моей ослабевшей ладони снова легла его. Несколько резких движений — и мой кулак обожгла его горячая сперма.

Когда я проснулась утром, ни Макса, ни Алисы в комнате не было. Сходив в душ и почистив зубы, я нашла их прогуливающимися возле кузницы. Алиса не спала. Лежа на плече отца, она с удовольствием сосала пальчики и внимательно разглядывала все кругом. Феерия ночи сменилась страхом. Страхом потерять счастье, которое было так близко…

— Доброе утро.

— Привет.

Макс сексуально улыбнулся, с видимым удовольствием разглядывая меня в ярком утреннем свете.

— Давно не спите?

— Уже где-то час. Я хотел приготовить завтрак, но Алиса не захотела уходить со двора.

Мои губы дрожали. То ли от нежности, то ли от страха. Через силу, глуша клокочущий ужас в душе, я все же вернула Максу улыбку.

— Я все сделаю… Гуляйте, — бросила, прежде чем вернуться в дом.

— И что, даже не поцелуешь? — крикнул Макс мне вдогонку.

Я замерла на середине пути. Закусила губу, собираясь с силами. Преодолела разделяющее нас пространство и, зажмурившись, коснулась губами губ. Сладко… Как же сладко, Господи. С трудом оторвавшись от своего мужчины, и все так же не смея смотреть ему в глаза, осторожно поцеловала Алису в лобик, погладила ее по жиденьким светлым волосикам и, уже не оглядываясь, едва не побежала к дому.

— Все будет хорошо, ну же… Все будет хорошо, — убеждала себя, взбивая яичную смесь на блинчики.

Все уже было почти готово, когда Макс с дочкой вернулся в дом. До меня доносился его тихий голос, но из-за шума вытяжки слова было не разобрать. При желании ее можно было выключить… но я трусливо боялась того, что узнаю. Переложив последний блинчик на блюдо, я выключила плиту. Сунула под проточную воду не успевшую остыть сковороду. Послышалось громкое шипение.

— Вуич сбежал. — За спиной раздался голос Максима. Никак не прокомментировав его слова, я капнула на губку средством для мытья посуды и принялась оттирать сковороду. — Ты слышала, что я сказал?

— Да. У меня стопроцентный слух.

— И что? Никак не прокомментируешь?

— Нет.

— Его кто-то предупредил о готовящемся аресте.

Мои руки тряслись, и посуда в них противно позвякивала.

— В вашей конторе — крот. Возможно, даже не один. Я могла бы сказать, что ничего удивительного в этом не вижу, но, наверное, не стану.

— Сеничкин считает, что это сделала ты.

Глаза жгло, соленый ком распирал мое горло, а страх… дикий страх рвал сердце на части, сбивая ритм.

— Ему видней.

— Какого хрена? Ты можешь мне объяснить? — обычно сдержанный голос Макса теперь превратился в тихий, свистящий шепот. Еще недавно он бы испугал меня до дрожи в коленях. Теперь, зная своего мужчину чуть лучше, я не боялась. Точнее… не так! Меня одолевали тысячи страхов, но я не боялась его. Никогда не боялась…