Юлия Резник - Кукушка

— Еще немного. Потерпи. Будет лучше… — нескладно утешал я, и снова, как прикованный, возвращался взглядом к ее идеальным формам. На все про все ушло почти два часа. Я убрал грязное белье и пошел вымыть руки, которые сладко пахли ею… и молоком. Голова шла кругом. Я был, наверное, даже большим извращенцем, чем думал, потому как этот аромат ударил мне в голову почище всякого афродизиака. Перед глазами так и стояла картинка — мои большие загорелые руки на ее розовой от растирания коже. Она была совершенством. Сегодня я в этом убедился. И это могло стать большой проблемой для меня…

Я вернулся в комнату. Марта уснула, чуть склонив русую голову набок. Мой взгляд скользнул дальше и уткнулся в широко распахнутые глазенки малышки.

— Эй, это кто тут не спит? — спросил я тихонько, обходя кровать.

— Иии…

— Ну-ну, тихо-тихо, пусть мама отдыхает.

— Ме…

Девочка недовольно закряхтела, взмахнула нелепо ручкой, нечаянно ударив себя по крохотному покрасневшему от натуги личику. Маленькая губка задрожала от обиды. Мои же губы растянулись в улыбке. Кроха открыла рот и заплакала во все горло.

— Тш! Не хулигань!

Мне было страшно брать ее на руки, но в противном случае малышка разбудила бы Марту. А та и без того намучилась. Я, кстати, тоже порядком устал. Отвыкшие от работы в кузнице руки гудели. Спину ломило. К тому же я остался без ужина. Но, не раздумывая ни секунды больше, я подхватил маленькую Алису под головку и осторожно прижал к груди. После всего, что мне пришлось уже сделать, необходимость сменить ей памперс меня уже не слишком пугала. Да и приготовить смесь мне не составит труда.

Закрутив на бутылке крышку: я сунул соску в жадно открытый рот, и, наконец, сам взялся за ложку. Впервые за долгое время я ужинал в женской компании. Ну, и что, что эта женщина была в памперсе? Зато она была красоткой. Правда-правда. Это я ее с перепуга не разглядел. А так, в общем-то, ничего.

— Да, красотка?

Не знаю, отчего я проснулась. Словно из бездны вынырнула. Мягкий лунный свет струился в окно, по углам комнаты прятались тени, а я сидела на кровати, жадно глотая воздух. Неужели опять кошмар? Стряхнув с лица остатки сна, я выбралась из постели и только тогда поняла — девочки нет. Сердце подпрыгнуло, сделало кульбит и со всего маху ухнуло вниз. Живот свело от дикого, неконтролируемого страха. Шаг, другой… Я выскочила из комнаты, заглянула в просторную кухню и гостиную — ничего. Коридор поворачивал и упирался в еще одну дверь. Я дернула ручку, подтолкнула плечом — безрезультатно. В отчаянии прислонилась лбом к прохладной лутке, а потом вдруг вспомнила! Макс спал в мансарде, куда вела красивая кованая лестница.

Задыхаясь, я взбежала по ней и с силой толкнула дверь. В комнате горел ночник. Хозяин дома спал на животе, обняв рукою подушку. Рядом сопела малышка. Я сделала шаг назад и в облегчении скатилась на пол по обшитой деревянными панелями стене. Уперлась лбом в согнутые колени и сделала несколько глубоких вдохов. Все хорошо. Макс все предусмотрел. Даже подложил несколько вытянутых подушек, чтобы малышка не скатилась с кровати. Сама я как-то не додумалась до этого, хотя меньше всего хотела причинить ей вред. Из меня бы вышла дерьмовая мать. Хорошо, что я не планировала ей становиться.

Ссутулив плечи, я медленно побрела вниз по ступеням. С тех самых пор, как стало прибывать молоко, мне все время хотелось пить. И как бы я себя ни ограничивала, молоко никуда не девалось. А ведь я думала, что если не стану кормить малышку, то этот процесс не запустится вовсе. Практика же показала, что было достаточно тех самых первых минут после родов, когда Макс, воспользовавшись моей слабостью, приложил девочку к груди.

Напившись студеной воды из-под крана, я вымыла стоящую в раковине грязную бутылочку и вышла из дома. Мне нужно было все хорошенько обдумать. С того дня, как я попала в эту чертову бурю, весь мой план пошел псу под хвост, и было бы неплохо придумать новый. Я не могла здесь оставаться вечно. Хотя, признаться, такая возможность была довольно заманчивой. Здесь было так тихо. Так спокойно… И почему-то эту магическую тишину не нарушал даже лязг металла, доносящийся весь день из кузницы. Напротив, он словно ее подчеркивал.

Я уселась на добротные ступени, ведущие на веранду, и обреченно запрокинула голову. Идеальную картину фиолетового неба чуть смазывали обрывки серых, распятых шпилями елей облаков. Лунный свет опоясывал серебром бриллиантовую россыпь звезд. И мне казалось, что это какой-то богач сбросил невозможной красоты ожерелье прямо на темное покрывало ночи. Ухали птицы. Совы или сычи… Это были звуки свободы.

Интересно, как долго я смогу здесь оставаться? И что мне делать потом? Изначально мой план был прост — дождаться родов, оставить ребенка, а дальше — через границу, до которой отсюда рукой подать. Но Иван меня каким-то образом вычислил. И теперь все, что я могла — это снова прятаться. Прятаться и выжидать, пока он не уберется из этих краев. В этом плане — дом Макса был идеальным вариантом. Но в нем мы были заперты вместе с ребенком, а я… Не могла… физически не могла находиться с ним рядом. Это было неправильно, господи боже, и понимая это, я, тем не менее, не могла себя перебороть. Я видела в этом ребенке лишь продолжение человека, которого ненавидела всей душой. Которого я каждой клеточкой ненавидела…

На той злосчастной дискотеке, на которую мы все же пошли с подружками, ко мне пристал один обдолбаный придурок. Он успел здорово меня напугать, до того как был отброшен в сторону разъяренным Иваном. Как он его бил! Не знаю, мне кажется, он бы и убил того парня, если бы его вовремя не оттащили. Домой мы возвращались в полнейшей тишине. Я была шокирована происходящим.

— Ты этого хотела? Чтобы вот так? — притормозив у дома, спросил Иван.

— Нет! — воскликнула я, уставившись на дядьку широко распахнутыми глазами.

— Тогда зачем тебе это все? Чего тебе не хватает, Марта? Ты ведь ни в чем не знаешь отказа!

— Я не знаю, — на тот момент я действительно не могла облачить в слова то, что чувствовала. Мне хотелось жить, как все нормальные девушки моего возраста. Мне хотелось общения, новых знакомств… Мне хотелось начать встречаться с каким-нибудь парнем и, наконец, избавиться от гордого звания последней девственницы нашего класса. Мне хотелось быть, как все! Вместо этого я была заперта в нашем доме, и весь мой мир вращался вокруг одного конкретного человека. Не думаю, что это было правильно для восемнадцатилетней девушки.

— А ты подумай, маленькая. Я дам тебе все… Все, что захочешь…

— Не дашь! Это просто невозможно!

— Почему? — он держал меня за руку и сверлил своими темными цыганскими глазами. Казалось, что Иван действительно не мог этого понять.

— Ты не можешь заменить мне друзей! В конце концов, ты не можешь стать моим парнем, и…

— Почему не могу? — Иван перебил меня, вновь повторив свой странный вопрос.

— Господи, о чем мы говорим? — растерялась я, — ты мой дядя и…

— Сводный. Мы не родня по крови.

— Я знаю! Но разве это что-то меняет?!

— Все. Абсолютно. Я могу стать твоим мужчиной, Марта. Я могу им стать.

Его слова прошлись по мне, словно катком. Я потрясенно открыла рот, и тут же мои губы накрыл его твердый рот. Горячий язык скользнул внутрь. Невозможно описать словами, что я испытывала в тот момент, но эти чувства рвали меня на части. Сбивали с толку. Иван был единственным близким мне человеком, я любила его, я восхищалась им. Но никогда до этого я не примеряла его к себе, как мужчину.

А между тем, его жадные губы продолжали свое исследование. Они спустились на шею, скользнули по груди, чуть прикусили вершинки:

— Марта, девочка моя… Сладкая, сладкая девочка. Как долго я этого ждал. Как долго!

— Погоди, Иван! Стоп…

Я дрожала. Непонятно, от чего, то ли от ласки, которой жаждало мое юное тело, то ли от ужаса происходящего. Мой мир встал с ног на голову и покатился куда-то, подпрыгивая на ухабах. Тогда я не знала, что тот путь лежал прямехонько в ад.

— Эй, ты чего не спишь?

Я обернулась, глядя на выглянувшего из-за двери Максима.

— Не спится что-то.

— Тебе не хуже? Может быть, что-то болит?

— Нет, все в порядке.

Встав со ступенек, я медленно отряхнула руки и вошла в дом. Для разговоров не было настроения, но Макс как будто этого не замечал.