– Эх ты, шалава! Я-то думал, что у нас все наладится, а ты!

Она с презрением взглянула ему в глаза.

– Ну вот видишь, снова знакомые слова и интонации те же. Снова я виновата, а ты безвинный страдалец. Нет уж, езжай-ка ты восвояси! С дочкой ты уже повидался, а оскорбления твои мне за пять лет нашей совместной жизни вот как надоели! – она выразительно провела ладонью по горлу.

Решительно встала и ушла в дом, проигнорировав просительно протянутые к ней руки. Через десять минут взревел мотор, и Нива стремительно выехала со двора.

Мать, выглянув в окно, радостно сообщила:

– Умотал наконец-то, голубчик! Всех умучил! Вот ведь бесстыдник какой – сам дров наломал, а все кто-то повинен в его маленьких шалостях!

Они споро начали готовить обед. Мать уныло сокрушалась:

– Как жаль, что Веруня уехала. Скучно теперь без неё. Хоть глупость какую сказанет, хоть посердишься немного. От неё не знаешь, чего и ждать, а все жизнь веселее. – Практично добавила: – Да и овощи теперь девать некуда. Как она ела хорошо, прямо готовить было приятно. Не то, что ты – клюнешь раз, и сыта будто бы! А ей – что ни свари, все сметет, да еще и похвалит. Я себя прямо ресторанским поваром чувствовала. Как он там называется – шеф?

Она немного помолчала, споро шинкуя морковку и искоса посматривая на печальную дочь.

– Замуж тебе надо. Не повезло с этим дураком, повезет с умным. Юрий всем понравился. Даже Генрих похвалил. Сказал, что основательный мужик. А это у него главная похвала, сама знаешь.

Даша зарумянилась, но ничего не ответила. Мать давно привыкла к манере дочери отмалчиваться, если та обижена или в чем-то сомневалась, и лезть в душу не стала.

Часы на руке тихо пикнули, отмечая пять часов. Даша сняла белый халат, аккуратно повесила его в шкаф на вешалку, сменила туфли, взяла сумочку и не спеша вышла из здания.

Скамейка, на которой обычно сидел Юрий, ожидая её, была пуста. Она почувствовала разочарование и невольный испуг. Неужели он не пришел? Что случилось? Не смог или не захотел? Имидж Снежной королевы разрушился, она стала как все, и интерес пропал? Она быстро заморгала, прогоняя подступившие слезы. Нарочито неторопливо двинулась по дороге, надеясь, что он окликнет.

Но по дороге никто не встретился. Маша до сентября гостила в деревне у бабушки с дедушкой, поэтому до дома Даша дошла в одиночестве. Еще раз удрученно огляделась у подъезда. Никого.

Механически поужинала, не обращая внимания на то, что ест. Села читать, но, застряв на полчаса на одной странице, и не поняв ни строчки, отложила книгу. Достала связанную до половины пушистую ярко-розовую кофточку, обещанную Маше к сентябрю, начала вязать. Быстро перебирая спицами, мучительно думала: почему же он не пришел? У неё был номер его телефона, и очень хотелось позвонить, но она боялась. Не может же она навязываться! Вдруг он её уже забыл или просто не захочет разговаривать? Мужчины – народ непостоянный.

В одиннадцать часов отложила вязание, приняла контрастный душ, чтобы сбить накал страстей, и легла в постель, стараясь сдержать слезы. Часа два ворочалась с боку на бок, напрасно считая овец, складывая числа и считая до миллиона.

Когда прозвенел звонок, испуганно подскочила и села в кровати, не понимая, наяву это или почудилось от долгого ожидания. Звонок настойчиво прозвенел снова. Быстро затянув на талии тяжелый, до пят, велюровый халат, подошла к двери и осторожно спросила:

– Кто там?

Знакомый голос нетерпеливо попросил:

– Даша, открой, это я!

Дрожащими руками она повернула замок и отворила дверь. Юрий вошел, скинул пиджак и повесил на вешалку. Потом повернулся и в упор посмотрел на тревожно глядящую на него девушку. Качнулся к ней, но удержался, засунув руки глубоко в карманы. Тихо выдохнул:

– Боже, как же я скучал! Самолет задержали на пять часов! Опять искали какую-то заложенную в нем бомбу. Думал, никогда не прилечу. Надо было прийти завтра, не будить тебя сегодня, но не вытерпел. Может, мне уйти?

Он с робкой надеждой искал на её лице опровержение собственным словам. Она застеснялась и неуверенно спросила:

– Почему ты не позвонил?

Он кисло признался:

– Хотел, но не стал. Если честно, надеялся, что ты хоть немного соскучишься и будешь меня ждать. Ты беспокоилась?

Она кивнула, уставясь в пол и ничего не говоря.

Юрий с облегчением улыбнулся, обнял её за плечи и повел в комнату, уверенно взяв инициативу в свои руки. Усадил на диван, сел рядом.

– Ну, давай поговорим, молчунья моя!

Взял её руку, крепко пожал и в лоб огорошил вопросом:

– Ты выйдешь за меня?

Она нервно сглотнула, не зная, что ответить. Он приподнял её подбородок и заставил посмотреть себе в глаза.

– Что, боишься? Решайся, Даша! Я не могу гарантировать тебе вечное блаженство, на земле его не бывает, но я тебя люблю и буду делать, все, что смогу, чтобы ты была со мной счастлива!

Он мягко погладил её опущенное плечо. От этого простого движения в её теле завертелись горячие вихревые потоки и понеслись во все стороны. Голова закружилась, ладони покрылись легкой влагой. Юрий заметил её невольную дрожь и медленно привлек к себе.

– Я думал, что надо сначала рассудительно поговорить друг с другом, но теперь вижу, что ошибся. Нам нужно начинать по-другому. Потом будет гораздо легче решить наши проблемы.

Он рывком поднял её на ноги, прижал к себе так, что она почувствовала все его жесткое тело и требовательно приник к губам. Сначала она растерялась от этого яростного напора, но через минуту вспыхнула в его объятиях и поняла, что давно хотела этого. Не в силах совладать с неуемным желанием собственного тела, она потянулась к нему и ответила на поцелуй.

Издав непонятный звук, средний между стоном и рычанием, он подхватил её на руки и опустил на кровать. Нетерпеливо стащил с неё халат и ночную рубашку. Пока она лихорадочно пыталась выдернуть из-под себя одеяло, чтобы прикрыться, разделся сам и лег рядом.

Она сдавленно попросила:

– Выключи свет!

Он послушно встал, не стыдясь своей наготы, выключил люстру и зажег бра над кроватью. Она стыдливо спросила, прикрывая глаза рукой:

– Зачем свет?

Юрий с нескрываемым удовольствием обвел взглядом её стройное тело.

– Чтобы любоваться тобой! – лег так, чтобы чувствовать её целиком.

Горячей ладонью провел по её ногам, очертил контуры упругих бедер и тонкой талии, поднялся к груди и накрыл мягкие холмики ладонями, сжав их с удовлетворенным вздохом. Потом прильнул губами к её шее и поцеловал впадинку у основания.

Она прерывисто простонала, неожиданно для себя положила руки ему на плечи и погладила тугие мускулы.

Он дернулся, как от удара и сдавленно попросил:

– Не надо, Даша! Я не выдержу!

В порыве необъяснимого озорства она подняла ножку и коснулась бедром его напряженной плоти. Он зашипел, как от острой боли и спросил сиплым голосом:

– Ты это нарочно, да?

Она мило согласилась:

– Конечно! – и запустила руку ему в волосы, гладя теплую кожу.

Этого он не выдержал. Рывком перевернул на спину и скользнул в неё мягким ласкающим движением. Она вскрикнула от резкой боли. Он тут же остановился, приподнялся на локтях и с сочувствием посмотрел на её напряженное лицо.

– Тебе больно, милая?

Она неловко пошевелила бедрами. Боли больше не было. Наоборот, изнутри наплывали чувственные волны, заставляя требовать близости мужчины. Она приподняла ноги, устраиваясь поудобнее, и подалась ему навстречу.

– Не останавливайся, не надо!

Опираясь на вытянутые руки и внимательно следя за её напряженным лицом, Юрий энергично задвигался, пытаясь угадать её невысказанные желания. Даша несколько мгновений пыталась отвечать на его пытливый взгляд, но потом веки отяжелели, и она закрыла глаза.

Ему было так радостно смотреть на её нахмуренное от внутренних усилий лицо, что он немного задержался, чтобы губами разгладить образовавшиеся у неё на лбу маленькие складочки. Но этого ему делать не стоило, потому что она тотчас обвила его бедра ногами и крепко сжала, двигаясь вместе с ним. У него прервалось дыхание и он взорвался, не дождавшись её.

Упал на неё, крайне недовольный своим нетерпеливым телом. Виновато прошептал:

– Извини! Похоже, что я разучился доставлять тебе удовольствие.

Она открыла затуманенные глаза и мягко спросила:

– А разве это все? – и медленно провела ноготками по его спине.