Мой разум покидал меня. Я дошла до ручки, и вкус крови девушки во рту был последней каплей.
Я сделала ей больно. Я не знала, каким образом. Не помнила. Но я сделала что-то ужасное, и она страдала от моих рук.
Я не смогу жить с этим! Я все отчаяннее пыталась вырваться, извиваясь, кусая, кашляя, рыча.
— Черт, кто-нибудь дайте ей что-нибудь.
Я крутилась и дернулась, от одного только вида сжимающихся стен и удушливого ужасного кашля сотрясавшего мое тело.
Кто схватил меня за ноги, и я стала пинаться.
— Ой, ты, сука! — Оковы обхватывали мою голову, но я больше не была в этом теле. Я была в каком-то другом мире, где хотела умереть.
Игла проколола мою плоть, и мне ввели призрачно леденящее вещество, которое я теперь хорошо знала. Распространение этого белого смога сквозь мою кровь, украло мое тело, убивая разум.
Мой кашель остановился, и я обессилено повисла в чьих-то руках.
— Так-то лучше. Пусть подействует. Она будет резать их как Пикассо уже через полчаса.
Видение того, как я, отрезая части тела, располагаю их в каком-то ужасном произведении искусства, стояло перед глазами, пока я медленно плыла к своей гибели.
***
Когда пришла в себя, я лежала на спине, хрипя, как девяностолетний курильщик. Мои ребра кричали от боли, а легкие, будто кто-то заполнил тиной.
Я попыталась подняться, чтобы убедиться, что на моем лице больше не было крови, но мои руки онемели.
— Она ожила. Принеси ее сюда.
Быстрая перемотка времени, и вдруг из положения лежа на спине я оказалась стоящей, покачиваясь с дубинкой в руках.
Быстрая перемотка вперед во времени, и мои уши начали функционировать снова, сразу же захотелось, чтобы они не слышали. Скуление и вой заполнили небольшую темницу.
Крошечная блондинка с татуировкой колибри на бедре лежала у моих ног. Ее лицо было в синяках, искаженное от отеков. Ее взгляд встретил мой, когда я ахнула в абсолютном ужасе.
Я хлопнулась на колени, когда увидела окровавленный зуб на бетонном полу.
— Прости! Мне очень жаль. Прости. Извини! — Я не могла справиться с этим. Старая злость во мне поднялась, давая отпор наркотикам, только чтобы швырнуть меня в болезненную тошноту.
Сжимая дубинку, я качалась и качалась.
— Стой. Останови это. Пожалуйста, Боже, останови это. Кью. Пожалуйста. Прости. Ты мне нужен. Кью!
Что-то треснуло глубоко внутри. Моя душа сложилась внутри меня как оборванный кусок оригами, отнимая всё доброе, что было во мне, оставляя меня ни с чем.
Мои воспоминания, мое счастье, сила и страсть к Кью все исчезло. Просто так.
О мой Бог. О мой Бог.
Это происходит. Это случилось. Я пропала. Я буквально смотрела на конец моей жизни.
Время остановилось, и я пришла в себя, когда Кожаный Жилет толкнул меня на блондинку с колибри. Она не двигалась, не издавала ни звука.
Он засмеялся.
— Ты так хорошо справлялась, сучка. Выполняла приказы как профессионал. — Он присел на корточки передо мной, схватив за волосы, чтобы посмотреть мне в глаза. — Ты избивала ее, пока мы не приказали тебе прекратить. Ты махала битой, как будто она была нечистью, которую ты хотела убить. Ты помнишь, путана? Ты помнишь, что ты сделала? А?
Я блеванула и упала. Кашель начался с удвоенной силой. Может быть, я могла бы задохнуться от кашля, захлебнувшись чем-то в моих легких.
Райан пнул меня от блондинки с колибри и потащил прочь.
Я пыталась не заснуть и не позволять наркотикам сбить меня с толку, но время мерцало и потрескивало. Почему я борюсь? Забвение лучше, чем реальность. С тяжелым вздохом я позволила наркотикам поглотить меня.
Коридор.
Комната.
Другой коридор.
Райан бросил меня в комнату, отличавшуюся от отвратительных подземелий и клеток. Большое грязное окно впускало великолепный поток солнечного света, который освещал зло и тьму в комнате.
Удар кулаком по моим лопаткам послал меня прямо на пол.
Вспышка красного огня осветила мою челюсть, и мои глаза распахнулись. Я моргнула, когда КЖ появился перед моим лицом. Его жирная кожа и сальные волосы необходимо было продезинфицировать: он вонял как мусорный контейнер.
— Ты знаешь, почему тебя связали, шлюха?
Я связана? Я посмотрела вниз, заметив путы вокруг моего запястья и ног, крепко прижатых веревками к ножкам стула. Опять темнота. Еще один фрагмент моей жизни потерян.
Я не ответила. У меня больше не было сил переживать. Препараты когда-то были на моей стороне, изолируя меня от внешнего мира, превращая в интроверта до тех пор, пока больше ничего не существовало.
Он прошептал:
— Мы собираемся сделать с тобой то, что ты делала с девочками в течение последних нескольких дней. Но мы собираемся показать тебе, чего мы ждем от тебя в следующий раз. Никаких больше робких слабеньких ударов. Мы ждем побоев... так что запоминай.
Я не могла дышать.
Дни? Я делала это в течение нескольких дней?
Райан пробормотал что-то на испанском языке, держа биту в руке постукивая ею по своей ладони.
— Готова увидеть профессионала в работе?
Он не дал мне подготовиться и напал.
Я шумно втянула воздух, когда он ударил меня в живот.
Я согнулась вдвое, почти падая. Веревки вокруг моих запястий было единственным, что держало меня в вертикальном положении.
Боль резонировала как марширующий оркестр в моем животе, но я приветствовала ее. Может быть, это конец. Может, они убьют меня.
«Пожалуйста, убейте меня».
Следующий удар был по бедру, треск раздался так громко, и я была уверена, что моя нога была сломана. Я приветствовала боль, добавив ее ко всему остальному. Усугубляя ритм моего сердца, пока скорость и сокращения не унесут меня ближе к обмороку.
Кто-то ударил меня по уху.
Потом в грудь.
Следующий удар пришелся на лодыжку.
Потом кулак прошелся по скуле.
Они делали мне больно, повергая в агонию, но не заходили слишком далеко. Они сдерживались, чтобы не убить меня.
Каждое следующее наказание было больнее предыдущего, и я откровенно рыдала. Каждая часть меня оплакивала утраченную свободу.
«Я не могу больше этого терпеть. Я хочу уйти. Хочу умереть».
И, наконец, что-то острое кольнуло мою кожу, и очередная доза лекарства отправила меня в аттракцион кошмаров.
Глава 11
Ты зовешь меня господином, но на самом деле я раб — служу боли, которую жажду...
Кью
Время было моим врагом.
Я хотел разбить вдребезги все часы, отменить каждое тиканье их стрелок. Каждая секунда была беспрестанным напоминанием, что я подвел Тесс, каждое минута была бесконечностью в тоске по ней.
Я существовал только на чувстве ненависти и неугасающей потребности отыскать ее. Я не мог есть. Не мог сомкнуть глаз. Все, что я делал, ощущалось предательством.
С каждым проходящим днем, мое самообладание все больше истощалась, пока в конечном итоге, я напрочь перестал быть хладнокровным бизнесменом, который владел этим миром, и еще больше превратился в монстра, которым был на самом деле.
Никто не изъявлял желания находиться подле меня. Я ругался и кричал, и неистовствовал. Каждый день я все больше погружался в ад, и мне было на это совершенно наплевать. Я приветствовал оцепенение, опустошение, потому что заслуживал этого.
Я не был достаточно хорош.
Я даже не был достаточно силен, чтобы выследить женщину, которую любил.
Я был гребаным неудачником, который заслуживал влачить свое существование в одиночестве.
Я был одержим отчаянным желанием выпотрошить Росомаху и рассмотреть его внутренности, как карты таро. У него были ответы, но я был слишком глуп, чтобы заставить его говорить. Я был слишком вспыльчив, и теперь он был мертв, как и шанс когда-либо найти Тесс.
Я склонил плечи и ткнул в рану на своей руке. Ноющей боли было недостаточно. Я заслуживал больше. Я заслужил быть казненным на электрическом стуле, быть безжалостно растерзанным свирепыми тиграми. Я заслуживал каждый ужасный способ, которым мог умереть человек. Я заслужил быть пристреленным за то, что не смог уберечь свою эсклаву.
Мои пальцы вырывали нитки швов. Какому-то студенту-медику посчастливилось совершить бесплатный полет на моем частном самолете G650, чтобы оказать мне первую необходимую медицинскую помощь на нашем обратном пути из Москвы. Нам удалось убраться оттуда до того момента, пока не расползлись слухи, но я не сомневался в том, что за моей головой теперь вел охоту больше, чем один долбаный торговец людьми.