Направляясь в угол комнаты, я сел и уперся руками в колени. Тяжелая бутылка свисала с моих пальцев, и в те нечастые мгновения, когда я двигался, делал это только для того, чтобы наполнить бушующим огнем желудок.
***
— Кью? Мерсер? Где ты, черт бы тебя побрал?
До меня донесся голос через дымку пьяного забытья. Я замер. Кто бы это ни был, я не хотел, чтобы он нашел меня. Пусть проваливает. Оставит меня в покое.
— Я чувствую убийственный запах алкоголя, поэтому точно знаю, что ты где-то здесь, — пробормотал Фредерик, когда обогнул стол для бильярда, чтобы найти меня сидящим в скрюченном положении у стены. Стена была наиболее комфортным местом, чтобы двигаться куда-то еще. Я пребывал в теплом, комфортном и онемевшем состоянии.
Виски был моим единственным другом. Я притянул бутылку ближе к себе, обнимая ее, когда Фредерик нахмурил лоб, сморщил нос, затем вздохнул так, словно я был беспорядком, который ему предстояло разгрести.
К счастью для него, мне нравился мой беспорядок, а он мог просто валить на хрен.
Моя ярость окончательно и бесповоротно вышла из-под контроля; я прорычал:
— Fous moi la paix ( прим.пер. с фр. Оставь меня в покое)!
Фредерик скрестил руки на груди и сердито посмотрел на меня.
— Сколько же ты выпил?
Я ухмыльнулся, махнув ему почти пустой бутылкой из-под виски так, словно он задал самый смешной вопрос, который мне только доводилось слышать.
Он тяжело выдохнул, закатывая глаза. Приподнял вверх перед слаксов, чтобы присесть на пятки рядом со мной. Желание ударить его, чтобы он завалился на задницу, буквально поглотило меня.
Его убранные назад волосы пребывали в идеальном состоянии, темно-голубой костюм был безукоризненным. В его глазах цвета сапфира отсутствовал даже намек на напряжение или беспокойство. Он выглядел, как парень с обложки про счастливый и удачный брак.
Чего у меня никогда не будет.
Ах, черт побери, болезненные мысли вновь вернулись. Я так удачно напился до состояния беспамятства немногим ранее, и ничего не существовало в моих мыслях, но теперь туманное сознание сменилось на болезненную усталость. Я вздохнул.
— Просто уходи, Ру. Я не хочу, чтобы ты был здесь.
Он покачал головой.
— Я не собираюсь бросать друга, свернувшимся в углу, обдолбанным виски, не имеющим понятия, что же мучает его. — Он приподнял бровь. — Так что же... не дает тебе покоя?
Ужасный груз, который я носил в себе на протяжении долгих недель, взорвался.
— Она ненавидит меня! Вот, что мучает меня! — Я вскинул руки и бутылка упала.
Фредерик успел поймать ее, прежде чем она упала на пол.
— Она не ненавидит тебя, Мерсер. Ты не представляешь, как далек от истины. — Он посмотрел на виски, прежде чем сделать глоток, морщась, когда жидкость устремилась вниз по его горлу. — Ты объехал весь мир, ради того чтобы найти ее. Убил бесчисленное количество мужчин, чтобы найти ее, и ты изощренно пытал мужчину, который похитил ее, только потому, что она тебя попросила. Ты провел каждый день рядом с ней, смачивая ее лоб, претерпевая все галлюцинации без единой жалобы. Ты был здесь ради нее, и она знает это. Она все еще любит тебя.
Я рассмеялся.
— О, я жаловался. Я разбил множество дерьма, потому что не мог выносить ее кошмары или терпеть пустоту в душе.
Фредерик улыбнулся.
— Я делал те же самые вещи, когда пару лет назад Анжелика тяжело заболела гриппом. Я чувствовал себя таким беспомощным. И то, что я разбивал вещи, было хорошим способом выпустить пар. Моя женщина тоже взяла меня за яйца, точно так же как и тебя Тесс.
Я нахмурился. Фредерик нарисовал образ мужчины, который потерял свою силу воли из-за женщины. Который впадал в неистовство, когда не мог получить ее, у которого не осталось другого выхода, как только заботиться о ней, чтобы она вновь выздоровела. Это, черт возьми, был не я.
Или я?
Это значило, что я заботился о ком-то больше, чем о себе. Я ставил ее нужды превыше своих.
Качая головой, я возразил:
— Ты ошибочно принимаешь меня за слабака. Я чертовски пугающий сукин сын, который управляет международной компанией и спасает рабынь от извращенных ублюдков. — Я вырвал бутылку из его хватки и сделал большой глоток.
Фредерик хмыкнул, забирая у меня виски обратно.
— Забота о ком-то не делает тебя слабаком, идиот. Да, ты управляешь огромной компанией, как и я, но я могу возвращаться обратно к женщине, которую боготворю. Ты можешь быть одновременно сильным и нежным.
Мой мир состоял из жидкости и паров виски, я только отчасти заметил, что друг забрал его у меня, и у меня не было времени слушать его треп. Все, что я видел, — это мою прошлую жизнь. Как я работал на износ ради компании, отдавая все силы. Я жил одиноко, едва ли сопротивлялся существованию, но это лишь обозначало, что я очень устал, слишком сосредоточен на боли. Я даже не осознавал, насколько был одиноким, пока Тесс не появилась в моей жизни.
Всего этого не произошло бы, если бы я не отправил ее обратно к придурку парню. Но кто я был такой, чтобы удерживать ее? Только посмотрите, во что превратились наши жизни, а все благодаря моему гениальному плану.
Я склонил голову.
— Я только обманываю сам себя, Ру. Я не являюсь добрым человеком, который может быть нормальным.
Фредерик покачал головой.
— Ты прав. Ты не можешь. Поэтому прекрати пытаться им стать. Я знаю, Тесс на самом деле благодарна тебе за заботу, которую ты проявлял к ней на протяжении последних двух недель, но теперь она пошла на поправку. Пришло время показать ей мужчину, в которого она влюбилась. Господина. Доминирующего ублюдка, у которого есть садистские наклонности. — Он рассмеялся, добавляя: — В последний раз, когда был пьян, ты просто отправил ее обратно и поведал мне, каждую интимную деталь, все, что она позволила сделать тебе с собой в ту ночь, в твоей спальне.
Мой разум устремился к той ночи. Впервые, когда я позволил части себя вырваться на свободу, когда не сдерживался под действием алкоголя, когда подвесил Тесс и выпорол ее.
Я потерял всякий намек на контроль. Обнажая зубы, я опустил стену, что отделяла моих демонов, врываясь в нее. Не было никаких мягких движений или нежного занятия любовью. Я вколачивался своими бедрами в Тесс, издавая стоны, обливаясь потом, одержимый сумасшедшей нуждой быть глубоко в ней. Мне нужно было причинить ей боль, пометить ее, сделать своей.
Пока мой член находился глубоко внутри ее тела, я с силой проводил ногтями по ее заднице, пуская кровь, возбужденный тем, как Тесс тяжело дышит и задыхается от нужды.
Кляп не позволял вырываться ее крикам. Она выгибалась в моих руках, грудь подрагивала при каждом толчке. Комната взорвалась звуками тяжелого дыхания и шлепающих звуков влажной кожи. Температура воздуха была слишком высокой.
«Я кончаю. Бл*дь, я кончаю».
Я подскочил, когда Фредерик шлепнул меня по руке. Мой затуманенный взгляд с усилием оставил эротические мечты и сфокусировался. Как бы я хотел быть сейчас глубоко в теле Тесс. Как бы я хотел избавиться от расстояния, что разделяло нас.
— Тесс — твоя половинка, Кью. Она живет ради острого удовольствия на грани боли, а ты живешь, чтобы давать ей это. Если и существуют два более подходящих друг другу человека, то это вы. — Он поднялся на ноги, увлекая меня за собой. — Так что тебе нужно что-то сделать с этим.
Ох, гребаный Господь, комната не стояла на одном месте. Где, черт побери, мои ноги. Виски бушевало внутри, отчаянно ища путь, чтобы вырваться наружу, но я тяжело сглотнул, стараясь изо всех сил оставаться в вертикальном положении.
Фредерик потянул меня по направлению к ступенькам и толкнул, чтобы я поднимался по ним.
Я схватился за перила, стараясь противостоять тому, что он толкал меня туда, куда я не желал идти.
— Какого хрена ты делаешь?
— Я ничего не делаю. А вот ты собираешься. — Он толкнул меня плечом в спину, подталкивая вверх, пока я ввалился через дверь, падая в коридоре. Остальная часть дома спала; в конце концов, было два часа утра.
Он потер свои руки, словно поздравляя себя с отлично выполненной работой.
— Поднимайся. — Он махнул мне в сторону лестницы. — Иди исправь все.
Я покачал головой, игнорируя его глупые требования.
— А какого хрена ты забыл в такой поздний час у меня дома? Иди домой, к своей маленькой идеальной женушке. — Я не хотел звучать так, будто я завидую. Анжелика была красивой, идеальной женой, но из моих уст это прозвучало так, словно это было чем-то плохим.