Я больше не желала жить в пустоте.
Но как бы я ни пыталась разбередить старые раны, ничего не работало. Я добавила слишком много кирпичей, закрылась на слишком много замков.
Я потеряла все, даже не могла горевать.
К тому времени, как солнце согрело комнату и засиял новый день, я измотала себя настолько, что погрузилась в еще более ужасное безмолвное состояние, чем до этого. Я могла ранить себя в сердце и не почувствовать боли от этого, могла сломать каждую кость в теле и мне было бы все равно.
Я была на самом деле мертва внутри.
Фредерик был прав. Я больше не могла так поступать с Кью.
***
После того как приняла душ и надела пару джинсов и розовую блузку, которую взяла с овальной комнаты, я спустилась вниз только с паспортом в кармане. Я понятия не имела, как доберусь до Австралии. У меня не было денег, сэкономленных с того, что мне давал Кью. У меня не было плана, и мне было наплевать, что путешествие автостопом могло вылиться в то, что со мной приключилось до этого. Возможно, какие-нибудь насильники закончат свою работу, чтобы я наконец могла отдохнуть и не чувствовать такого ужасного холода.
Сюзетт стояла в коридоре, в то время как я спускалась по лестнице. Ее руки были скрещены на груди, взгляд полный печали и неверия царил на лице.
― Кью сказал, что ты покидаешь нас. И что ни я, ни Франко не сможем остановить тебя. Прошу тебя не делай этого, Тесс. Дай немного времени. Мы можем подождать, мы можем помочь тебе найти путь обратно.
Я покачала головой.
— Это нечестно по отношению к Кью. У меня ничего не осталось, а он заслуживает всего. Несправедливо оставаться здесь и давать ему надежду. ― Я печально улыбнулась ей. ― Спасибо тебе, что так заботилась обо мне.
Не произнося больше ни слова, я открыла входную дверь и вышла на улицу. Мир казался таким нормальным. Лето уступило свои права осени, и восхитительные деревья в садах Кью уже ступили в ту стадию, когда зеленая листва сменяется красной, а затем золотой, прежде чем окончательно опасть на землю.
Я чувствовала себя высохшим листом, чья единственная цель была в том в том, чтобы упасть на землю и сгнить.
Ожидая на крыльце, я попробовала вновь, в последний и заключительный раз, найти в себе живую и не желающую уходить часть меня, но оцепенение было единственным ответом.
В попытке защитить, я обрекла себя на неудачу. Я, может, и не умру от чувства вины, но больше никогда не буду жить в любви и счастье вновь.
Мой первый шаг с крыльца Кью должен был вызвать у меня ощущение слабости в коленях, как будто мое сердце вырывали из груди, но я не ощутила этого.
Я больше никогда ничего не почувствую вновь.
Как только ступила на гравий, я обошла фонтан в виде лошади, направляясь дальше по длинной подъездной дорожке. Деревья нависали кронами надо мной, скрывая утреннее солнце. Я продолжала идти до того момента, пока не достигла дороги.
Налево.
Направо.
В какую сторону идти? Следовало ли мне вернуться вновь в Австралию? Зачем? Там для меня не осталось больше ничего. У меня не было желания ехать куда-то, за исключением желания покинуть эту чудесную жизнь, которая могла быть у меня.
Чтобы позволить Кью прийти в себя без меня. Чтобы позволить ему забыть и двигаться дальше.
Я сошла с подъездной дорожки Кью.
Глава 21
Ты моя одержимость, я твоя собственность. Ты владеешь самой глубокой частью меня.
Кью
Я не имел понятия, куда направился после того, как покинул Тесс. Я провел остаток ночи пялясь на какую-то ужасную вазу, не чувствуя совершенно ничего.
Алкоголь оставил свое действие над моим телом еще много часов назад, а Фредерик — мерзкий предатель — ушел после того, как я оставил Тесс.
Он говорил с ней. Я знал, что он сделал это, и если говорить начистоту, то это чертовски разозлило меня и вызвало желание убить его. Но Тесс сделала свой выбор. Она использовала стоп-слово, ради всего святого.
Она не могла мне причинить большей боли, чем ту которую уже причинила.
Я был сломлен.
Солнце медленно поднималось, освещая новый день, — день, в котором мне придется притворяться, что ничего не произошло. В котором я вернусь к работе и погружусь в изучение бумажной работы. В конце концов, кто-то должен был разобраться со слухами, что ходили вокруг меня. Дюбуа — шеф полиции — был верен своему слову и давал опровержения всем плохим публикация по поводу «Холдинга Спэроу», но они могли длиться вечно.
Франко уже предотвратил одно нападение разгневанных торговцев людьми на мой дом. Странные вещи творились с моими акциями в других компаниях — не запятнанных рабынями и вложениями в порочный преступный мир — они росли. Оказывается, людям нравилось инвестировать в компанию, которая обладала моральными принципами, и где исполнительный директор владел комплексом по спасения.
Тесс сделала мне одолжение — она напомнила мне, что я недостаточно хорош. Я не мог ожидать, что могу иметь то, что другие получают, как данность. Я не заслуживал любви женщины или счастья, как остальные люди. Но у меня были другие цели, ради которых я должен был жить. Я мог спасти больше рабынь, чем прежде. Я мог убедиться, что другие получили свое «жили долго и счастливо».
Это могло стать моим наследием.
Merde, а может, мне вообще стоило свернуть бизнес и податься в бесконечную череду погони. Может быть, это даровало бы мне счастье.
Сюзетт появилась в уголке, отведенном для чтения в гостиной, где я удачно скрывался последние пару часов.
— Она ушла, господин. — Она посмотрела в окно, без сомнения, видя, как Тесс удаляется от дома, направляясь вниз по подъездной дорожке. — Я сделала то, что вы мне велели, и просто дала ей уйти, но Франко не рад этому. Он подготовил машину, на случай, если вы решите поехать за ней.
Острый кинжал провернулся в моем сердце, но я стиснул зубы, заставляя себя оставаться на месте.
Я не побегу за ней. Не стану делать этого. Только не после того, как она использовала стоп-слово.
Когда я не сдвинулся с места, Сюзетт оставила меня скорбеть, и так прошел еще один час. Каждый раз, когда я задавался вопросом, где Тесс, это было похоже на то, как если бы мысль простреливала мне прямо между глаз. Я отказывался думать о ней. Отрицал изнывающее желание моего члена и томящегося зверя внутри.
Я повторял снова и снова, что не нуждаюсь в ней. Я не нуждаюсь в том, кто не хочет меня.
Мать вашу, она не нужна мне.
Машина остановилась резко, визжа тормозами, из-за чего гравий прилетел в стекло. Я выпрямился со своего сгорбленного состояния, чтобы увидеть, как Фредерик выскакивает из «Лексуса» и направляется ко входной двери. Его взгляд настиг меня. Спешно обходя мебель, он устремился ко мне и впечатал своим кулаком мне в челюсть.
— Ты тупой сукин сын. На самом деле, ты даже тупее, чем Тесс. — Фредерик ударил меня вновь, но в это раз я был готов к его удару. Я уклонился и пригнулся, с размаха ударяя его в грудь
Он втянул вдох, отчаянно крича:
— Я тебе сказал, что если ты хочешь, чтобы она осталась, тебя нужно сделать что-то решительное! — Он нанес мне удар вновь; на этот раз тот пришелся мне в плечо.
Огонь прокатился по моим венам, и я зарычал:
— Я уже сделал что-то решительное. Я ударил ее и потребовал, чтобы она вернулась ко мне — все это, бл*дь, было при тебе — и затем она использовала стоп-слово! — Я схватил ужасную вазу, на которую пялился всю ночь, и бросил ее через всю комнату. Она столкнулась со стеклянной вазой, полной цветов, и затем все это упало на пол, превращаясь в хаос разбитого фарфора. — Что еще я мог сделать? Я поклялся ей, что остановлюсь, когда она произнесет его.
Фредерик ткнул меня в грудь пальцем.
— Как минимум, ты мог бы хотя бы вытащить свою голову из задницы. — Он наотмашь ударил меня — ублюдок — и затем нанес удар своей ногой мне в ухо. Я осел, опускаясь на одно колено на ковре.
Я посмотрел на Фредерика ожесточенным взглядом, резко вскакивая, чтобы впечатать своими костяшками ему в челюсть.
Я забыл, почему мы деремся, и кинулся на него. Это был не первый раз, когда мы дрались друг с другом, и он также был далеко не последним. Соревноваться в драке для Фредерика означило донести все, что он имел в виду.
Я нанес несколько ударов по верхней части его туловища, пока у него не получилось сделать удушающий прием за горло, заставляя меня видеть звезды. Мы кашляли и издавали стоны, кружа вокруг друг друга, как два ведомых тестостероном идиота