Алёна Черничная - Лайк за любовь

— С удовольствием, — равнодушно произнес он, закрывая за собой дверь.

Шатаясь, Егор побрел по коридору в сторону ванной, стараясь не давать звукам музыки и голосам проникать в голову. Или иначе она взорвётся. В дверях блондин столкнулся со своим долговязым другом, чьё тело практически полностью было покрыто татуировками.

— Ого, быстро вы сегодня, — усмехнулся он, кивая в сторону комнаты, где осталась девушка. — Даже ширинку не успел застегнуть.

— Отвали, Гер, — поморщился Егор и, оттолкнув друга, протиснулся в ванну.

Закрывшись на замок, блондин упёрся руками в раковину и вгляделся в свое отражение в зеркале. Взъерошенные светлые волосы, торчащие в разные стороны, красные пьяные глаза, которые из-за своей разноцветной особенности смотрелись совсем дико и небольшая рана, красовавшаяся на губе, как напоминание о том, что сейчас он должен быть не здесь. Не пьяный и не здесь.

Забравшись под душ, парень просидел нам около получаса, сгоняя ледяными струями туман в голове. Постепенно чистое сознание стало проникать сквозь бесчисленные промилле алкоголя. Выйдя из ванной, Егор просто завалился в первую попавшуюся свободную комнату с диваном, в надежде, что хоть несколько часов беспробудного сна позволят ему прийти в адекватное состояние. Он мог бы сесть за руль и сейчас, толком не протрезвев. Не привыкать, опыт вождения в подобном состоянии имеется и не один. Но приехать именно к ней в таком виде Егор не мог. Ему хотелось прикоснуться к ее сладким, манящим губам не находясь в пьяном угаре. Отключая свое сознание, он думал о ней.

Уже ближе к полуночи, блондин пришел в себя после почти двухдневного запоя.

— О-о-о, выспался? — все тот же друг в татуировках встретил его на кухне, затягиваясь сигаретой.

— Гера, а есть кофе?

— Егорыч, только растворимый остался.

— Плевать. Давай.

За стеной кухни послышался дикий гогот, разнёсшийся эхом в полупустой квартире. Егор дёрнулся от боли, которая сдавила ему виски.

— Они ржут, как кони.

— В бутылочку играют, — усмехнулся Гера, засыпая кофе в кружку. — По хер, лишь бы квартиру мою не трогали.

Блондин потер пальцами голову:

— Есть обычные сигареты?

— Совсем плохо, да? — Гера с сочувствием посмотрел на «помятое» лицо своего собеседника и протянул ему пачку.

— Надо прийти в себя и ехать домой, — произнёс он, раскуривая сигарету.

«Или не домой», — проскочило в его голове, а глубокая затяжка жгла горло.

— А чего ты так нажрался? Давно тебя в таком состоянии не видел. Случилось чего? Опять трахнул кого-то, пока был в разводе с Беллой, а она теперь полоскает мозг тебе? — с сарказмом произнес долговязый, стоя спиной к курящему.

Не ответив, Егор вытолкнул едкий дым из своих лёгких, заполняя пространство вокруг мутным облаком. Теперь в его голове была лишь она: девочка с дымчато-серыми глазами в смешных нарядах. Сделав глоток горького кофе, он тут же выплюнул его обратно в кружку и поморщился:

— Гер, ты на кой хрен коньяка добавил?

— Эту растворимую бадягу в чистом виде пить невозможно.

— Мне сейчас за руль.

— Да тебя не узнать, — Гера закатил свои темно-карие глаза.

Затушив сигарету о кружку и достав телефон из кармана, Егор смахнул с экрана массу уведомлений от инстаграм, ожидая увидеть другой значок. Но нет — сотни лайков и сообщений в директ. Теперь не только его интересует все о ней…

«Обиделась? Время — половина двенадцатого. Еще успею», — Не допив кофе, блондин смел со стола ключи от машины, телефон и прямиком направился из кухни на выход.

— Егор, слушай, а она действительно существует? Или это так, позлить Беллу? — Гера задал вопрос в спину уходящего друга.

— Ты о чем?

— Ну, эта мадам… в неоновом наряде. Просто кто, вообще, покупает платья такого цвета?

Егор лишь хмыкнул, ощущая, как в груди встрепенулось опьяневшее сердце, и молча вышел из квартиры.

Он опять пропал. Просто взял и пропал, мать вашу, не позвонив и не написав ни разу за двое суток.

Хотя нет, следующим утром, после нашего приключения на набережной, Егор прислал мне сообщение: улыбающийся смайлик с фразой: «Весь день буду занят по просьбе отца. До вечера».

А в полночь первого дня ожидания я из прекрасной порхающей принцессы превратилась в обычную продинамленную девушку, где вместо хрустальных туфелек старая пижама, вместо замка — крошечная комната, и не чёрный кроссовер за окном, а бабушкина тыква в огороде. Про принца было лучше промолчать…

Я не спала всю ночь. Вертелась в кровати юлой, периодически хватая телефон, но видела только пустой экран. И весь следующий день я слонялась по дому, как неприкаянная, сжимая в руке раздражающе молчащий телефон и ничего не могла с собой поделать. Моя эйфория с каждым часом молчания завязывалась где-то в животе тугим узлом, который мерзко холодел при одной лишь мысли, что Егор просто слился. А они как противная мелкая мошка, так и норовили роем влезть поглубже в мою голову.

Впервые в жизни мне было не комфортно оставаться наедине самой с собой. Чем больше я находилась в одиночестве, тем сильнее сжималось мое сердце. Мне хотелось быть с ним. И я не знала, куда теперь приткнуться со своими новыми ощущениями.

И как назло, Маша тоже пропала — не отвечала на мои звонки и сообщения. Лишь вечером пришел ответ от нее:

«Кира, извини-извини. Вчера пришлось ночевать прямо на работе. Разгребаю косяки прошлого заместителя. Времени нет совсем даже телефон взять, не то что общаться. Целую. Обещаю, как только возьму выходной, то сразу к тебе!»

Поэтому весь вечер я преследовала бабулю и практически без умолку болтала о всякой ерунде, чтобы не дать моим мыслям даже помахать мне ручкой издалека.

— Кир, а с тобой все нормально сегодня? — бабушка уставилась на меня намекающим взглядом.

— Да, а что?

— Ты просто уже целый час сидишь со мной и смотришь про колеровку садовых деревьев, так еще и вопросы задаёшь между делом.

— А мне нельзя провести время с любимой бабулей? — я невинно похлопала своими глазками, ласково прижимаясь к ее плечу.

— Нет. Нельзя, — она, нахмурив брови, внимательно вгляделась в мое лицо, — здесь что-то нечисто, дорогуша. Вчера порхала, сегодня раз сто дом шагами измерила, а потом за мной, как хвостик. Ты не заболела?

«Ой, бабушка… Заболела. И мой молчаливый вирус где-то носит», — проползла в голове тоскливая мысль.

— Я просто соскучилась. Давно время вместе не проводили, — приврала я, кинув с надеждой взгляд на часы — половина двенадцатого.

Ждать больше не имело смысла. Бабуля вздохнула и грустно поцеловала меня в лоб:

— Да, мой ты золотой. Соскучилась она… Знаю я, о ком твоя скука. Ложись спать, Кирюш. Утро вечера мудренее.

— Ба, не называй меня так, — состроила я недовольное лицо. — Ужасное прозвище — Кирюша!

— А Егор как тебя называет? — вдруг спросила она.

От одного только имени у меня внутри все завертелось в режиме сальто.

— Никак не называет, — с плохо скрываемой грустью ответила я, целуя ее в щеку. — Спокойной ночи.

Но в дверях меня остановил ещё один бабушкин вопрос:

— Так, ты сегодня дома?

— Конечно. Время-то уже.

— Хорошо, — мне показалось, или она облегченно выдохнула? — Спокойной ночи, милая.

Я вяло улыбнулась и поплелась наверх к себе в комнату. Переодевшись в пижаму, разлеглась на середину своей кровати в позе звезды, уставившись в потолок.

«Может, надо самой позвонить, написать? В двадцать первом веке живем…», — Я дотянулась до телефона, который все так же предательски молчал, но одумавшись, стёрла буквы на экране. — «Нет, одна барышня уже написала письмо первая, оставив урок будущим поколениям таких же влюблённых дурочек».

Чувствуя, что сойду с ума вконец, если останусь в комнате, я тихо выскользнула в коридор, наступив только на одну скрипящую ступеньку лестницы. За столько лет жизни в этом доме, мне так и не удалось запомнить, какие половицы скрипят. Сто процентов проведённых здесь ночей я всегда спала в это время. Но не сегодня… Бесшумно закрыв за собой дверь, я вздохнула тяжелый, влажный воздух. Вокруг играла ночь, ворковали сверчки и плыла моя дурная голова. Это было шикарно, но всего пять секунд, пока взгляд не выхватил из темноты очертания черного автомобиля, припаркованного прямо на дороге перед нашим домом.