Женщина? Женский голос?
Десантис выругался. Какой придурок притащил сюда с собой шлюху?! Лэшбрук? Неужели он настолько глуп?
Он мигнул фонариком, чтобы указать им, куда идти, и вышел навстречу. Венджера он предупредил заранее, чтобы тот остался возле вертолета и не выключал двигатель.
Появились Лэшбрук, Джим Оберон и громила Рик Робинсон. А следом старик и девка, у обоих заткнуты рты и руки связаны за спиной. Он немного отступил в сторону, пока все входили в дом, потом захлопнул дверь и закрыл ее на щеколду. Деньги были при них: трое тащили тяжеленные полотняные мешки.
— Сюда. — Десантис указал на дверь в спальню, там горели две свечи.
— Мы тут влипли в одну неприятность, — сказал Лэш, мотнув головой в сторону старика и девушки.
— Вижу, — отозвался Десантис, стараясь оставаться в тени. — Давай их вон в ту комнату. Ты, — фонариком указал он на Рика, — последи за ними.
— Ладно, — покорно согласился Рик, втолкнул заложников в комнату и сам вошел туда.
Десантис следил за ними, пока они не скрылись за дверью. Он весь кипел, но сумел сдержать свою ярость. Вернулся в комнату, где лежали деньги. Лэш вошел следом.
— Ну, Лэшбрук. Откуда взялись старик и девица? — Десантиса переполнял гнев.
— Да мы наткнулись на них в коридоре, — попытался оправдаться Лэш. — Выскочили из кассы, а они там стоят. Наверное, заблудились в темноте. А что еще нам надо было с ними делать?
— Что еще! Ты осел, теперь они нас хорошо запомнили!
— Говорю же вам, так получилось. Ничего нельзя было сделать.
— Ты должен был оставить их там! — На щеках Десантиса заиграли желваки. — Остальных же ты нашел куда пристроить. Надо было… — Он замолчал.
Что толку кричать и злиться на этого кретина. Этот Лэшбрук долгое время находился под большим напряжением. Подобно большинству людей, с которыми Десантису приходилось работать, он сразу раскис, когда напряжение спало. Теоретик вздохнул. Деньги у них. И это главное. С какой стати ему беспокоиться о судьбе двух пленников? Он их даже толком и не разглядел. Пусть Лэшбрук сам думает, что с ними делать.
— Я разберусь с ними. Я их…
Теоретик махнул рукой:
— Можешь не говорить. Не хочу ничего знать об этом. Это твоя забота. Ты их привез, вот сам и улаживай дело. И покончим с этой темой.
Они быстро вытряхнули деньги из сумок. Крупные купюры в одну сторону, мелкие — в другую. Все ценные бумаги — чеки, облигации, векселя и тому подобное — в один из пустых мешков. Бумаги им не нужны. Так решил Теоретик.
— Я могу продать все это, — робко не согласился Лэш, — со скидкой.
— Забирай. — Десантис пожал плечами. Он уже успел прикинуть, что маленькая кучка чеков и векселей не идет ни в какое сравнение по ценности с огромной кучей «зеленых». Он даже изумился достигнутому результату. Только крупных купюр было больше чем на миллион!
С мелкими купюрами пришлось повозиться подольше, потому что все они были различного достоинства. Теоретик настоял, чтобы они прежде перебрали всю мелочь и отбросили однодолларовые бумажки. Их затолкали в две сумки. Полчаса ушло на подсчет общей суммы. Мелких денег оказалось еще на полмиллиона.
Нетерпение Десантиса росло. Время шло. Ему хотелось убраться отсюда, и подальше, еще до наступления дня. Он быстро подвел итог и разделил сумму на пять.
— Пятая часть составляет триста шестьдесят тысяч. Вам остаются все чеки и ценные бумаги. Так что я забираю ровно четыреста тысяч долларов.
Джим Оберон перестал считать и хмуро посмотрел на Лэша. Он собрался было что-то сказать, но Лэш жестом приказал ему заткнуться.
Десантис веселился в душе. Лэшбрук чересчур жадный тип, и они наверняка перегрызутся, когда примутся делить оставшуюся добычу. Но его это не касается. Он уже закончил это дело.
Пять минут ушло на то, чтобы отсчитать его долю, и еще три минуты Лэш ее проверял. Теоретик сложил свои деньги в одну из сумок и двинулся к двери, больше не сказав ни слова.
Лэш пошел проводить его. На пороге, понизив голос, сказал:
— Я насчет доли Элфи. Он ведь даже не знает, где находится это место…
— Это твои проблемы, — отрезал Десантис, — поступай как знаешь. Меня здесь не будет. Сам разбирайся, Лэшбрук.
— Не беспокойтесь, — уверенно проговорил Лэшбрук, — разберемся. Никто ничего не заподозрит. Вы теперь куда направляетесь?
— На Гавайи, — не задумываясь ответил Десантис, — первым же самолетом. Только не пытайся разыскать меня. Ни к чему.
Он вышел из дома, даже не предложив на прощание обменяться рукопожатием. Легкая, едва уловимая дрожь возбуждения беспрерывно пульсировала, раздражая мозг. Дело сделано. Все прошло так, как и предполагалось… за исключением заложников.
Но Эл Венджер ждет. Им нужно одолеть не одну сотню миль до восхода солнца.
Отойдя подальше от дома, Десантис расхохотался.
Гавайи! Воистину это самое распоследнее место, в которое он заявился бы сейчас.
Он пригнул голову, нырнул под бешено крутящиеся лопасти и с трудом закинул тяжеленную сумку в кабину вертолета.
Тони Ринальди швырнул трубку на телефонный аппарат и, разразившись проклятиями, принялся расхаживать по кабинету.
Ни один ублюдок не может ограбить казино в Лас-Вегасе! Не способен! И вот только что Мэйджорс сообщил, что «Клондайк» обчистили. Может, он просто пошутил? Нет, Мэйджорс, конечно, способен на многое, но не на подобные шуточки.
Тони сел за стол и вытащил маленькую записную книжечку, отыскал нужный номер и позвонил Оуэну Роуну домой. Через пять минут коп дотащился до аппарата и что-то бессвязно забормотал в трубку.
— Роун, это Тони Ринальди. Слушай внимательно. Пришло время и поработать. Адское пламя вырвалось на свободу, и ты уже хрипишь, задыхаясь от жара.
— Ринальди! И у тебя хватает наглости звонить мне домой?!
— Только что ограбили «Клондайк». Я хочу, чтобы ты был там уже десять минут назад.
— Сегодня я не дежурю.
— Ты будешь дежурить тогда, когда я тебе прикажу. Я тебе за это деньги плачу. Стрип — место твоей работы, не так ли? Ты же полицейский, вот и давай, поднимай свою задницу и будь полицейским. Делай свое дело. Я хочу, чтобы вся эта история была похоронена. Никто и ничего не должен узнать. Если просочится в газеты хоть словечко, хоть слух о том, что казино можно ограбить так же легко, как открыть банку бобов, к нам сюда ринутся грабители со всей страны, словно мухи на мед. Кроме того, — уже примирительным тоном добавил Тони, — если ты сумеешь сохранить все в тайне, тебе же самому будет легче работать.
Тони услышал вздох Роуна.
— Ладно, Ринальди. Поеду туда, посмотрю, что можно сделать.
— Давай, давай. Если ты поймаешь этих ублюдков, вернешь мои деньги и дело не получит никакой огласки, заработаешь неплохую премию. Обещаю.
— Ты удивительно чуткий и душевный человек, Ринальди. — Роун швырнул трубку.
Проклятый коп. Все они одинаковые. Пытаешься оказать им маленькую любезность, а благодарности от них не дождешься, одно только нахальство.
Но сейчас Тони чувствовал себя несколько получше. Если налетчиков поймают, деньги вернут и в прессе не начнут пережевывать подробности этой истории, все обернется не так уж и плохо.
Пресса, подумал Тони и погладил усики.
Как зовут того газетчика? А-а, Ричард Коул. В свое время Тони оказал этому парню кое-какие услуги. Теперь надо срочно подбавить медку, а может, и немного поднажать на него… может быть, разместить в его газете несколько рекламных объявлений в обмен на обещание сохранить историю с ограблением в секрете, если она все-таки дойдет до его ушей…
Тони потянулся к телефону, но рука его застыла на неснятой трубке. Его охватили сомнения. Скорее всего Коул дрыхнет без задних ног в такое время. Если Мэйджорс выполнил свое обещание, то об ограблении еще ничего никому не известно. Не следует предпринимать действия в этом направлении раньше времени.
Но Мэнни… Надо позвонить Мэнни. Пусть он срочно поднимет на ноги всех сыщиков и ищеек, прямо сейчас. Если мои ребята уладят это дело раньше, чем за него возьмутся полицейские, думал Тони, будет лучше. Они знают всех местных шишек, всех главарей. Если хоть один из них участвовал в этом нападении…
Телефон зазвонил под его рукой, и Тони подпрыгнул от неожиданности. Что там еще? Может, все уже закончилось?
Он поднес трубку к уху и нетерпеливо прокричал: